кровавый бишонен
107
Supernatural-AU
Дин, Сэм и Адам растут вместе, будучи родными братьями.
Разница в возрасте осталась
Первая часть написана для Naisica
Опять это происходит ночью.
- Ммммм.... - сонно бормочет Джон.
- Не вставай, - говорит Мери, устало садясь на кровати - Я сама.
- Спасибо...
Ребенок плачет в соседней комнате, но двери конечно же открыты и все хорошо слышно. Женщина заспано бредет по коридору, заходит в детскую. Ночник в форме полумесяца мигает на стенке. Над кроваткой перестали крутиться карусельки-лошадки.
- Ну, что такое, мой хороший? - Мери берет сына на руки, начинает ходить с ним по комнате, сладко, неспешно баюкая - Выходила журавушка да напиться чаю...... а я свою деточку тихо покачаю...... выходила журавушка, да на лесной пожар... жаром ножки обожгла, журавушку жаль...
Она медленно переставляет ноги, двигаясь от окна к двери и обратно. Ребенок постепенно затихает, успокаиваясь, пригревшись рядом с матерью. Мери легко целует его в лобик и осторожно укладывает обратно в кроватку.
Через полчаса плач слышится снова. Сэм недовольно стонет, накрывая голову подушкой. Ничего не помогает. Надоедливый детский писк прорывается даже через плотную преграду перьев. Сэм разве что не обматывает подушку вокруг головы, но это ничего не дает. И тогда остается последний выход.
- Дин. Дин....
- Что?
- Ты спишь?
- Да.
- Врешь ты все! Дин, почему он плачет?
- Потому, что размазня вроде тебя.
- Он мне спать мешает!
- А я тут при чем?
- Сделай что-нибудь...
- Что я могу сделать? Мама уже к нему вставала. Подожди, может, успокоится.
- Он не успокоится, ты же знаешь! Дин, я устал, мне завтра в школу рано вставать.
- Мне, можно подумать, не надо.
- Ну, так придумай что-нибудь!
- Что? Я могу настучать по его голове молотком.
- Дин!
- Или отрезать ему язык.
- Прекрати!
- Или вырвать голосовые связки....
- Перестань!
- Подвесить за ноги, а потом...
- Ну, Дин.
- Чего?
- Хватит уже. Я умираю - спать хочу.
- Ладно, не конючь, Саманта.
Дин кряхтя, встает с кровати и идет к двери. Сэм вскакивает за ним.
- А ты куда собрался? - он преграждает мелкому проход, но тот даже не думает возвращаться в постель.
- Я с тобой.
Спорить с Сэмом можно до самого рассвета, а спать и правда хочется. Поэтому Дин просто пожимает плечами.
- Ладно. Только тихо.
Они крадучись, пробираются в детскую. Та расположена между их комнатой и родительской спальней.
Ночник на стене все так же мигает. Сколько Дин себя помнит, у них дома постоянные проблемы с проводкой. В полутьме они с Сэмом добираются до кроватки. Сэм заглядывает внутрь сквозь деревянные решетки. Дин нависает сверху. Несколько секунд Адам лежит молча, попеременно таращась то на одного, то на другого. А потом с удвоенной силой заходится плачем. Сэм выжидающе смотрит на Дина, и тот тяжко вздыхает.
- Боооже, ну за что мне это во второй раз?
Он берет Адам на руки и начинает быстро кружить с ним по комнате. Сэм присаживается на краешек стула.
- Дорогая, дорогая, дорогая Климентин, ты ушла а, я остался прам-пам-пам....чего-то там... - поет Дин единственную в своем репертуаре более-менее приличную песню. Он бы спел Роллингов, но вдруг родители проснутся? За строчку "я хочу заниматься с тобой любовью!" спетую полуторомесячному Адаму, можно и по шее от отца схлопотать. Поэтому приходится тщательно подбирать репертуар. Сэм, похоже, умудрился заснуть в сидячем положении. И мама не идет. Ну, еще бы. Больше месяца ночами никто не спит. Адам обычно неутомимо солирует до самого утра.
Удивительно, но ничто так не успокаивает самого младшего Винчестера, как вот такое вот дикое раскачивание из стороны в сторону. А может, Дин просто руку набил.
В любом случае, минут через десять комната погружается в тишину. Дин укладывает ребенка в кроватку и пихает Сэма под локоть.
- Просыпайся, Белоснежка. Проблема улажена.
- Как у тебя получилось?
- На тебе натренировался. Ладно, идем спать.
- А я не хочу уже спать, Дин, пойдем на кухню?
- Я тебя сейчас прибью, сучонок!
- Не ругайся! Мама говорит, что это невежливо!
- Все равно, прибью.
Так они препираются до самой спальни. Сэм снова устраивается в своем гнезде из подушек и одеяла, Дин накрывается своим с головой. Над домом стоит благословенная тишина. Адам тихо спит после Диновой тряски. Ну, и хитрый клоп. Космонавтом, видать, будет с таким вестибулярным аппаратом. Дин совсем недавно узнал это понятие и теперь в полудреме думает о том, как завтра будет писать про этот самый аппарат контрольную, совсем ни фига не выучив.
- Дин...
О, Господи.
- Ну, что еще, мелкий?
- Я хотел сказать спасибо.
- Да не за что.
Дин на секунду выныривает из-под одеяла, чтобы послать Сэму свою коронную улыбку, и в эти несколько секунд ему кажется, будто у брата какие-то странные, светящиеся в темноте желтые глаза.
***
Часть вторая:
- Дин!
Голос Сэма нехорошо звенит в сравнении с низким тембром Моррисона. Зато перекрывает его на раз.
- Что?
Дин приоткрывает один глаз. Сэм стоит в этой «маминой» стойке, возвышаясь над ним как каланча – вымахал за это лето, будь здоров. Тощий, недовольный. Хорошо хоть руки в боки не упирает. Королева драмы, блин. Дин ставит плеер на паузу.
- Что ты тут делаешь? – у мелкого очень смешно получается изображать суровость на лице. Если бы он еще не доставал этим круглые сутки.
- А что, не видно? Сплю. – Винчестер демонстративно взбивает подушку локтем.
- Я вижу, что спишь. А тебе не кажется, что ты должен быть сейчас несколько в другом месте?
- Это в каком же, например?
- Мама просила тебя забрать Адама из школы. Какого черта ты тут лежишь?
- М?
Дин вынимает «блошки» из ушей, удивленно глядя на брата, и Сэма, что называется, прорывает.
- Проклятье, Дин! Уроки уже должны были закончиться! Ты хочешь, чтобы было, как на прошлой неделе? Отец с нас шкуру спустит! Почему ты не сходил за ним? Черт! Если тебе так трудно оторвать задницу от дивана, ты мог бы позвонить мне! Я бы не пошел на факультатив! У тебя не мозги, а отстойник! Как ты можешь быть таким безответственным?
- Полегче, Сэмми. У меня все под контролем.
- Да неужели? – Сэм на ходу хватает со стула какую-то толстовку, кажется – динову, и направляется к двери. Где и сталкивается с Адамом.
- Ты что тут делаешь? – на секунду замерев, спрашивает он.
Адам тут же смотрит на Дина.
- Не обращай внимания, у Сэмми сегодня это вопрос дня, - усмехается старший, с удовольствием переворачиваясь на другой бок. Ну, что, у него же выходной сегодня!
Адам довольно сверкает улыбкой без двух передних зубов. Но Сэм, похоже, не торопится выходить из образа заботливой наседки.
- Ты, что один шел из школы?
- Да.
- Дин!
- Ну, что еще, мамочка?
- Адам, иди на кухню, съешь там что-нибудь…... Твою мать, Дин, - снова начинает он, дождавшись, пока за братом закроется дверь, - я не могу поверить, такое ощущение, что тебе наплевать на всех, кроме собственной персоны. Шестилетний пацан пёхал один три квартала, и тебя это не колышет, да?
- Ты в его возрасте именно так домой и ходил. И ничего.
- Но Адам – не я!
- Не вижу между вам принципиальной разницы.
- Вот именно. Тебе на всех начхать. И на мамины просьбы тоже. Она не затем выходила на работу и просила нас присматривать за Адамом, чтобы ты лежал тут на диване и ни хрена не делал. Ты просто тупой козел!
- Слушай, умник, отвали от меня уже! Заебал блин!
Дин вскакивает с постели и выходит из комнаты, хлопнув дверью, громко бухая ботинками вниз по лестнице. Сэм матерится и кидает толстовку брату на постель.
Адам пальцем выковыривает из банки примерзшее арахисовое масло и отправляет его в рот. Сэм раздраженно достает из холодильника приготовленную Мери лазанью, и ставит блюдо в микроволновку.
- Твой брат засранец, - сообщает он, садясь напротив.
- Мама говорит, что это плохое слово, - философски изрекает Адам, слизывая с пальцев масло.
- Перестань есть эту дрянь перед обедом. И не обязательно говорить маме, что я употреблял это слово.
- Какое слово? Засранец?
- Да.
- Засранец! Засранец!
- Замолчи, а то не дам смотреть телик.
Адам понимает, что лучше пойти на компромисс.
- Ладно, не скажу. А почему Дин – засранец?
- Потому, что не забрал тебя из школы.
- Он не засранец, он засланец.
- В смысле?
- Ну, Дин сказал, что не будет приходить за мной и, чтобы я ходил сам. Но я его все равно засек. Он за деревьями каждый раз прячется. Он – засланный шпион! Засланец!
Сэм ничего не отвечает, задумчиво посмотрев на Адама, затем встает и начинает раскладывать лазанью по тарелкам.
***
Часть третья:
Иногда Дину снится, что они не успевают. Ему снятся подошвы белых кроссовок Адама, то как он перебирает ими в воздухе, брыкаясь, вырываясь, кричит и что-то невидимое, необоримое, жуткое утаскивает его в темноту. Мамы нет. Нет отца. Как будто они с Сэмми вдвоем и только они вдвоем могут защитить эту неоперившуюся мелюзгу. Но они не успевают. Сэм кричит Дину что-то, пытаясь переорать голос брата, и Дин тоже кричит и стреляет-стреляет. Они бегут по каким-то коридорам, напоминающим склеп. Потолок все ниже их засасывает, их засыпает, Сэм держится за край его куртки пытаясь не отстать, и они где-то проебали фонарик, но возвращаться нельзя, они не успевают потому, что. И белые подошвы адамовых кроссовок, его белое испуганное лицо, это все исчезает за углом, а может быть за стеной и вот они уже остались вдвоем с Сэмом. Совсем, по-настоящему вдвоем, без брата, без отца, без матери, без семьи. Как два эмбриона в утробе женщины - внутри железного вместилища импалы, они лежат на задних сиденьях и Сэм плачет, будто ему снова восемь и Адама еще нет. Сэм говорит, что ему страшно и он не хочет так, а Дин говорит, что все будет хорошо мелкий, я с тобой и как обычно мы справимся, как обычно все будет хорошо, лишь бы не так. Лишь бы не видеть больше в кошмарах эту известковую крошку, которой выбелено застывшее лицо их брата, не видеть черный провал его рта и то, каким мертвым, восемнадцатилетним он может стать, когда вырастет.
Дин не верит. Так не бывает. Он просыпается, откидывает одним движением тяжелое одеяло и тело готово бежать, вот прямо сейчас стартовать с места, спасать брата, спасать отца с матерью, спасать их всех. И не допустить, чтобы с Сэмми, с его Сэмми что-то случилось.
- Ммм...Дин...ты куда? - Сэм возится на соседней кровати, недовольно приподнимая взлохмаченную, сонную голову. О, нет. Только вот этого не хватало. Сэма разбудишь, Адам проснется, у того уши как локаторы, он все слышит из соседней комнаты. А Адам проснется, здравствуй бессонная ночь. Они начнут препираться с Сэмом, еще и родителей разбудят. Блиннн.
Дин прижимает палец к губам.
- Да никуда я. Никуда. Спи.
Сэм молча взбивает подушку и переворачивается на другой бок. Дин откидывается обратно на постель. Никуда. Никуда он без них не пойдет.
****
Часть четвертая.
С Сэмом стало невозможно общаться. Он же занят. Он готовится к поступлению в колледж. Он живет теперь в отдельном помещении, и к нему нельзя после ужина. Сэм все время что-то учит, учит, учит. Или нервничает. Иногда спит, упав поверх покрывала, обмотав в него ноги, спит в подвале рядом с письменным столом. Ему не до кого. Мери ставит перед ним тарелку с едой и Адам ставит на то, что его брат сейчас не отличает спагетти от клубничного джема. Это лишнее, все лишнее. Все.
Дина почти не слышно. Он ездит в командировки с отцом, помогает ему по работе. Или шляется где-то. Или пьет в их с Сэмом опустевшей комнате, если родителей дома нет. Тихо пьет. Разве существовала раньше стихия, способная перекрыть громкий голос Дина? Адам удобней перехватывает аквариум. Ему скучно. Впервый раз за все долгие десять лет жизни.
Его рыбку зовут Лемми. В честь вокалиста "Моторхед". Конечно не Адам выбирал имя. Рыбку принес Дин. Это было 29 сентября. Дин поставил перед ним аквариум с плавающим Лемми и сказал: "Его зовут Лемми". А Сэм сказал "С днем рождения, Адам", и ушел к себе в подвал заниматься. Дин тоже свалил через какое-то время.
Два раза в неделю Адам делает у Лемми уборку. Несет прозрачный резервуар в ванную через весь дом. Деревянные половицы медлительно скрипят под ногами, жалюзи слегка постукивает от легкого порыва ветра. Сэм сидит внизу, Дин - наверху, а родители вернутся только завтра.
Он пересаживает Лемми в банку и протирает стенки аквариума. За четыре дня они успели покрыться скользкой пленкой. Адам меняет воду, досыпает песка, тянется к коробке с мотылем.
- Географичка достала, - жалуется он - у меня уже в печенках все ее моря, заливы и проливы. Завтра опять сдавать ей карты. Назадавала выше крыши, блин.
Лемми печально наблюдает за ним, застыв в своем временном обиталище. Адам конечно же знает, что глупо разговаривать с золотой рыбкой, он уже взрослый - так Сэм бы сказал. Но где сейчас Сэм, который на самом деле все и всегда понимает - да, даже разговоры с рыбками? Где Дин, который может развеселить хоть его классную, престарелую, прямую мисс Доминик, хоть черта лысого? Адам, встав на цыпочки, неловко задвигает коробку с мотылем обратно - на верхнюю полку шкафчика, где у него находятся все причиндалы по уходу за Лемми.
- Давай-ка, - он с тихим кряхтением наклоняет банку, переливая воду вместе с рыбкой обратно в аквариум. Лемми прыгает с глухим бульканьем. Они с Адамом переглядываются, довольные друг другом, похожие между собой, притихшие, с большими немного водянистыми глазами. Винчестер довольно улыбается - Ну, вот. Пойдем.
- Ты просто трус, Сэм!
Голос Дина возвращается так неожиданно, что Адам вздрагивает и немного воды выплескивается из аквариума. Голос идет откуда-то снизу, заставляя дребезжать пол под ногами и зеркало над раковиной. Комната, точнее, подвал Сэма прямо внизу и оттуда доносится грохот.
Это плохая идея. Идти/не идти. Плохая. Даже думать не надо. Родителей дома нет, а его братья дерутся. Они делают это все чаще и Адам знает, что в такие моменты, поглощенные друг другом, упоенные взаимной яростью, а может быть просто взаимностью, они опаснее для окружающих, чем для самих себя.
Лемми слегка подпрыгивает на трясущимся столике рядом с раковиной, столик тоже подрагивает и Адам берет в руки аквариум, бережно прижимая к себе. Он не знает, как поступить. Спуститься или нет? Оставить Лемми здесь? Но вдруг аквариум упадет от сильного толчка? Вдруг Лемми испугается, если оставить его одного? Ведь для рыбки это настоящее землетрясение. Адам крепче обхватывает руками резервуар.
Блин, они там что, шкафы кидают? Он подходит к трясущейся двери и, черт, грохот слышен еще громче.
Нет, он туда не пойдет.
Все затихает как раз в тот момент, когда он разворачивается, чтобы вернуться к лестнице и подняться к себе наверх.
Прижав аквариум к животу Адам осторожно приоткрывает дверь. Его не засекают. Какое там.
- Ты не слушаешь меня, - Сэм тяжело дышит, но пытается говорить ровно. На нем оранжевая футболка с коротким рукавом, локти и предплечья подрагивают от напряжения. Он прижимает Дина к полу. Тот даже не сопротивляется, но Сэм этого, похоже, не замечает.
- Ты смог, а я нет. Это не мое, разве я не понимаю? Разве все не понимают? На отца посмотри, он даже не глядит в мою сторону. И я вижу. Я тоже так не хочу. Мне не нужно это, не нужно. Мама знает, отец знает, почему ты не хочешь знать?
Старший ничего не отвечает, просто неожиданно садится на полу и у Сэма колени разъезжают в стороны, когда они оказываются с братом лицом к лицу. Он снимает ладони с плеч Дина.
- Да все я знаю, - говорит тот.
Лемми, наверное, укачало. Его плавно перекидывает от стенки к стенке, потому что аквариум у Адама в руках немного трясет.
Вдруг Сэма снова прорывает.
- О, Господи! Все ты знаешь! Все и всегда! - он слетает с Дина, как укушенный, обхватывает ладонями собственные виски, убирает волосы с разгоряченного лица и глаза у Сэма большие, а смотрят в никуда. Дин наблюдает за ним с пола.
- Просто оставь меня в покое, ладно?
- Я не хочу, чтобы ты уезжал.
И это не Дин. Адам не верит. Потому, что не может быть, чтобы эта сгорбленная спина, опущенный подбородок, голос хриплый почти до простуды, чтобы все это было его братом, Дином. Даже Лемми знает, что Дин не такой.
- Мне здесь не место
- Хватит. - Дин поднимается с пола, он ниже, потому что Сэм вытянулся и растет, продолжает расти, но он тощий, нескладный и они сейчас очень комично смотрятся вместе - как Толстый и Тонкий. Сэм смотрит затравленно, как будто сейчас ударит брата, чтобы тот заткнулся, но он не двигается с места и Дин продолжает - Не впутывай в это семью, окей? Ни мать, ни отца, ни работу. Хочешь валить - вали. Но не надо мне заливать тут, что ты здесь чужой, и мама не смотрит тебе в глаза. Это ты ей в глаза смотреть не можешь, и мы оба знаем, потому что...
- Дело не в этом! - Сэм не дает ему договорить, он произносит это так неожиданно громко, что Адам с испугу врезается в дверь и та открывается нараспашку.
Братья синхронно поворачивают головы в его сторону.
Адам даже не успевает испугаться и попятиться назад, когда Сэм оказывается рядом и хватает его за шкирку.
- Тебя сюда кто звал? Проваливай к себе, живо!
И его как будто отрывает от земли, Адам куда-то летит лицом вперед, по бокам летит вода и Дин кричит где-то сзади "Сэм!", а потом он шлепается на пол и вокруг мокро, коленки горят, горят ладони, он сам тоже вымок, справа валяется аквариум, на дне его песок и небольшая дорожка песка тянется наружу, а Лемми лежит сбоку у самой стены, на стене мокрый след. И Лемми не шевелится.
- Нет! - вскрикивает Адам - Нет, Лемми!
Он не смотрит назад, хватает рыбку, разоренный аквариум, и уносится наверх.
Он набирает полную банку воды и встряхивает ее, но Лемми все так же равнодушно всплывает на поверхность, и плавники у него не шевелятся. Адам всухую шмыгает носом и трясет банку. Он встряхивает ее раз за разом, но Лемми не хочет плавать. Будь Адам ветеринаром, знал бы, как делать рыбам искусственное дыхание, или, может, массаж сердца. Но он не ветеринар и ничего у него не получается.
Адам садится на туалет и обхватывает голову руками. Ему кажется, что он совсем один в эту минуту на этом свете и родители никогда не приедут. Никто ему не поможет. А Дин с Сэмом.... он ненавидит своих братьев, он их ненавидит. Бессильно и от того еще более яростно, и некому об этом рассказать.
"Уйду из дома, - решает он - уйду и стану ветеринаром. А потом вырасту и сам их изобью. Обоих. Особенно Сэма. До крови. До крови изобью за Лемми." Он плачет горько, безнадежно, как никогда до этого не плакал, плачет сквозь ладони, и мечтает о том, как сейчас соберет все свои вещи и уйдет. А они будут искать его, волноваться, скучать, грустить, они поймут как много он для них значил. А потом он умрет. Как-нибудь героически. Спасая лошадь из огня. И ему устроят особые похороны, как по телевизору. Гроб накроют американским флагом. И Сэм будет плакать на крышке гроба, а Дин....Дин тоже будет плакать, но тихо, чтоб никто не увидел.
Адам мечтает об этом и ему становится немножко легче. Наверное, ему должно быть интересно, что там обсуждали старшие, но даже если он узнает, это не воскресит Лемми, и утрата получается такая огромная, что он не представляет, как же жить дальше. Он тоже виноват. Не надо было спускаться вниз с аквариумом. Вообще не надо было туда спускаться. Этим двоим наплевать на него.
- Эй, - Сэм осторожно заглядывает в ванную. У него сейчас такой же дурацкий, испуганный вид, как у Адама пятнадцать минут назад - можно мне зайти?
Адам отворачивается от него. Сэм неслышно проходит внутрь.
- Как Лемми? - спрашивает он. Адаму хочется заорать: "Лемми умер! Из-за тебя! Из-за вас двух тупых идиотов, которые ничего не видят вокруг себя! Никого не замечают! Лемми умер! Умер! Умер!".
Вместо этого Адам бормочет себе под нос "никак" и хочет заслонить собой аквариум с мертвой рыбкой. Но Сэм все равно замечает. Он садится перед братом на корточки и смотрит ему в глаза снизу вверх.
- Мне очень жаль, - говорит он.
- Нет, неправда, - отвечает Адам отодвигаясь, глядя в пол - тебе наплевать на всех.
- Да, - кивает Сэм - ты прав. Я эгоист. Но я не хотел, чтобы Лемми умер. И тебя толкать не хотел. Прости меня пожалуйста.
Смерть Лемми простить нельзя, нельзя нет. Но почему-то Адам все-таки подходит к брату, обнимает его и в этот момент чувствует облегчение.
- Все будет хорошо, прости меня, - бессвязно шепчет Сэм ему в волосы.
Осенью он уезжает в колледж, чтобы учиться на юриста.
***
Часть пятая
Когда Дин приезжает, нет еще и полудня. Поэтому пока не жарко. Он еще издалека слышит характерное тарахтение газонокосилки и довольно усмехается себе в зеркало заднего вида. Сэмми косит траву у них перед домом - в ушах наушники, на лице отсутствующее выражение. Небо над ними издевательски синее, просвечивающее солнцем, дышащее, прозрачное. Ни облачка. Но Сэм явно витает где-то в конденсированных водяных парах там, наверху. Дин в очередной раз укрепляется в своей теории, что покос газона действует на его брата лучше любой терапии. Правда, едва заметив черную шевроле, подъезжающую к дому, Сэм моментально утрачивает всю свою миролюбивую мечтательность, вырубает пяткой газонокосилку и, по-маминому выражению, принимает позу Фемиды. Дин подъезжает к самому краю газона, как раз рядом с братом.
- Ну, как работенка на свежем воздухе?
- Дин! Какого черта ты слинял? Что это за манера - сваливать на других свою работу? Ты только сегодня утром приехал и уже свалил. - Волосы у мелкого взлохмачены, на одежду налипли кусочки травяной кашицы, лицо горит от солнца, а может, просто запыхался. Дин медленно оглядывает его сверху вниз, не слушая проникновенного монолога, а потом длинно улыбается. До отъезда брата в колледж еще месяц.
- Хочешь, поедем, покатаемся?
Сэм ловит его взгляд, и зрачки у него, кажется, замирают. Он замолкает на полуслове, и что-то в нем незаметно меняется в этот момент. Сэм будто сам этого стыдится. Он подходит вплотную к успевшему раскалиться на солнце черному боку импалы, кладет руку на до половины опущенное стекло. Его пальцы недалеко от лица Дина, и тот чувствует, как от них пахнет травой и нагретым пластиком. Дин всем корпусом поворачивается в сторону младшего. Секунду или две смотрит на него без улыбки, пока, наконец, тот не опускает плечи.
- Поехали, - отвечает он уже совсем иначе, как-то нерешительно. - А куда?
Дин смотрит на его загорелую руку с тонким запястьем, на зеленый след от травы на голом локте.
- Куда захочешь.
Сэм сосредоточено кивает.
- Эй, ребята! Эй!
Адам несется от дома в их направлении, размахивая какой-то банкой, и Сэм отскакивает от машины, будто обжегшись.
- У меня получилось!!! Получилось! - Адам хватается за то же самое стекло, чтобы не врезаться в машину, он тяжело дышит, жадно заглядывая внутрь к Дину. - Представляете себе, мой аксолотль превратился в амбистому!!! Сегодня утром случился метаморфоз! Я снизил уровень воды и подкармливал его кусочками щитовидных желез!
- Блин, чувак, давай без подробностей, - Дин кривится, отстраняясь от стекла.
- Смотрите, смотрите, у него появились конечности! - Адам сует банку из-под яблочного пюре Дину под нос, но увидев, что тот, похоже, не в состоянии оценить всей значимости момента, протягивает свое достижение Сэму.
- Дай-ка. - Дин наблюдает за тем, как тонкие пальцы с набившейся зеленоватой грязью под короткими ногтями обхватывают банку. Растерянность на лице Сэма сменяется интересом. - Да действительно... слушай, у тебя получилось. - Он улыбается младшему брату, и Адам разве что в штаны наложить не готов от счастья. Дин раздраженно ищет в бардачке кассету, чтобы вставить в магнитофон. - А ничего, что ты держишь его на свету?
- Нестрашно, это ведь пока не прямые лучи, к тому же в малых дозах можно. - Адам забирает своего аксогена, или как его там, обратно.
- Сэм, мы едем? - Дин выглядывает наружу, смотрит на брата в упор.
- Едем, - тот кидает короткий взгляд на Адама и огибает машину, чтобы сесть внутрь.
- А вы куда? - мальчишка снова подходит к водительскому стеклу.
- Съездим...
- Покатаемся, - говорит Сэм.
- ...по делу, - говорит Дин одновременно с ним.
- А можно мне с вами? - Адам ужасно доволен и явно не хочет сейчас оставаться один.
- Нельзя, - Дин заводит мотор.
- Ясно... - Адам кивает.
- Дин.
- Что?
Старший поворачивается к Сэму и вопросительно-раздраженно смотрит на него. Сэм немедленно становится пунцовым, и Дин вдруг понимает, как уже успел нагреться салон машины. Сэм взгляд не отводит.
- Почему бы Адаму не поехать с нами?
- Ты охренел? Зачем?
- Ну, что он будет торчать тут один?
Дин затылком чувствует полный надежды взгляд этого мелкого ботаника.
- Пусть пойдет, поиграет с друзьями.
- Мне с ними неинтересно, они лепят бомбы-вонючки, или обсуждают Постал, - протестующе доносится сзади.
- Мы едем по очень важному и опасному делу, тебе с нами нельзя. - Дин резко оборачивается к нему. - Иди лепи свои бомбы-вонючки и разводи зверей в банках.
- Это не зверь. Это земноводное!
- Прекрасно, иди целуйся со своим земноводным.
- Дин!
- Просто добавь воды!
- Хорошо. - Адам разворачивается и с видом побитой собаки плетется к дому. О, только не это. Дин закатывает глаза и не сразу чувствует на себе сверлящий взгляд Сэма. Зато когда чувствует... Такое ощущение, что это его тут не взяли гулять: Сэм сидит прямой и недовольный, губы поджаты в тонкую нитку, руки скрещены на груди.
- Что? - раздраженно спрашивает Дин, секунды идут, Винчестер вздыхает. - Ладно-ладно. Твою мать. Ты, чертов шантажист... Эй, постой! - кричит он Адаму вдогонку.
***
- По-научному это называется неотения: личинка превращается во взрослую особь, у нее отрастают конечности. Не факт, конечно, что это непременно произойдет, нужны специальные условия. При внешнем воздействии гормона щитовидной железы...
Дин смотрит на дорогу и с трудом побеждает в себе желание сделать звук в кассетнике погромче. Сэм слушает Адама с какой-то извиняющейся полуулыбкой на губах, одна рука у него лежит на колене поверх старых тонких брюк, из которых Сэм уже вырос и носит их теперь только дома. Второй, испачканой рукой, Сэм опирается на открытое окно. В машине сочно пахнет травой, ветер разбавляет, гоняет воздух по салону из окна в окно, и волосы у Сэма на висках потемнели и слиплись. По виску и ниже, к скуле, стекает капелька пота, остается передохнуть рядом с мочкой уха, и Дину уже почти больно. Ветер треплет отдельные прядки сэмовых волос. Брат сидит к Дину в пол-оборота, и смотрит в зеркало на Адама.
- ...тереодин действует не сразу. Я две недели держал Джонни в аквариуме, постепенно снижая...
- Джонни? - рассеянно усмехается Дин.
- Угу. - Адам тут же с готовностью переводит взгляд с Сэма на него. - Я так назвал аксолотля.
- А отец в курсе?
Сэм лениво хмыкает, воспользовавшись тем, что брат смотрит на Дина, переводит взгляд за окно. Волосы у него отросли за лето, закрывают шею до середины, коже жарко, Сэм, как собака, высовывает голову в окно.
- ...после этого папа меня похвалил и сказал, что, может быть, мы смогли бы осенью завести террариум небольшой, у меня в комнате. Дело в том, что одной амбистомы мало, у меня есть теория...
Они уже съехали с шоссе и пробирались сейчас по одной из многочисленных проселочных дорог, ведущих дальше в лес. Тут было по-настоящему прохладно, Дин постепенно сбавлял скорость, подыскивая место машине для стоянки.
- Аксолотль, между прочим, на языке ацтеков означает "играющий в воде", эти личинки известны тем, что размножаются, не достигнув половой зрелости.
- Вот это да, ты только погляди на него, Сэмми, нашему младшему братишке известно словосочетание "половая зрелость"! Хочешь сказать, они трахаются, будучи подростками?
- Дин!
От Сэма можно сигареты прикуривать, и Дин понимает, что хватит.
- Ну, ладно, мелюзга, вылезайте! - Машина, встряхнувшись напоследок, останавливается, и Адам выскакивает наружу пулей, тут же пропадая в зарослях папоротника. Он не издает никаких звуков, кроме сосредоточенного шебуршания.
- Все. Мы его потеряли. - Дин наблюдает за шевелящимися кустами и время от времени выныривающей из них белобрысой макушкой мальчишки.
- Далеко не уходи! Будь навиду! - кричит Сэм, высунувшись в окно.
- Лааадно! - раздается откуда-то из зарослей.
- И никакого террариума дома, чувак! - орет Дин, высунувшись из своего окна. - Не занудствуй, - фыркает он в адрес Сэма. Тот только плечами неопределенно пожимает.
Дин неожиданно перестает улыбаться и кладет руку брату на колено. Ткань шершавая и теплая, а Сэм под ней горячий и напряженный. Глаза у него внимательные, а зрачок вот-вот поглотит всю радужку. Дин медленно, одурело наклоняется к нему вперед.
- Дин, нет, - в ужасе мотает головой Сэм.
- А почему никакого террариума?
Дин замирает, как кошка, которую потревожили во время охоты, и не уверен, что хочет обернуться. Адам стоит у окна. В одной руке у него банка с этим недодинозавром, в другой пучок какой-то зелени.
- Папа сказал, если я буду хорошо себя вести и не погублю Джонни, он купит мне большой аквариум.
- Он тебя обманул. - Дин резко открывает дверь, едва не задев младшего брата, вылезает из машины, рассержено, резко потягиваясь. Сэм тоже вылезает, и на лице у него выражение вселенской муки. Он точно все еще переживает из-за той злосчастной рыбки, что Адам конечно же чувствует, не преминув сесть Сэму на шею.
- Он сейчас серьезно говорит? - конечно же, маленький проныра бросается к брату.
- Боже, Адам, это же Дин. Когда он последний раз что-то говорил серьезно?
- Эй, минуточку! В тот раз, когда я учил тебя кадрить девочек, я был убийственно-серьезен!
Сэм ничего ему не отвечает, нарочито потягиваясь, он отворачивается в другую сторону, но Дину достаточно коротко мазнуть взглядом по штанам мелкого, чтобы все заметить. Голова у Дина тяжелая.
- Ладно, пошли гулять, - произносит он, чтобы сказать уже хоть что-нибудь.
- Пойдемте к водоему? - предлагает Адам.
- К какому еще водоему? - не врубается Дин.
- Здесь недалеко наверняка должен быть источник пресной воды, смотри, видишь этот лишайник? Он получается из нити специального гриба и водоросли. Такие бывают недалеко от...
- Ладно, не продолжай, мысль ясна. - Дин закатил глаза, но поймал страшный взгляд Сэма и осекся. - Ну, так где там твой водоем?
- Я еще не знаю. - Адам снова исчезает в кустах, как охотничья собака. - Но он должен быть... Ух ты! Здесь целый выводок тритонов! Идите сюда! - пацан снова выбирается из зарослей, на этот раз с шумом, несчастный Джонни сидит на дне банки, безучастный ко всему. - Можно я возьму домой парочку?
- Можно, - кивает Сэм.
- Только не в моей машине!
- Боже, Дин, да что на тебя нашло?
- Чувак, если этот чокнутый натуралист решил превратить наш дом в зоопарк, я не против, но Детку не дам!
- Я повезу их в банке!
- А как же твой Кетцалькоатль?
- Аксолотль, Дин! Он поедет вместе с ними!
- А они не перегрызутся? Ладно, мне плевать, тащи хоть десять тритонов. Если они будут сидеть смирно в своей банке... Да. Иди, собери, можешь не торопиться.
- Правда? - глаза Адама сверкают ярче солнца, которого тут, кстати, совсем и не видно. В чаще сумрачно. Нормальный, спокойный зеленый сумрак, когда хочется растянуться где-нибудь на земле с травинкой в зубах и ни о чем не думать. Дин пинает подвернувшуюся под ногу шишку.
- Даю тебе полчаса, - говорит он. - Время пошло.
Адама как ветром сдувает.
- И далеко не ухо... Дин? - Фраза Сэма заканчивается так странно, потому что Дин хватает его за запястье и рывком тянет на себя.
Наверное, надо было отойти подальше. Но они как медведи пробирались через заросли, а это было совсем не весело. И в конце концов, Сэм был прав, нельзя оставлять мелочь совсем без присмотра. Если что - тут недалеко, они все услышат. И их услышат, если Сэм не будет вести себя тише.
Он коротко охает, когда Дин прикладывает его о ствол какого-то широкого, наполовину трухлявого дерева. Это жестко, наверное, неудобно, но Сэму явно плевать. Он как мартовский кот трется о кору, раздирая себе спину под задравшейся футболкой. Ему уже просто невтерпеж, и Дину тоже. Вечно они дотягивают до последнего, а потом хватаются друг за друга, как будто впереди девятый вал. Сэм тянет к нему руки, и здесь, при таком освещении, они больше похожи на ветки, одна ладонь обхватывает Дина за затылок, вторая уже под рубашкой. Сэм не целуется - зовет, утягивает куда-то. И Дин хватает его, хватает сколько может, все подряд, не разбираясь, слизывает, сцеловывает, сгрызает зеленые следы с его горячей шеи и локтей. И Сэм стонет, вылезая, как из кожи, из футболки, прижимает голову Дина к себе. Он хочет всего и сразу, это понятно, Дин тоже. Но от такой возни толку мало.
- Ну, тише, - уговаривает он ухо Сэма. - Тише, тише.
И Сэм скулит, и вместо этого расставляет ноги шире, и просит таким голосом, от которого у Дина срывает не то, что крышу, - просто все.
- Пожалуйста, Дин. Быстрее, пожалуйста.
- Постой спокойно.
И Сэм слушается. Так и стоит полуголый, опираясь о дерево, руки свободно свисают вдоль туловища, только пальцы левой руки нервно колупают кору на стволе дуба, а в правой потным комком зажата майка. Дин сглатывает, опускаясь на одно колено, собственные конечности не слушаются, и он долго возится со шнуровкой на Сэмовых штанах. Внутри Сэма все колотится и гремит, как в коробочке с семенами. Он подается бедрами вперед, брату под нос, и это было бы смешно, если б так не заводило.
- Сейчас... подожди...
На коже выступает холодный пот, Дин утыкается лбом в горячий живот Сэма и чувствует, что по брату будто разряд проходит электрический.
- Дииинн... - стонет он длинно и мучительно, на выдохе, и в этот момент узел, наконец, поддается.
Дин облизывает губы, аккуратно спуская с Сэма штаны. От мелкого пахнет пОтом и этим его запахом, который, пропитав белье, моментально проникает наружу, бьет в ноздри, одуряет, так что Дину требуется несколько секунд, чтобы взять себя в руки и тупо не спустить в штаны. Его не было каких-то две недели, а кажется, будто они не делали этого целую вечность. Вздрагивающие пальцы Сэма, поглаживающие ушную раковину, теребящие за волосы, помогают Дину очухаться. Встав для удобства на оба колена, он осторожно снимает с младшего белье, стягивая до щиколоток.
- Тихо, Сэмми, - шепчет он, подаваясь вперед.
И от крика Сэма в тишине из кроны деревьев вылетает испуганная черная птица.
***
- Откуда ты знаешь про Кетцалькоатля?
- М?
Сэм смеется. Вечно он любит улечься на живот, чтобы касаться собой бедра Дина.
- Кетцалькоатль - пернатый змей из ацтекской мифологии. Ты еще перепутал его с этой амфибией, которую Адам вывел.
- А... ну, что я, телик не смотрю? - Дин покровительственно хмыкает, разглядывая синеватые просветы в темной листве. - Там была какая-то передача по Дискавери...
Они лежат под этим самым деревом, по ним периодически пытаются ползать всякие муравьи и прочая дрянь, земля под задницей не то, чтобы очень теплая, а Сэм не такой уж и легкий. Но Дин счастлив абсолютно и несомненно.
- Я смотрю, Адам на тебя неплохо влияет, ты начал смотреть какие-то каналы, кроме "Плейбой-тиви".
- Остри, Саманта, остри.
Сэм кусает его в ключицу. Дин отвешивает ему легкий подзатыльник и садится.
- Ладно, надо вставать. А то неровен час этот гринписовец сюда доберется вместе со своими сколопендрами.
По лицу Сэма пробегает тень, и он ничего не отвечает на реплику брата.
На поляне, где они оставили Импалу, ничего не изменилось. Адам не устроил раскопок, не засушил все вокруг для гербария и даже пощадил фырчащего в траве ежа. Хотя, может, просто не заметил. В общем, поляна не тронута, но и младшего Винчестера на ней не наблюдается.
- Адам! - зовет Сэм, сложив руки рупором. - Адам!
Никакого ответа.
- Наверное, воткнул в уши пиявок и не слышит, - предполагает Дин, проходя в том направлении, куда последний раз направился мальчишка. В небольшом овраге, заросшем сорняками и редким кустарником, пусто, только на скользком от влажности камне сидит небольшая ящерка. Наверное, тот самый тритон.
- Дин? - каким-то не своим голосом произносит Сэм.
- Все в порядке. Забрался, наверное, далеко, вот и не слышит. Адам! Адам!
Тишина вокруг стоит гробовая. Дин только теперь обращает внимание, насколько четко вырисовывается в ней каждый звук, каждый хруст ветки.
- Он бы услышал, - говорит Сэм, и глаза у него на пол-лица.
- Ладно, - откликается старший. - Не паникуй. Пойдем.
Багажник отпирается неохотно. Отсырел. Дин надеется только на то, что оружие в порядке. Он протягивает Сэму мачете - рубить зелень, берет в руки свой обрез и надеется, что придумает потом, что врать Адаму.
Дин не знает, сколько территории по площади им удалось обследовать в итоге. Они старались не терять из виду поляну с машиной, время от времени возвращаясь туда на случай, если Адам объявится. Но он не объявляется. Дин видит, что Сэм мрачнеет все больше, и это, разумеется, тоже бодрости не придает.
- Ладно, слушай, может он у этого, у водоема? - спрашивает он, чтобы как-то растормошить брата.
- У какого? Ты видел здесь хоть один водоем? Мы уже все тут исходили, он не может быть так далеко.
- А может, и может? Помнишь, эта мелочь что-то болтала про лишайники.
- Да, лишайники есть, но водоема я здесь не видел. Странно. - Сэм задумчиво смотрит в землю, затем останавливается, как вкопаный, и если бы Дин не видел, что можно так побледнеть, ни за что бы не поверил.
- Дин. - Он нагибается и поднимает с земли осколок банки из-под яблочного пюре.
- Звони отцу. - Свой голос Дин теперь тоже не узнает.
***
Поиски продолжаются до вечера. Их четверо, но непонятно, в какую сторону идти. Мери не разрешает Дину с Сэмом разделяться, а Джон настаивает, что им, в принципе, лучше ехать домой. Ну, Дин-то точно не поедет. А зная этот вздернутый подбородок Сэма, понимает, что того сейчас тоже легче пристрелить, чем отправить спать. Дин примерно догадывается, какие сейчас монологи мысленно произносит Сэм, и благодарит Бога за то, что ему не приходится выслушивать это. Сейчас не до того. В девять часов в лесу уже кромешная ночь. Джон приказывает развести костер, и они сидят вчетвером вокруг огня, все в той же адской тишине, и Дин боится смотреть куда-либо, кроме как на пламя. Сэм рядом с ним, чувствуется, старается не раскачиваться. Может быть, он молится в сложенные перед лицом руки, а может быть просто бессвязно повторяет: "Господи... Господи... Господи..."
Мери находит Адама следующим утром. Он напуган и почти не разговаривает, но он жив и не ранен. Он заблудился и ночевал в дупле старого дерева. Джон берет его на руки и несет в машину.
Все закончилось, но они так и продолжают молчать. В дороге, за обедом, после, когда Мери решает отвезти все-таки Адама в больницу.
Они уезжают, оставляя дом в тишине, как в аквариуме.
Дин находит Сэма, стоящим у окна в их комнате. Чистые пальцы побелели, вцепившись в подоконник. Сэм замер в этой позе, как пианист перед особенно трудным пассажем. Дин сглатывает комок в горле и подходит к нему сзади, накрывая потерянные плечи ладонями.
- Сэмми...
Младший вздрагивает, но совсем не так, как в лесу накануне.
- Не надо, Дин! - Он выворачивается, выскальзывает так быстро и решительно, разворачивается к старшему лицом, и там столько всего сейчас намешано на этом лице: испуг, раскаяние, сомнение, злость, слабость, Дин не успевает отслеживать этот калейдоскоп. - Боже. Это все... он мог не найтись, ты понимаешь?
Дин не знает, почему, но в эту секунду ему больше жалко Сэма, чем Адама. В горле словно ангина разыгралась.
- Я понимаю, - откликается он, сглотнув, не решаясь подойти ближе.
- Мы больше не должны, - это брат произносит твердо, уверенно, а потом еще раз коротко смотрит на него и тихо, быстро выходит из комнаты.
У Адама шок, - говорит врач, - но он оклемается. Главное, поменьше стрессов. Когда Дин заходит к нему, мальчишка сидит на кровати, сложив руки на коленях, уставившись в противоположную стенку. И он сейчас просто копия всех этих ящерец и рыбок.
Господи, да что с ними со всеми такое.
- Ну, и как там твои червяки? - интересуется Дин бодрым голосом. - Я думаю, теперь отец точно подарит тебе террариум.
Адам поднимает на него глаза, но только плечами пожимает.
- Ты герой, - подбадривает его Дин. - Серьезно, чувак, я бы точно в штаны наложил. А ты классно держался.
- Я был не один, - вдруг откликается младший.
Дин, хмурясь, садится рядом с ним на кровать. Черт. Был бы тут Сэм.
- То есть, как это не один, а с кем?
- С бухгалтером.
Дин замирает, повернувшись с брату.
- Что за бухгалтер, как он выглядел?
Адам все так же молчит, глядя на стену напротив.
***
Часть шестая
Адам - плавающая константа. Почему константа? Сэм определяет по нему годы событий. Почему плавающая? Потому, что плавает в ванной. Константе пять лет, и мама не разрешает оставлять этого водолаза в одиночестве, во взрослой ванне, поэтому Сэму пришлось расположиться здесь же на сидении туалета, вооружившись терпением и учебником по истории. Сэму тринадцать и он вполне мог бы найти себе занятие поинтересней, чем стеречь младшего брата. Но купать Адама по четвергам - его обязанность, и с этим ничего не поделать.
Он сидит в напряженной позе, подперев лицо кулаками, широко расставив колени, уткнувшись в учебник, и Дин конечно же не упустил бы шанс постебаться над подобным зрелищем. Лягушка на толчке читает книжку.
Сэм нервозно смаргивает, вгрызаясь в текст на странице.
"Собрав Непобедимую Армаду Филипп-II, в том числе, ставил перед собой цель поддержать английский католицизм в его борьбе с насаждаемым Елизоветой протестантизмом, что конечно только еще больше ослабило бы страну...."
- Торпеда!
Брызги мыльной воды попадают Сэму на низко склонившееся над книгой лицо и это частично спасает учебник от тотального промокания.
- Адам, ты что, блин, творишь? - старший досадливо морщится, хватая ближайшее полотенце и вытирая лицо, пытаясь поскорее спустить к спасению книги.
Ну, так он и знал. На страницах уже начали появляться мокрые выпуклости и Сэм поспешно промокает бумагу все тем же полотенцем.
- Не смей плескаться! Ты разве не видишь, это библиотечный учебник. Его нельзя портить.
Младший брат тут же приседает обратно в мыльную пену, в отместку вперив упрямый взгляд в Сэма.
- Тогда поговори со мной. Мне скучно.
- Ты уже взрослый и можешь принять ванну без того, чтобы тебя развлекали.
- Тогда зачем ты тут сидишь?
- Ты задаешь слишком много вопросов, - хмыкает Сэм и Адам демонстрирует довольную улыбку, в которой не хватает пары передних молочных зубов.
Его брат поднимается, вешая полотенце обратно на крючок, и убирает наспех высушенную книгу на самую верхнюю полку. Сэму приходится встать на цыпочки, зато теперь бесценный экземпляр в безопасности. Адам поспешно замолкает, испугавшись, что его сторож сейчас может уйти. Но Сэм и не думает уходить.
- Я здесь сижу потому, что некоторые вундеркинды умудряются налопаться мыльной пены, а потом ходят и икают, как тот придурковатый гномик из Белоснежки. Не знаешь, о ком я сейчас? - он поворачивается к брату, выразительно приподнимая брови.
- Я не гномик!
- Гномик-гномик. Вредный, мелкий и кусачий.
- Нет, я лев!
- Не верю.
- Я лев! Лев!
- Докажи!
- Ррррррррр!
- Ррррррррр!
Ощетинившись, сделав страшные лица они начинают надвигаться друг на друга: Сэм подходит к бортику ванной, Адам - подбирается туда же со своей стороны, скрючив пальцы словно когти.
- Кто здесь лев?
- Я!
- Не слышу.
- Я! Я!
- Докажи.
- Ррррррррррррррррррррррр!
- Ррррррррррррррррррррррр!
- Спешите видеть, горячие игры современных вундеркиндов!
- Дин! - Адам подскакивает в воде, расплескав половину Сэму на ноги, смотрит брату за плечо, и Сэму тоже приходится повернуться.
Дин стоит на пороге в этой своей одинаково дурацкой и неизменной кожаной куртке, которую купил пару лет назад у какого-то байкера, наплёвшего Винчестеру, будто в данной кожанке еще сам Гизер Батлер ходил. Вряд ли Дин тогда поверил, просто уцепился за предлог не снимать это барахло ни при каких обстоятельствах. Вот и сейчас он стоял на пороге ванной, не удосужившись переодеться во что-нибудь домашнее.
- Привет, мелюзга, - Дин смотрит с усмешкой на Адама, и Сэм выпрямляется. - Привет, Сэмми.
- А мы играли в львов! - сообщает младший, уже вот-вот готовый вылезти из ванной - будешь с нами?
- Адам, сядь нормально, - Сэм досадливо чуть надавливает брату на плечи, отходя в сторону. Он не поворачивается, избегая смотреть на Дина, но надеется, что тот поймет - закрой дверь, ладно? А то простудишь...
Дин молча делает шаг вперед, закрывая за своей спиной дверь и у Сэма уши багровеют синхронно с этим звуком. Становится так тихо, как бывает только в ванной, когда вода с чуть слышным плеском растворяет в себе слабую шипящую мыльную пену.
- Ну, так что, мы будем играть? - интересуется Адам каким-то другим, немного выцветшим голосом.
- Нет, давай, домывайся, уже вылезать пора, - Сэм изучает кафельную плитку, рассеяно растирая мыльный след на локте. - Можешь почетно вынуть затычку.
- А Дин будет мыться?
- Буду-буду, только воды заново налью, вы же всю расплескали.
- Дай нам десять минут, потом ванна твоя.
- Я вас не тороплю, - говорит Дин без улыбки и Адам замечает, как Сэм почему-то опускает голову.
- Я знаю, - отвечает он и от этого всего становится как-то неприятно-зябко и Адам переступает с ноги на ногу, пока Сэма поливает его из душа и растирает полотенцем.
Все трое так и молчат, пока Дин наконец не произносит:
- Я на самом деле предупредить пришел, отец хочет, чтобы я помог ему с работой. Сегодня ночью уезжаем.
Пальцы Сэма вдавливаются Адаму в плечи через полотенце.
- А мама что?
- Она с вами останется.
- Ясно. Во сколько вы выезжаете?
- В два.
- А мне нельзя? - Сэм наконец-то смотрит на старшего брата. Дин тут же подбирается.
- У кого-то вроде контрольная завтра. Шальных денег захотелось, а Сэмми?
- Нет. - Сэм снова отворачивается, обматывая замолчавшего Адама в банный халат - Я просто. Я провожу вас тогда.
- Окей, - откликается Дин.
- Окей, - эхом повторяет Сэм - Подождешь меня тогда?
- Только не проси, чтобы я отстегнул тебе проценты, - Дин скрывается за дверью и Сэм не успевает ответить. Вместо этого он, кряхтя, берет Адама на руки и тоже направляется к двери.
- Сэм, а куда они поедут?
- По делам.
- А нам с ними нельзя?
- Нельзя. Львам ночью надо спать, - Сэм натягивает на брата пижаму, после чего отворачивает угол одеяла и Адам проворно забирается внутрь.
- А ты книжку в ванной забыл, - напоминает он. Сэм мнется у кровати.
- Да... Да, точно, - произносит наконец он и направляется к двери - Ну, ладно. Сейчас мама придет. Спокойной ночи.
- Пока, - кивает Адам и замирает, безуспешно вглядываясь в темноту коридора за приоткрытой дверью, и ожидая, что в ванной снова загорится свет.
Supernatural-AU
Дин, Сэм и Адам растут вместе, будучи родными братьями.
Разница в возрасте осталась
Первая часть написана для Naisica
Опять это происходит ночью.
- Ммммм.... - сонно бормочет Джон.
- Не вставай, - говорит Мери, устало садясь на кровати - Я сама.
- Спасибо...
Ребенок плачет в соседней комнате, но двери конечно же открыты и все хорошо слышно. Женщина заспано бредет по коридору, заходит в детскую. Ночник в форме полумесяца мигает на стенке. Над кроваткой перестали крутиться карусельки-лошадки.
- Ну, что такое, мой хороший? - Мери берет сына на руки, начинает ходить с ним по комнате, сладко, неспешно баюкая - Выходила журавушка да напиться чаю...... а я свою деточку тихо покачаю...... выходила журавушка, да на лесной пожар... жаром ножки обожгла, журавушку жаль...
Она медленно переставляет ноги, двигаясь от окна к двери и обратно. Ребенок постепенно затихает, успокаиваясь, пригревшись рядом с матерью. Мери легко целует его в лобик и осторожно укладывает обратно в кроватку.
Через полчаса плач слышится снова. Сэм недовольно стонет, накрывая голову подушкой. Ничего не помогает. Надоедливый детский писк прорывается даже через плотную преграду перьев. Сэм разве что не обматывает подушку вокруг головы, но это ничего не дает. И тогда остается последний выход.
- Дин. Дин....
- Что?
- Ты спишь?
- Да.
- Врешь ты все! Дин, почему он плачет?
- Потому, что размазня вроде тебя.
- Он мне спать мешает!
- А я тут при чем?
- Сделай что-нибудь...
- Что я могу сделать? Мама уже к нему вставала. Подожди, может, успокоится.
- Он не успокоится, ты же знаешь! Дин, я устал, мне завтра в школу рано вставать.
- Мне, можно подумать, не надо.
- Ну, так придумай что-нибудь!
- Что? Я могу настучать по его голове молотком.
- Дин!
- Или отрезать ему язык.
- Прекрати!
- Или вырвать голосовые связки....
- Перестань!
- Подвесить за ноги, а потом...
- Ну, Дин.
- Чего?
- Хватит уже. Я умираю - спать хочу.
- Ладно, не конючь, Саманта.
Дин кряхтя, встает с кровати и идет к двери. Сэм вскакивает за ним.
- А ты куда собрался? - он преграждает мелкому проход, но тот даже не думает возвращаться в постель.
- Я с тобой.
Спорить с Сэмом можно до самого рассвета, а спать и правда хочется. Поэтому Дин просто пожимает плечами.
- Ладно. Только тихо.
Они крадучись, пробираются в детскую. Та расположена между их комнатой и родительской спальней.
Ночник на стене все так же мигает. Сколько Дин себя помнит, у них дома постоянные проблемы с проводкой. В полутьме они с Сэмом добираются до кроватки. Сэм заглядывает внутрь сквозь деревянные решетки. Дин нависает сверху. Несколько секунд Адам лежит молча, попеременно таращась то на одного, то на другого. А потом с удвоенной силой заходится плачем. Сэм выжидающе смотрит на Дина, и тот тяжко вздыхает.
- Боооже, ну за что мне это во второй раз?
Он берет Адам на руки и начинает быстро кружить с ним по комнате. Сэм присаживается на краешек стула.
- Дорогая, дорогая, дорогая Климентин, ты ушла а, я остался прам-пам-пам....чего-то там... - поет Дин единственную в своем репертуаре более-менее приличную песню. Он бы спел Роллингов, но вдруг родители проснутся? За строчку "я хочу заниматься с тобой любовью!" спетую полуторомесячному Адаму, можно и по шее от отца схлопотать. Поэтому приходится тщательно подбирать репертуар. Сэм, похоже, умудрился заснуть в сидячем положении. И мама не идет. Ну, еще бы. Больше месяца ночами никто не спит. Адам обычно неутомимо солирует до самого утра.
Удивительно, но ничто так не успокаивает самого младшего Винчестера, как вот такое вот дикое раскачивание из стороны в сторону. А может, Дин просто руку набил.
В любом случае, минут через десять комната погружается в тишину. Дин укладывает ребенка в кроватку и пихает Сэма под локоть.
- Просыпайся, Белоснежка. Проблема улажена.
- Как у тебя получилось?
- На тебе натренировался. Ладно, идем спать.
- А я не хочу уже спать, Дин, пойдем на кухню?
- Я тебя сейчас прибью, сучонок!
- Не ругайся! Мама говорит, что это невежливо!
- Все равно, прибью.
Так они препираются до самой спальни. Сэм снова устраивается в своем гнезде из подушек и одеяла, Дин накрывается своим с головой. Над домом стоит благословенная тишина. Адам тихо спит после Диновой тряски. Ну, и хитрый клоп. Космонавтом, видать, будет с таким вестибулярным аппаратом. Дин совсем недавно узнал это понятие и теперь в полудреме думает о том, как завтра будет писать про этот самый аппарат контрольную, совсем ни фига не выучив.
- Дин...
О, Господи.
- Ну, что еще, мелкий?
- Я хотел сказать спасибо.
- Да не за что.
Дин на секунду выныривает из-под одеяла, чтобы послать Сэму свою коронную улыбку, и в эти несколько секунд ему кажется, будто у брата какие-то странные, светящиеся в темноте желтые глаза.
***
Часть вторая:
- Дин!
Голос Сэма нехорошо звенит в сравнении с низким тембром Моррисона. Зато перекрывает его на раз.
- Что?
Дин приоткрывает один глаз. Сэм стоит в этой «маминой» стойке, возвышаясь над ним как каланча – вымахал за это лето, будь здоров. Тощий, недовольный. Хорошо хоть руки в боки не упирает. Королева драмы, блин. Дин ставит плеер на паузу.
- Что ты тут делаешь? – у мелкого очень смешно получается изображать суровость на лице. Если бы он еще не доставал этим круглые сутки.
- А что, не видно? Сплю. – Винчестер демонстративно взбивает подушку локтем.
- Я вижу, что спишь. А тебе не кажется, что ты должен быть сейчас несколько в другом месте?
- Это в каком же, например?
- Мама просила тебя забрать Адама из школы. Какого черта ты тут лежишь?
- М?
Дин вынимает «блошки» из ушей, удивленно глядя на брата, и Сэма, что называется, прорывает.
- Проклятье, Дин! Уроки уже должны были закончиться! Ты хочешь, чтобы было, как на прошлой неделе? Отец с нас шкуру спустит! Почему ты не сходил за ним? Черт! Если тебе так трудно оторвать задницу от дивана, ты мог бы позвонить мне! Я бы не пошел на факультатив! У тебя не мозги, а отстойник! Как ты можешь быть таким безответственным?
- Полегче, Сэмми. У меня все под контролем.
- Да неужели? – Сэм на ходу хватает со стула какую-то толстовку, кажется – динову, и направляется к двери. Где и сталкивается с Адамом.
- Ты что тут делаешь? – на секунду замерев, спрашивает он.
Адам тут же смотрит на Дина.
- Не обращай внимания, у Сэмми сегодня это вопрос дня, - усмехается старший, с удовольствием переворачиваясь на другой бок. Ну, что, у него же выходной сегодня!
Адам довольно сверкает улыбкой без двух передних зубов. Но Сэм, похоже, не торопится выходить из образа заботливой наседки.
- Ты, что один шел из школы?
- Да.
- Дин!
- Ну, что еще, мамочка?
- Адам, иди на кухню, съешь там что-нибудь…... Твою мать, Дин, - снова начинает он, дождавшись, пока за братом закроется дверь, - я не могу поверить, такое ощущение, что тебе наплевать на всех, кроме собственной персоны. Шестилетний пацан пёхал один три квартала, и тебя это не колышет, да?
- Ты в его возрасте именно так домой и ходил. И ничего.
- Но Адам – не я!
- Не вижу между вам принципиальной разницы.
- Вот именно. Тебе на всех начхать. И на мамины просьбы тоже. Она не затем выходила на работу и просила нас присматривать за Адамом, чтобы ты лежал тут на диване и ни хрена не делал. Ты просто тупой козел!
- Слушай, умник, отвали от меня уже! Заебал блин!
Дин вскакивает с постели и выходит из комнаты, хлопнув дверью, громко бухая ботинками вниз по лестнице. Сэм матерится и кидает толстовку брату на постель.
Адам пальцем выковыривает из банки примерзшее арахисовое масло и отправляет его в рот. Сэм раздраженно достает из холодильника приготовленную Мери лазанью, и ставит блюдо в микроволновку.
- Твой брат засранец, - сообщает он, садясь напротив.
- Мама говорит, что это плохое слово, - философски изрекает Адам, слизывая с пальцев масло.
- Перестань есть эту дрянь перед обедом. И не обязательно говорить маме, что я употреблял это слово.
- Какое слово? Засранец?
- Да.
- Засранец! Засранец!
- Замолчи, а то не дам смотреть телик.
Адам понимает, что лучше пойти на компромисс.
- Ладно, не скажу. А почему Дин – засранец?
- Потому, что не забрал тебя из школы.
- Он не засранец, он засланец.
- В смысле?
- Ну, Дин сказал, что не будет приходить за мной и, чтобы я ходил сам. Но я его все равно засек. Он за деревьями каждый раз прячется. Он – засланный шпион! Засланец!
Сэм ничего не отвечает, задумчиво посмотрев на Адама, затем встает и начинает раскладывать лазанью по тарелкам.
***
Часть третья:
Иногда Дину снится, что они не успевают. Ему снятся подошвы белых кроссовок Адама, то как он перебирает ими в воздухе, брыкаясь, вырываясь, кричит и что-то невидимое, необоримое, жуткое утаскивает его в темноту. Мамы нет. Нет отца. Как будто они с Сэмми вдвоем и только они вдвоем могут защитить эту неоперившуюся мелюзгу. Но они не успевают. Сэм кричит Дину что-то, пытаясь переорать голос брата, и Дин тоже кричит и стреляет-стреляет. Они бегут по каким-то коридорам, напоминающим склеп. Потолок все ниже их засасывает, их засыпает, Сэм держится за край его куртки пытаясь не отстать, и они где-то проебали фонарик, но возвращаться нельзя, они не успевают потому, что. И белые подошвы адамовых кроссовок, его белое испуганное лицо, это все исчезает за углом, а может быть за стеной и вот они уже остались вдвоем с Сэмом. Совсем, по-настоящему вдвоем, без брата, без отца, без матери, без семьи. Как два эмбриона в утробе женщины - внутри железного вместилища импалы, они лежат на задних сиденьях и Сэм плачет, будто ему снова восемь и Адама еще нет. Сэм говорит, что ему страшно и он не хочет так, а Дин говорит, что все будет хорошо мелкий, я с тобой и как обычно мы справимся, как обычно все будет хорошо, лишь бы не так. Лишь бы не видеть больше в кошмарах эту известковую крошку, которой выбелено застывшее лицо их брата, не видеть черный провал его рта и то, каким мертвым, восемнадцатилетним он может стать, когда вырастет.
Дин не верит. Так не бывает. Он просыпается, откидывает одним движением тяжелое одеяло и тело готово бежать, вот прямо сейчас стартовать с места, спасать брата, спасать отца с матерью, спасать их всех. И не допустить, чтобы с Сэмми, с его Сэмми что-то случилось.
- Ммм...Дин...ты куда? - Сэм возится на соседней кровати, недовольно приподнимая взлохмаченную, сонную голову. О, нет. Только вот этого не хватало. Сэма разбудишь, Адам проснется, у того уши как локаторы, он все слышит из соседней комнаты. А Адам проснется, здравствуй бессонная ночь. Они начнут препираться с Сэмом, еще и родителей разбудят. Блиннн.
Дин прижимает палец к губам.
- Да никуда я. Никуда. Спи.
Сэм молча взбивает подушку и переворачивается на другой бок. Дин откидывается обратно на постель. Никуда. Никуда он без них не пойдет.
****
Часть четвертая.
С Сэмом стало невозможно общаться. Он же занят. Он готовится к поступлению в колледж. Он живет теперь в отдельном помещении, и к нему нельзя после ужина. Сэм все время что-то учит, учит, учит. Или нервничает. Иногда спит, упав поверх покрывала, обмотав в него ноги, спит в подвале рядом с письменным столом. Ему не до кого. Мери ставит перед ним тарелку с едой и Адам ставит на то, что его брат сейчас не отличает спагетти от клубничного джема. Это лишнее, все лишнее. Все.
Дина почти не слышно. Он ездит в командировки с отцом, помогает ему по работе. Или шляется где-то. Или пьет в их с Сэмом опустевшей комнате, если родителей дома нет. Тихо пьет. Разве существовала раньше стихия, способная перекрыть громкий голос Дина? Адам удобней перехватывает аквариум. Ему скучно. Впервый раз за все долгие десять лет жизни.
Его рыбку зовут Лемми. В честь вокалиста "Моторхед". Конечно не Адам выбирал имя. Рыбку принес Дин. Это было 29 сентября. Дин поставил перед ним аквариум с плавающим Лемми и сказал: "Его зовут Лемми". А Сэм сказал "С днем рождения, Адам", и ушел к себе в подвал заниматься. Дин тоже свалил через какое-то время.
Два раза в неделю Адам делает у Лемми уборку. Несет прозрачный резервуар в ванную через весь дом. Деревянные половицы медлительно скрипят под ногами, жалюзи слегка постукивает от легкого порыва ветра. Сэм сидит внизу, Дин - наверху, а родители вернутся только завтра.
Он пересаживает Лемми в банку и протирает стенки аквариума. За четыре дня они успели покрыться скользкой пленкой. Адам меняет воду, досыпает песка, тянется к коробке с мотылем.
- Географичка достала, - жалуется он - у меня уже в печенках все ее моря, заливы и проливы. Завтра опять сдавать ей карты. Назадавала выше крыши, блин.
Лемми печально наблюдает за ним, застыв в своем временном обиталище. Адам конечно же знает, что глупо разговаривать с золотой рыбкой, он уже взрослый - так Сэм бы сказал. Но где сейчас Сэм, который на самом деле все и всегда понимает - да, даже разговоры с рыбками? Где Дин, который может развеселить хоть его классную, престарелую, прямую мисс Доминик, хоть черта лысого? Адам, встав на цыпочки, неловко задвигает коробку с мотылем обратно - на верхнюю полку шкафчика, где у него находятся все причиндалы по уходу за Лемми.
- Давай-ка, - он с тихим кряхтением наклоняет банку, переливая воду вместе с рыбкой обратно в аквариум. Лемми прыгает с глухим бульканьем. Они с Адамом переглядываются, довольные друг другом, похожие между собой, притихшие, с большими немного водянистыми глазами. Винчестер довольно улыбается - Ну, вот. Пойдем.
- Ты просто трус, Сэм!
Голос Дина возвращается так неожиданно, что Адам вздрагивает и немного воды выплескивается из аквариума. Голос идет откуда-то снизу, заставляя дребезжать пол под ногами и зеркало над раковиной. Комната, точнее, подвал Сэма прямо внизу и оттуда доносится грохот.
Это плохая идея. Идти/не идти. Плохая. Даже думать не надо. Родителей дома нет, а его братья дерутся. Они делают это все чаще и Адам знает, что в такие моменты, поглощенные друг другом, упоенные взаимной яростью, а может быть просто взаимностью, они опаснее для окружающих, чем для самих себя.
Лемми слегка подпрыгивает на трясущимся столике рядом с раковиной, столик тоже подрагивает и Адам берет в руки аквариум, бережно прижимая к себе. Он не знает, как поступить. Спуститься или нет? Оставить Лемми здесь? Но вдруг аквариум упадет от сильного толчка? Вдруг Лемми испугается, если оставить его одного? Ведь для рыбки это настоящее землетрясение. Адам крепче обхватывает руками резервуар.
Блин, они там что, шкафы кидают? Он подходит к трясущейся двери и, черт, грохот слышен еще громче.
Нет, он туда не пойдет.
Все затихает как раз в тот момент, когда он разворачивается, чтобы вернуться к лестнице и подняться к себе наверх.
Прижав аквариум к животу Адам осторожно приоткрывает дверь. Его не засекают. Какое там.
- Ты не слушаешь меня, - Сэм тяжело дышит, но пытается говорить ровно. На нем оранжевая футболка с коротким рукавом, локти и предплечья подрагивают от напряжения. Он прижимает Дина к полу. Тот даже не сопротивляется, но Сэм этого, похоже, не замечает.
- Ты смог, а я нет. Это не мое, разве я не понимаю? Разве все не понимают? На отца посмотри, он даже не глядит в мою сторону. И я вижу. Я тоже так не хочу. Мне не нужно это, не нужно. Мама знает, отец знает, почему ты не хочешь знать?
Старший ничего не отвечает, просто неожиданно садится на полу и у Сэма колени разъезжают в стороны, когда они оказываются с братом лицом к лицу. Он снимает ладони с плеч Дина.
- Да все я знаю, - говорит тот.
Лемми, наверное, укачало. Его плавно перекидывает от стенки к стенке, потому что аквариум у Адама в руках немного трясет.
Вдруг Сэма снова прорывает.
- О, Господи! Все ты знаешь! Все и всегда! - он слетает с Дина, как укушенный, обхватывает ладонями собственные виски, убирает волосы с разгоряченного лица и глаза у Сэма большие, а смотрят в никуда. Дин наблюдает за ним с пола.
- Просто оставь меня в покое, ладно?
- Я не хочу, чтобы ты уезжал.
И это не Дин. Адам не верит. Потому, что не может быть, чтобы эта сгорбленная спина, опущенный подбородок, голос хриплый почти до простуды, чтобы все это было его братом, Дином. Даже Лемми знает, что Дин не такой.
- Мне здесь не место
- Хватит. - Дин поднимается с пола, он ниже, потому что Сэм вытянулся и растет, продолжает расти, но он тощий, нескладный и они сейчас очень комично смотрятся вместе - как Толстый и Тонкий. Сэм смотрит затравленно, как будто сейчас ударит брата, чтобы тот заткнулся, но он не двигается с места и Дин продолжает - Не впутывай в это семью, окей? Ни мать, ни отца, ни работу. Хочешь валить - вали. Но не надо мне заливать тут, что ты здесь чужой, и мама не смотрит тебе в глаза. Это ты ей в глаза смотреть не можешь, и мы оба знаем, потому что...
- Дело не в этом! - Сэм не дает ему договорить, он произносит это так неожиданно громко, что Адам с испугу врезается в дверь и та открывается нараспашку.
Братья синхронно поворачивают головы в его сторону.
Адам даже не успевает испугаться и попятиться назад, когда Сэм оказывается рядом и хватает его за шкирку.
- Тебя сюда кто звал? Проваливай к себе, живо!
И его как будто отрывает от земли, Адам куда-то летит лицом вперед, по бокам летит вода и Дин кричит где-то сзади "Сэм!", а потом он шлепается на пол и вокруг мокро, коленки горят, горят ладони, он сам тоже вымок, справа валяется аквариум, на дне его песок и небольшая дорожка песка тянется наружу, а Лемми лежит сбоку у самой стены, на стене мокрый след. И Лемми не шевелится.
- Нет! - вскрикивает Адам - Нет, Лемми!
Он не смотрит назад, хватает рыбку, разоренный аквариум, и уносится наверх.
Он набирает полную банку воды и встряхивает ее, но Лемми все так же равнодушно всплывает на поверхность, и плавники у него не шевелятся. Адам всухую шмыгает носом и трясет банку. Он встряхивает ее раз за разом, но Лемми не хочет плавать. Будь Адам ветеринаром, знал бы, как делать рыбам искусственное дыхание, или, может, массаж сердца. Но он не ветеринар и ничего у него не получается.
Адам садится на туалет и обхватывает голову руками. Ему кажется, что он совсем один в эту минуту на этом свете и родители никогда не приедут. Никто ему не поможет. А Дин с Сэмом.... он ненавидит своих братьев, он их ненавидит. Бессильно и от того еще более яростно, и некому об этом рассказать.
"Уйду из дома, - решает он - уйду и стану ветеринаром. А потом вырасту и сам их изобью. Обоих. Особенно Сэма. До крови. До крови изобью за Лемми." Он плачет горько, безнадежно, как никогда до этого не плакал, плачет сквозь ладони, и мечтает о том, как сейчас соберет все свои вещи и уйдет. А они будут искать его, волноваться, скучать, грустить, они поймут как много он для них значил. А потом он умрет. Как-нибудь героически. Спасая лошадь из огня. И ему устроят особые похороны, как по телевизору. Гроб накроют американским флагом. И Сэм будет плакать на крышке гроба, а Дин....Дин тоже будет плакать, но тихо, чтоб никто не увидел.
Адам мечтает об этом и ему становится немножко легче. Наверное, ему должно быть интересно, что там обсуждали старшие, но даже если он узнает, это не воскресит Лемми, и утрата получается такая огромная, что он не представляет, как же жить дальше. Он тоже виноват. Не надо было спускаться вниз с аквариумом. Вообще не надо было туда спускаться. Этим двоим наплевать на него.
- Эй, - Сэм осторожно заглядывает в ванную. У него сейчас такой же дурацкий, испуганный вид, как у Адама пятнадцать минут назад - можно мне зайти?
Адам отворачивается от него. Сэм неслышно проходит внутрь.
- Как Лемми? - спрашивает он. Адаму хочется заорать: "Лемми умер! Из-за тебя! Из-за вас двух тупых идиотов, которые ничего не видят вокруг себя! Никого не замечают! Лемми умер! Умер! Умер!".
Вместо этого Адам бормочет себе под нос "никак" и хочет заслонить собой аквариум с мертвой рыбкой. Но Сэм все равно замечает. Он садится перед братом на корточки и смотрит ему в глаза снизу вверх.
- Мне очень жаль, - говорит он.
- Нет, неправда, - отвечает Адам отодвигаясь, глядя в пол - тебе наплевать на всех.
- Да, - кивает Сэм - ты прав. Я эгоист. Но я не хотел, чтобы Лемми умер. И тебя толкать не хотел. Прости меня пожалуйста.
Смерть Лемми простить нельзя, нельзя нет. Но почему-то Адам все-таки подходит к брату, обнимает его и в этот момент чувствует облегчение.
- Все будет хорошо, прости меня, - бессвязно шепчет Сэм ему в волосы.
Осенью он уезжает в колледж, чтобы учиться на юриста.
***
Часть пятая
Когда Дин приезжает, нет еще и полудня. Поэтому пока не жарко. Он еще издалека слышит характерное тарахтение газонокосилки и довольно усмехается себе в зеркало заднего вида. Сэмми косит траву у них перед домом - в ушах наушники, на лице отсутствующее выражение. Небо над ними издевательски синее, просвечивающее солнцем, дышащее, прозрачное. Ни облачка. Но Сэм явно витает где-то в конденсированных водяных парах там, наверху. Дин в очередной раз укрепляется в своей теории, что покос газона действует на его брата лучше любой терапии. Правда, едва заметив черную шевроле, подъезжающую к дому, Сэм моментально утрачивает всю свою миролюбивую мечтательность, вырубает пяткой газонокосилку и, по-маминому выражению, принимает позу Фемиды. Дин подъезжает к самому краю газона, как раз рядом с братом.
- Ну, как работенка на свежем воздухе?
- Дин! Какого черта ты слинял? Что это за манера - сваливать на других свою работу? Ты только сегодня утром приехал и уже свалил. - Волосы у мелкого взлохмачены, на одежду налипли кусочки травяной кашицы, лицо горит от солнца, а может, просто запыхался. Дин медленно оглядывает его сверху вниз, не слушая проникновенного монолога, а потом длинно улыбается. До отъезда брата в колледж еще месяц.
- Хочешь, поедем, покатаемся?
Сэм ловит его взгляд, и зрачки у него, кажется, замирают. Он замолкает на полуслове, и что-то в нем незаметно меняется в этот момент. Сэм будто сам этого стыдится. Он подходит вплотную к успевшему раскалиться на солнце черному боку импалы, кладет руку на до половины опущенное стекло. Его пальцы недалеко от лица Дина, и тот чувствует, как от них пахнет травой и нагретым пластиком. Дин всем корпусом поворачивается в сторону младшего. Секунду или две смотрит на него без улыбки, пока, наконец, тот не опускает плечи.
- Поехали, - отвечает он уже совсем иначе, как-то нерешительно. - А куда?
Дин смотрит на его загорелую руку с тонким запястьем, на зеленый след от травы на голом локте.
- Куда захочешь.
Сэм сосредоточено кивает.
- Эй, ребята! Эй!
Адам несется от дома в их направлении, размахивая какой-то банкой, и Сэм отскакивает от машины, будто обжегшись.
- У меня получилось!!! Получилось! - Адам хватается за то же самое стекло, чтобы не врезаться в машину, он тяжело дышит, жадно заглядывая внутрь к Дину. - Представляете себе, мой аксолотль превратился в амбистому!!! Сегодня утром случился метаморфоз! Я снизил уровень воды и подкармливал его кусочками щитовидных желез!
- Блин, чувак, давай без подробностей, - Дин кривится, отстраняясь от стекла.
- Смотрите, смотрите, у него появились конечности! - Адам сует банку из-под яблочного пюре Дину под нос, но увидев, что тот, похоже, не в состоянии оценить всей значимости момента, протягивает свое достижение Сэму.
- Дай-ка. - Дин наблюдает за тем, как тонкие пальцы с набившейся зеленоватой грязью под короткими ногтями обхватывают банку. Растерянность на лице Сэма сменяется интересом. - Да действительно... слушай, у тебя получилось. - Он улыбается младшему брату, и Адам разве что в штаны наложить не готов от счастья. Дин раздраженно ищет в бардачке кассету, чтобы вставить в магнитофон. - А ничего, что ты держишь его на свету?
- Нестрашно, это ведь пока не прямые лучи, к тому же в малых дозах можно. - Адам забирает своего аксогена, или как его там, обратно.
- Сэм, мы едем? - Дин выглядывает наружу, смотрит на брата в упор.
- Едем, - тот кидает короткий взгляд на Адама и огибает машину, чтобы сесть внутрь.
- А вы куда? - мальчишка снова подходит к водительскому стеклу.
- Съездим...
- Покатаемся, - говорит Сэм.
- ...по делу, - говорит Дин одновременно с ним.
- А можно мне с вами? - Адам ужасно доволен и явно не хочет сейчас оставаться один.
- Нельзя, - Дин заводит мотор.
- Ясно... - Адам кивает.
- Дин.
- Что?
Старший поворачивается к Сэму и вопросительно-раздраженно смотрит на него. Сэм немедленно становится пунцовым, и Дин вдруг понимает, как уже успел нагреться салон машины. Сэм взгляд не отводит.
- Почему бы Адаму не поехать с нами?
- Ты охренел? Зачем?
- Ну, что он будет торчать тут один?
Дин затылком чувствует полный надежды взгляд этого мелкого ботаника.
- Пусть пойдет, поиграет с друзьями.
- Мне с ними неинтересно, они лепят бомбы-вонючки, или обсуждают Постал, - протестующе доносится сзади.
- Мы едем по очень важному и опасному делу, тебе с нами нельзя. - Дин резко оборачивается к нему. - Иди лепи свои бомбы-вонючки и разводи зверей в банках.
- Это не зверь. Это земноводное!
- Прекрасно, иди целуйся со своим земноводным.
- Дин!
- Просто добавь воды!
- Хорошо. - Адам разворачивается и с видом побитой собаки плетется к дому. О, только не это. Дин закатывает глаза и не сразу чувствует на себе сверлящий взгляд Сэма. Зато когда чувствует... Такое ощущение, что это его тут не взяли гулять: Сэм сидит прямой и недовольный, губы поджаты в тонкую нитку, руки скрещены на груди.
- Что? - раздраженно спрашивает Дин, секунды идут, Винчестер вздыхает. - Ладно-ладно. Твою мать. Ты, чертов шантажист... Эй, постой! - кричит он Адаму вдогонку.
***
- По-научному это называется неотения: личинка превращается во взрослую особь, у нее отрастают конечности. Не факт, конечно, что это непременно произойдет, нужны специальные условия. При внешнем воздействии гормона щитовидной железы...
Дин смотрит на дорогу и с трудом побеждает в себе желание сделать звук в кассетнике погромче. Сэм слушает Адама с какой-то извиняющейся полуулыбкой на губах, одна рука у него лежит на колене поверх старых тонких брюк, из которых Сэм уже вырос и носит их теперь только дома. Второй, испачканой рукой, Сэм опирается на открытое окно. В машине сочно пахнет травой, ветер разбавляет, гоняет воздух по салону из окна в окно, и волосы у Сэма на висках потемнели и слиплись. По виску и ниже, к скуле, стекает капелька пота, остается передохнуть рядом с мочкой уха, и Дину уже почти больно. Ветер треплет отдельные прядки сэмовых волос. Брат сидит к Дину в пол-оборота, и смотрит в зеркало на Адама.
- ...тереодин действует не сразу. Я две недели держал Джонни в аквариуме, постепенно снижая...
- Джонни? - рассеянно усмехается Дин.
- Угу. - Адам тут же с готовностью переводит взгляд с Сэма на него. - Я так назвал аксолотля.
- А отец в курсе?
Сэм лениво хмыкает, воспользовавшись тем, что брат смотрит на Дина, переводит взгляд за окно. Волосы у него отросли за лето, закрывают шею до середины, коже жарко, Сэм, как собака, высовывает голову в окно.
- ...после этого папа меня похвалил и сказал, что, может быть, мы смогли бы осенью завести террариум небольшой, у меня в комнате. Дело в том, что одной амбистомы мало, у меня есть теория...
Они уже съехали с шоссе и пробирались сейчас по одной из многочисленных проселочных дорог, ведущих дальше в лес. Тут было по-настоящему прохладно, Дин постепенно сбавлял скорость, подыскивая место машине для стоянки.
- Аксолотль, между прочим, на языке ацтеков означает "играющий в воде", эти личинки известны тем, что размножаются, не достигнув половой зрелости.
- Вот это да, ты только погляди на него, Сэмми, нашему младшему братишке известно словосочетание "половая зрелость"! Хочешь сказать, они трахаются, будучи подростками?
- Дин!
От Сэма можно сигареты прикуривать, и Дин понимает, что хватит.
- Ну, ладно, мелюзга, вылезайте! - Машина, встряхнувшись напоследок, останавливается, и Адам выскакивает наружу пулей, тут же пропадая в зарослях папоротника. Он не издает никаких звуков, кроме сосредоточенного шебуршания.
- Все. Мы его потеряли. - Дин наблюдает за шевелящимися кустами и время от времени выныривающей из них белобрысой макушкой мальчишки.
- Далеко не уходи! Будь навиду! - кричит Сэм, высунувшись в окно.
- Лааадно! - раздается откуда-то из зарослей.
- И никакого террариума дома, чувак! - орет Дин, высунувшись из своего окна. - Не занудствуй, - фыркает он в адрес Сэма. Тот только плечами неопределенно пожимает.
Дин неожиданно перестает улыбаться и кладет руку брату на колено. Ткань шершавая и теплая, а Сэм под ней горячий и напряженный. Глаза у него внимательные, а зрачок вот-вот поглотит всю радужку. Дин медленно, одурело наклоняется к нему вперед.
- Дин, нет, - в ужасе мотает головой Сэм.
- А почему никакого террариума?
Дин замирает, как кошка, которую потревожили во время охоты, и не уверен, что хочет обернуться. Адам стоит у окна. В одной руке у него банка с этим недодинозавром, в другой пучок какой-то зелени.
- Папа сказал, если я буду хорошо себя вести и не погублю Джонни, он купит мне большой аквариум.
- Он тебя обманул. - Дин резко открывает дверь, едва не задев младшего брата, вылезает из машины, рассержено, резко потягиваясь. Сэм тоже вылезает, и на лице у него выражение вселенской муки. Он точно все еще переживает из-за той злосчастной рыбки, что Адам конечно же чувствует, не преминув сесть Сэму на шею.
- Он сейчас серьезно говорит? - конечно же, маленький проныра бросается к брату.
- Боже, Адам, это же Дин. Когда он последний раз что-то говорил серьезно?
- Эй, минуточку! В тот раз, когда я учил тебя кадрить девочек, я был убийственно-серьезен!
Сэм ничего ему не отвечает, нарочито потягиваясь, он отворачивается в другую сторону, но Дину достаточно коротко мазнуть взглядом по штанам мелкого, чтобы все заметить. Голова у Дина тяжелая.
- Ладно, пошли гулять, - произносит он, чтобы сказать уже хоть что-нибудь.
- Пойдемте к водоему? - предлагает Адам.
- К какому еще водоему? - не врубается Дин.
- Здесь недалеко наверняка должен быть источник пресной воды, смотри, видишь этот лишайник? Он получается из нити специального гриба и водоросли. Такие бывают недалеко от...
- Ладно, не продолжай, мысль ясна. - Дин закатил глаза, но поймал страшный взгляд Сэма и осекся. - Ну, так где там твой водоем?
- Я еще не знаю. - Адам снова исчезает в кустах, как охотничья собака. - Но он должен быть... Ух ты! Здесь целый выводок тритонов! Идите сюда! - пацан снова выбирается из зарослей, на этот раз с шумом, несчастный Джонни сидит на дне банки, безучастный ко всему. - Можно я возьму домой парочку?
- Можно, - кивает Сэм.
- Только не в моей машине!
- Боже, Дин, да что на тебя нашло?
- Чувак, если этот чокнутый натуралист решил превратить наш дом в зоопарк, я не против, но Детку не дам!
- Я повезу их в банке!
- А как же твой Кетцалькоатль?
- Аксолотль, Дин! Он поедет вместе с ними!
- А они не перегрызутся? Ладно, мне плевать, тащи хоть десять тритонов. Если они будут сидеть смирно в своей банке... Да. Иди, собери, можешь не торопиться.
- Правда? - глаза Адама сверкают ярче солнца, которого тут, кстати, совсем и не видно. В чаще сумрачно. Нормальный, спокойный зеленый сумрак, когда хочется растянуться где-нибудь на земле с травинкой в зубах и ни о чем не думать. Дин пинает подвернувшуюся под ногу шишку.
- Даю тебе полчаса, - говорит он. - Время пошло.
Адама как ветром сдувает.
- И далеко не ухо... Дин? - Фраза Сэма заканчивается так странно, потому что Дин хватает его за запястье и рывком тянет на себя.
Наверное, надо было отойти подальше. Но они как медведи пробирались через заросли, а это было совсем не весело. И в конце концов, Сэм был прав, нельзя оставлять мелочь совсем без присмотра. Если что - тут недалеко, они все услышат. И их услышат, если Сэм не будет вести себя тише.
Он коротко охает, когда Дин прикладывает его о ствол какого-то широкого, наполовину трухлявого дерева. Это жестко, наверное, неудобно, но Сэму явно плевать. Он как мартовский кот трется о кору, раздирая себе спину под задравшейся футболкой. Ему уже просто невтерпеж, и Дину тоже. Вечно они дотягивают до последнего, а потом хватаются друг за друга, как будто впереди девятый вал. Сэм тянет к нему руки, и здесь, при таком освещении, они больше похожи на ветки, одна ладонь обхватывает Дина за затылок, вторая уже под рубашкой. Сэм не целуется - зовет, утягивает куда-то. И Дин хватает его, хватает сколько может, все подряд, не разбираясь, слизывает, сцеловывает, сгрызает зеленые следы с его горячей шеи и локтей. И Сэм стонет, вылезая, как из кожи, из футболки, прижимает голову Дина к себе. Он хочет всего и сразу, это понятно, Дин тоже. Но от такой возни толку мало.
- Ну, тише, - уговаривает он ухо Сэма. - Тише, тише.
И Сэм скулит, и вместо этого расставляет ноги шире, и просит таким голосом, от которого у Дина срывает не то, что крышу, - просто все.
- Пожалуйста, Дин. Быстрее, пожалуйста.
- Постой спокойно.
И Сэм слушается. Так и стоит полуголый, опираясь о дерево, руки свободно свисают вдоль туловища, только пальцы левой руки нервно колупают кору на стволе дуба, а в правой потным комком зажата майка. Дин сглатывает, опускаясь на одно колено, собственные конечности не слушаются, и он долго возится со шнуровкой на Сэмовых штанах. Внутри Сэма все колотится и гремит, как в коробочке с семенами. Он подается бедрами вперед, брату под нос, и это было бы смешно, если б так не заводило.
- Сейчас... подожди...
На коже выступает холодный пот, Дин утыкается лбом в горячий живот Сэма и чувствует, что по брату будто разряд проходит электрический.
- Дииинн... - стонет он длинно и мучительно, на выдохе, и в этот момент узел, наконец, поддается.
Дин облизывает губы, аккуратно спуская с Сэма штаны. От мелкого пахнет пОтом и этим его запахом, который, пропитав белье, моментально проникает наружу, бьет в ноздри, одуряет, так что Дину требуется несколько секунд, чтобы взять себя в руки и тупо не спустить в штаны. Его не было каких-то две недели, а кажется, будто они не делали этого целую вечность. Вздрагивающие пальцы Сэма, поглаживающие ушную раковину, теребящие за волосы, помогают Дину очухаться. Встав для удобства на оба колена, он осторожно снимает с младшего белье, стягивая до щиколоток.
- Тихо, Сэмми, - шепчет он, подаваясь вперед.
И от крика Сэма в тишине из кроны деревьев вылетает испуганная черная птица.
***
- Откуда ты знаешь про Кетцалькоатля?
- М?
Сэм смеется. Вечно он любит улечься на живот, чтобы касаться собой бедра Дина.
- Кетцалькоатль - пернатый змей из ацтекской мифологии. Ты еще перепутал его с этой амфибией, которую Адам вывел.
- А... ну, что я, телик не смотрю? - Дин покровительственно хмыкает, разглядывая синеватые просветы в темной листве. - Там была какая-то передача по Дискавери...
Они лежат под этим самым деревом, по ним периодически пытаются ползать всякие муравьи и прочая дрянь, земля под задницей не то, чтобы очень теплая, а Сэм не такой уж и легкий. Но Дин счастлив абсолютно и несомненно.
- Я смотрю, Адам на тебя неплохо влияет, ты начал смотреть какие-то каналы, кроме "Плейбой-тиви".
- Остри, Саманта, остри.
Сэм кусает его в ключицу. Дин отвешивает ему легкий подзатыльник и садится.
- Ладно, надо вставать. А то неровен час этот гринписовец сюда доберется вместе со своими сколопендрами.
По лицу Сэма пробегает тень, и он ничего не отвечает на реплику брата.
На поляне, где они оставили Импалу, ничего не изменилось. Адам не устроил раскопок, не засушил все вокруг для гербария и даже пощадил фырчащего в траве ежа. Хотя, может, просто не заметил. В общем, поляна не тронута, но и младшего Винчестера на ней не наблюдается.
- Адам! - зовет Сэм, сложив руки рупором. - Адам!
Никакого ответа.
- Наверное, воткнул в уши пиявок и не слышит, - предполагает Дин, проходя в том направлении, куда последний раз направился мальчишка. В небольшом овраге, заросшем сорняками и редким кустарником, пусто, только на скользком от влажности камне сидит небольшая ящерка. Наверное, тот самый тритон.
- Дин? - каким-то не своим голосом произносит Сэм.
- Все в порядке. Забрался, наверное, далеко, вот и не слышит. Адам! Адам!
Тишина вокруг стоит гробовая. Дин только теперь обращает внимание, насколько четко вырисовывается в ней каждый звук, каждый хруст ветки.
- Он бы услышал, - говорит Сэм, и глаза у него на пол-лица.
- Ладно, - откликается старший. - Не паникуй. Пойдем.
Багажник отпирается неохотно. Отсырел. Дин надеется только на то, что оружие в порядке. Он протягивает Сэму мачете - рубить зелень, берет в руки свой обрез и надеется, что придумает потом, что врать Адаму.
Дин не знает, сколько территории по площади им удалось обследовать в итоге. Они старались не терять из виду поляну с машиной, время от времени возвращаясь туда на случай, если Адам объявится. Но он не объявляется. Дин видит, что Сэм мрачнеет все больше, и это, разумеется, тоже бодрости не придает.
- Ладно, слушай, может он у этого, у водоема? - спрашивает он, чтобы как-то растормошить брата.
- У какого? Ты видел здесь хоть один водоем? Мы уже все тут исходили, он не может быть так далеко.
- А может, и может? Помнишь, эта мелочь что-то болтала про лишайники.
- Да, лишайники есть, но водоема я здесь не видел. Странно. - Сэм задумчиво смотрит в землю, затем останавливается, как вкопаный, и если бы Дин не видел, что можно так побледнеть, ни за что бы не поверил.
- Дин. - Он нагибается и поднимает с земли осколок банки из-под яблочного пюре.
- Звони отцу. - Свой голос Дин теперь тоже не узнает.
***
Поиски продолжаются до вечера. Их четверо, но непонятно, в какую сторону идти. Мери не разрешает Дину с Сэмом разделяться, а Джон настаивает, что им, в принципе, лучше ехать домой. Ну, Дин-то точно не поедет. А зная этот вздернутый подбородок Сэма, понимает, что того сейчас тоже легче пристрелить, чем отправить спать. Дин примерно догадывается, какие сейчас монологи мысленно произносит Сэм, и благодарит Бога за то, что ему не приходится выслушивать это. Сейчас не до того. В девять часов в лесу уже кромешная ночь. Джон приказывает развести костер, и они сидят вчетвером вокруг огня, все в той же адской тишине, и Дин боится смотреть куда-либо, кроме как на пламя. Сэм рядом с ним, чувствуется, старается не раскачиваться. Может быть, он молится в сложенные перед лицом руки, а может быть просто бессвязно повторяет: "Господи... Господи... Господи..."
Мери находит Адама следующим утром. Он напуган и почти не разговаривает, но он жив и не ранен. Он заблудился и ночевал в дупле старого дерева. Джон берет его на руки и несет в машину.
Все закончилось, но они так и продолжают молчать. В дороге, за обедом, после, когда Мери решает отвезти все-таки Адама в больницу.
Они уезжают, оставляя дом в тишине, как в аквариуме.
Дин находит Сэма, стоящим у окна в их комнате. Чистые пальцы побелели, вцепившись в подоконник. Сэм замер в этой позе, как пианист перед особенно трудным пассажем. Дин сглатывает комок в горле и подходит к нему сзади, накрывая потерянные плечи ладонями.
- Сэмми...
Младший вздрагивает, но совсем не так, как в лесу накануне.
- Не надо, Дин! - Он выворачивается, выскальзывает так быстро и решительно, разворачивается к старшему лицом, и там столько всего сейчас намешано на этом лице: испуг, раскаяние, сомнение, злость, слабость, Дин не успевает отслеживать этот калейдоскоп. - Боже. Это все... он мог не найтись, ты понимаешь?
Дин не знает, почему, но в эту секунду ему больше жалко Сэма, чем Адама. В горле словно ангина разыгралась.
- Я понимаю, - откликается он, сглотнув, не решаясь подойти ближе.
- Мы больше не должны, - это брат произносит твердо, уверенно, а потом еще раз коротко смотрит на него и тихо, быстро выходит из комнаты.
У Адама шок, - говорит врач, - но он оклемается. Главное, поменьше стрессов. Когда Дин заходит к нему, мальчишка сидит на кровати, сложив руки на коленях, уставившись в противоположную стенку. И он сейчас просто копия всех этих ящерец и рыбок.
Господи, да что с ними со всеми такое.
- Ну, и как там твои червяки? - интересуется Дин бодрым голосом. - Я думаю, теперь отец точно подарит тебе террариум.
Адам поднимает на него глаза, но только плечами пожимает.
- Ты герой, - подбадривает его Дин. - Серьезно, чувак, я бы точно в штаны наложил. А ты классно держался.
- Я был не один, - вдруг откликается младший.
Дин, хмурясь, садится рядом с ним на кровать. Черт. Был бы тут Сэм.
- То есть, как это не один, а с кем?
- С бухгалтером.
Дин замирает, повернувшись с брату.
- Что за бухгалтер, как он выглядел?
Адам все так же молчит, глядя на стену напротив.
***
Часть шестая
Адам - плавающая константа. Почему константа? Сэм определяет по нему годы событий. Почему плавающая? Потому, что плавает в ванной. Константе пять лет, и мама не разрешает оставлять этого водолаза в одиночестве, во взрослой ванне, поэтому Сэму пришлось расположиться здесь же на сидении туалета, вооружившись терпением и учебником по истории. Сэму тринадцать и он вполне мог бы найти себе занятие поинтересней, чем стеречь младшего брата. Но купать Адама по четвергам - его обязанность, и с этим ничего не поделать.
Он сидит в напряженной позе, подперев лицо кулаками, широко расставив колени, уткнувшись в учебник, и Дин конечно же не упустил бы шанс постебаться над подобным зрелищем. Лягушка на толчке читает книжку.
Сэм нервозно смаргивает, вгрызаясь в текст на странице.
"Собрав Непобедимую Армаду Филипп-II, в том числе, ставил перед собой цель поддержать английский католицизм в его борьбе с насаждаемым Елизоветой протестантизмом, что конечно только еще больше ослабило бы страну...."
- Торпеда!
Брызги мыльной воды попадают Сэму на низко склонившееся над книгой лицо и это частично спасает учебник от тотального промокания.
- Адам, ты что, блин, творишь? - старший досадливо морщится, хватая ближайшее полотенце и вытирая лицо, пытаясь поскорее спустить к спасению книги.
Ну, так он и знал. На страницах уже начали появляться мокрые выпуклости и Сэм поспешно промокает бумагу все тем же полотенцем.
- Не смей плескаться! Ты разве не видишь, это библиотечный учебник. Его нельзя портить.
Младший брат тут же приседает обратно в мыльную пену, в отместку вперив упрямый взгляд в Сэма.
- Тогда поговори со мной. Мне скучно.
- Ты уже взрослый и можешь принять ванну без того, чтобы тебя развлекали.
- Тогда зачем ты тут сидишь?
- Ты задаешь слишком много вопросов, - хмыкает Сэм и Адам демонстрирует довольную улыбку, в которой не хватает пары передних молочных зубов.
Его брат поднимается, вешая полотенце обратно на крючок, и убирает наспех высушенную книгу на самую верхнюю полку. Сэму приходится встать на цыпочки, зато теперь бесценный экземпляр в безопасности. Адам поспешно замолкает, испугавшись, что его сторож сейчас может уйти. Но Сэм и не думает уходить.
- Я здесь сижу потому, что некоторые вундеркинды умудряются налопаться мыльной пены, а потом ходят и икают, как тот придурковатый гномик из Белоснежки. Не знаешь, о ком я сейчас? - он поворачивается к брату, выразительно приподнимая брови.
- Я не гномик!
- Гномик-гномик. Вредный, мелкий и кусачий.
- Нет, я лев!
- Не верю.
- Я лев! Лев!
- Докажи!
- Ррррррррр!
- Ррррррррр!
Ощетинившись, сделав страшные лица они начинают надвигаться друг на друга: Сэм подходит к бортику ванной, Адам - подбирается туда же со своей стороны, скрючив пальцы словно когти.
- Кто здесь лев?
- Я!
- Не слышу.
- Я! Я!
- Докажи.
- Ррррррррррррррррррррррр!
- Ррррррррррррррррррррррр!
- Спешите видеть, горячие игры современных вундеркиндов!
- Дин! - Адам подскакивает в воде, расплескав половину Сэму на ноги, смотрит брату за плечо, и Сэму тоже приходится повернуться.
Дин стоит на пороге в этой своей одинаково дурацкой и неизменной кожаной куртке, которую купил пару лет назад у какого-то байкера, наплёвшего Винчестеру, будто в данной кожанке еще сам Гизер Батлер ходил. Вряд ли Дин тогда поверил, просто уцепился за предлог не снимать это барахло ни при каких обстоятельствах. Вот и сейчас он стоял на пороге ванной, не удосужившись переодеться во что-нибудь домашнее.
- Привет, мелюзга, - Дин смотрит с усмешкой на Адама, и Сэм выпрямляется. - Привет, Сэмми.
- А мы играли в львов! - сообщает младший, уже вот-вот готовый вылезти из ванной - будешь с нами?
- Адам, сядь нормально, - Сэм досадливо чуть надавливает брату на плечи, отходя в сторону. Он не поворачивается, избегая смотреть на Дина, но надеется, что тот поймет - закрой дверь, ладно? А то простудишь...
Дин молча делает шаг вперед, закрывая за своей спиной дверь и у Сэма уши багровеют синхронно с этим звуком. Становится так тихо, как бывает только в ванной, когда вода с чуть слышным плеском растворяет в себе слабую шипящую мыльную пену.
- Ну, так что, мы будем играть? - интересуется Адам каким-то другим, немного выцветшим голосом.
- Нет, давай, домывайся, уже вылезать пора, - Сэм изучает кафельную плитку, рассеяно растирая мыльный след на локте. - Можешь почетно вынуть затычку.
- А Дин будет мыться?
- Буду-буду, только воды заново налью, вы же всю расплескали.
- Дай нам десять минут, потом ванна твоя.
- Я вас не тороплю, - говорит Дин без улыбки и Адам замечает, как Сэм почему-то опускает голову.
- Я знаю, - отвечает он и от этого всего становится как-то неприятно-зябко и Адам переступает с ноги на ногу, пока Сэма поливает его из душа и растирает полотенцем.
Все трое так и молчат, пока Дин наконец не произносит:
- Я на самом деле предупредить пришел, отец хочет, чтобы я помог ему с работой. Сегодня ночью уезжаем.
Пальцы Сэма вдавливаются Адаму в плечи через полотенце.
- А мама что?
- Она с вами останется.
- Ясно. Во сколько вы выезжаете?
- В два.
- А мне нельзя? - Сэм наконец-то смотрит на старшего брата. Дин тут же подбирается.
- У кого-то вроде контрольная завтра. Шальных денег захотелось, а Сэмми?
- Нет. - Сэм снова отворачивается, обматывая замолчавшего Адама в банный халат - Я просто. Я провожу вас тогда.
- Окей, - откликается Дин.
- Окей, - эхом повторяет Сэм - Подождешь меня тогда?
- Только не проси, чтобы я отстегнул тебе проценты, - Дин скрывается за дверью и Сэм не успевает ответить. Вместо этого он, кряхтя, берет Адама на руки и тоже направляется к двери.
- Сэм, а куда они поедут?
- По делам.
- А нам с ними нельзя?
- Нельзя. Львам ночью надо спать, - Сэм натягивает на брата пижаму, после чего отворачивает угол одеяла и Адам проворно забирается внутрь.
- А ты книжку в ванной забыл, - напоминает он. Сэм мнется у кровати.
- Да... Да, точно, - произносит наконец он и направляется к двери - Ну, ладно. Сейчас мама придет. Спокойной ночи.
- Пока, - кивает Адам и замирает, безуспешно вглядываясь в темноту коридора за приоткрытой дверью, и ожидая, что в ванной снова загорится свет.
@темы: Adam, Supernatural, 2009