кровавый бишонен
4
Романс.
- Субару-кун…
- Вам пора.
Он улыбнулся, прикрыв глаза, устав от этого ежевечернего обрывания. За окном уже успело стемнеть. Девять вечера.
- Может быть, я всё-таки побуду ещё немного?….
- Уже поздно.
- Скажи ещё, что волнуешься о том, как я доберусь до дома, - он пытался улыбаться, понимая, что опять соскальзывает вниз.
- Я провожу Вас до двери, идёмте.
Они встают и идут в прихожую. Юноша подаёт ему плащ. Мужчина наклоняется и целует его в щёку, этим вечером ещё на один миллиметр приблизившись к его губам. Он конечно, мог бы схватить его, зажать в угол…. А тот бы даже не стал сопротивляться. И помогать бы не стал. Наверное…. Холодный поцелуй. Опущенные веки. Щелчок замка.
- Я зайду завтра, Субару-кун.
Дверь закрылась.
Снег в этом году рано выпал.
Он стоял в яркоосвещённой комнате, в квартире на 18 этаже, смотрел на своё отражение в тёмном окне. Где-то там внизу мегаполис поглотил ещё одного человека. Субару нажал на выключатель. Тёмно. Он закурил. На севере Токио сегодня будет землетрясение. И будет звонить Камуи и что-то скажет про барьеры и чтобы он был осторожен. А потом шум и гудки. А завтра Сейширо придёт снова. И они опять будут над всеми кекаями, над всеми печатями и ангелами. А потом он опять его прогонит. Чтобы у того было, зачем приходить. Одинокий дым по комнате вьётся.
Он потушил сигарету о подоконник и прошёл в ванную. Сняв с себя всю одежду, болезненно внимательно вглядывался в своё отражение в зеркале. Отвернулся, встал под душ.
Холодная постель после горячего душа, это очень жестоко на самом деле. Он лежал под одеялом и остывал. Остывал от того, что могло сегодня случится, но не случилось. Осторожно переместил свою руку под одеяло, с груди на живот. И ещё ниже. Закрыл глаза и глубоко задышал.
В конце концов Сейширо мог вообще не приходить. Мог целых семь лет. А потом что-то изменилось. Во время их первой битвы, тогда, когда Субару только приехал в Токио, чтобы встретиться с остальными Печатями. Среди всех этих лепестков, камней, крови и иллюзий «Я скучал, Субару-кун, может быть, разрешишь мне как-нибудь вечером зайти к тебе на чашечку чая?» Улыбка, рассыпающаяся лепестками сакуры.
Он ничего не ответил тогда на это, держась рукой за раненое плечо, хватая ртом воздух, что он мог ответить?
Через три дня Сакуразукамори позвонил к нему в дверь. Субару не удивился, он ждал, что Сейширо придёт. Только сигарета подрагивала между непослушными пальцами.
«Так вырос…» - мужчина провёл рукой по его щеке. Быстрое движение, он даже не успел уклониться.
Они сидели за столом друг напротив друга. Настолько избито, так по-новому. Теперь молчали. Долго молчали. Сакуразука улыбался. Но оцепенение, оно всё равно было.
- Вам лучше уйти…
- Ты так думаешь?
- Да.
- Что ж, может быть завтра у нас получится побеседовать… Жаль нет твоей сестры, хотя это и звучит кощунственно, но она всегда несколько разбавляла нашу компанию.
Вот и все слова, которые они сказали друг другу за те два часа. Последняя улыбка. Мужчина встал и ушёл. Когда дверь захлопнулась, Субару в бешенстве швырнул кружку о стену. Но на следующий вечер он ждал его. И Сейширо пришёл. О чём-то они разговаривали в тот вечер. Субару первым напомнил гостю, что пора уходить. Сейширо первый раз поцеловал его в щёку. Ближе к скуле. Юноша стоял у окна и смотрел ему вслед, хоть и не видел ничего с такой-то высоты. Просто стоял и смотрел.
Прошло несколько дней, и Сейширо вновь появился. Так их встречи стали постоянными. Иногда они просто говорили о ничегонезначащих вещах, точнее говорил Сейширо. Субару курил, погруженный в какие-то свои мысли.
Но чаще всё равно молчали.
Они не были врагами в такие вечера. Чёрт его знает, кем они были... Ни зачем Сейширо приходил, ни зачем Субару его впускал, никто из них не знал. Два часа слишком мало, чтобы сказать что-то значимое, чтобы открыться. До поры до времени их это устраивало.
Однажды Сейширо пересел на диван, Субару подошёл и сел рядом, едва касаясь его плеча.
- Хокуто очень любила расхаживать перед нами в такие моменты, доказывая, что нам надо немедленно пожениться, чтобы ты наконец переборол свою стеснительность и сел ко мне на колени, помнишь? – Сейширо тепло улыбнулся. Как будто не он её убил.
- Для чего вы приходите?
- Скрашиваю твои одинокие вечера…
- Больше не приходите.
- Как скажешь.
На следующий вечер он пришёл снова. Субару снова его впустил. Всё повторилось. Они сидели на диване и вспоминали Хокуто. Просто, как девушку, которая возникла на какое-то время в их жизни. Один из них был её братом, другой убийцей. Но они не помнили об этом. Хокуто была жива, она просто уехала, ну, скажем учиться за океан. Эта игра понравилась им обоим.
Потом в коридоре висела напряжённая пауза.
- Ты очень красивый, на самом деле, Субару-кун… - слова, сказанные по секрету, на ухо, лёгкое касание губ. Дверь закрылась.
Чтобы избавиться от нервной дрожи Субару десять минут стоял под холодным душем.
Солнце добралось до его сомкнутых век сквозь голые, незанавешенные жалюзями окна. Холодное солнце поздней осени. Он заморгал и, прищурившись открыл глаза. Постель за ночь так и не согрелась. Мерзко, противно. Одиноко. Выть хочется. Он сел и закурил, стряхивая пепел прямо на простыни, всё равно сегодня отдавать в стирку.
Скоро ему 25… может быть жениться? Наверняка оджи-сан сможет подыскать ему девушку из хорошей семьи… Он усмехнулся, проходя на кухню, ставя чайник, включая телевизор.
«Очередное землетрясение случилось этой ночью на севере Токио, по последним данным около ста восьмидесяти человек погибло, ещё около трёхсот получили ранения разной степени тяжести, не менее ста пока считаются пропавшими без вести… Не смотря на то, что толчки ощущались на всей территории столицы, остальные районы не пострадали…»
Чччччёрт….
Муки совести. Они по идее должны были быть. Выражаясь высоким стилем, он покупал своё счастье чужой болью и смертью…. Гм. Если бы оно было счастьем. Он бы обязательно купил.
Зябко в квартире. Зябко.
Он что-то съел, потом принял душ, оделся и вышел на улицу.
Осень билась в предсмертной агонии, облачённая в железобетонный корсет мегаполиса, скрывала свою скорую гибель.
Каждый человек на улице идёт, скрытый колпаком из своего собственного мира, много таких людей создаёт впечатление монолитности. Но каждый ведь личность на самом деле и жить они все хотят. Одинаково.
Он тоже шёл под своим колпаком, смотрел в землю, курил, искал в лужах грязное в радужных разводах от бензина отражение чего-то, топтал гриндерами сырые листья. Впрочем, какая разница, чем он занимался весь день. Главное, время шло.
К вечеру был прожит ещё один день, самый долгий и краткий.
Он ставил чайник, распаковывал купленное сегодня в супермаркете печенье, вытряхивал окурки из пепельниц. С каждым вечером он всё раньше начинал приготовления, всё нетерпеливее стоял и курил у окна, ходил по комнате, сидел, чиркая зажигалкой. Но в квартире было уже тепло, предметы не безжизненно стояли, они замирали в ожидании. Наконец, звонок в дверь. Сердце испуганно или радостно, в общем, забилось быстрее.
Чшшшш… Тихо-тихо-тихо...
Он подошёл к двери и открыл. Умение не улыбаться очень пригождалось в такие минуты.
- Добрый вечер, Субару-кун. Ужасная погода на улице, - его улыбка и холод от зашедшего с улицы человека. Запах поздней осени.
- Проходите, - он берёт у того плащ.
- Кстати, я принёс вина, если ты не против, а то так и заболеть можно.
- Хорошо.
В этот вечер Субару говорил много. Сидел на диване, обхватив руками колени. Вино конечно… Но ещё есть такой момент, когда надоедает держать оборону, надоедает и всё, не можешь больше, устаёшь. У кого-то это наступает раньше, кто-то держится дольше…
Он положил голову на плечо Сейширо.
- Бабушка вызывает меня послезавтра в Киото…
- Ты поедешь? – улыбка, как ни в чём не бывало, он сделал вид, что не заметил.
- Hai… завтра надо будет уехать…
Сакуразука быстро отстраняется и целует его в губы, смотрит на него.
Девять часов пробило.
Субару бросил мутный взгляд на циферблат на стенке.
- Вам пора….
- Субару-кун… можно я останусь?
Он закрыл глаза, медленно помотал головой.
- Почему?
- Мне негде Вас положить.
- Я лягу на полу и буду охранять твой сон,- подавленный смешок в голосе.
И сегодня землетрясения не будет. А ещё холодной постели и паршивого пробуждения. Семь лет прошло. Надоело.
- Хорошо. Оставайтесь.
Тонкая улыбка в ответ.
Бывают моменты, когда хочется орать. Стоять посреди квартиры и издавать совершенно нечеловеческие, звериные звуки, крик, преходящий в рычание. Но надо это в себе перебарывать. Можно что-то швырнуть о стену. Лучше закурить. Хотя такие подавленные крики, отнимают годы жизни.
Он закрыл глаза, через секунду снова открыл их, закурил новую сигарету и поднялся с дивана.
- Встаньте, пожалуйста, он раскладывается.
Лет в восемнадцать до него наконец дошло, что абсолютно всё в этой жизни сводится к сексу. Ну, за исключением желания уничтожить землю.
Все мы люди в конце концов. В это надо просто вдуматься.
Кстати, Сейширо теперь мог больше не приходить. Он ведь уже получил то, что хотел, так по крайней мере казалось Субару.
На следующий день он уехал в Киото и вернулся только через неделю, после бабушкиных похорон.
А ещё через неделю Сейширо опять стоял на пороге его квартиры.
Субару улыбнулся ему.
Романс.
- Субару-кун…
- Вам пора.
Он улыбнулся, прикрыв глаза, устав от этого ежевечернего обрывания. За окном уже успело стемнеть. Девять вечера.
- Может быть, я всё-таки побуду ещё немного?….
- Уже поздно.
- Скажи ещё, что волнуешься о том, как я доберусь до дома, - он пытался улыбаться, понимая, что опять соскальзывает вниз.
- Я провожу Вас до двери, идёмте.
Они встают и идут в прихожую. Юноша подаёт ему плащ. Мужчина наклоняется и целует его в щёку, этим вечером ещё на один миллиметр приблизившись к его губам. Он конечно, мог бы схватить его, зажать в угол…. А тот бы даже не стал сопротивляться. И помогать бы не стал. Наверное…. Холодный поцелуй. Опущенные веки. Щелчок замка.
- Я зайду завтра, Субару-кун.
Дверь закрылась.
Снег в этом году рано выпал.
Он стоял в яркоосвещённой комнате, в квартире на 18 этаже, смотрел на своё отражение в тёмном окне. Где-то там внизу мегаполис поглотил ещё одного человека. Субару нажал на выключатель. Тёмно. Он закурил. На севере Токио сегодня будет землетрясение. И будет звонить Камуи и что-то скажет про барьеры и чтобы он был осторожен. А потом шум и гудки. А завтра Сейширо придёт снова. И они опять будут над всеми кекаями, над всеми печатями и ангелами. А потом он опять его прогонит. Чтобы у того было, зачем приходить. Одинокий дым по комнате вьётся.
Он потушил сигарету о подоконник и прошёл в ванную. Сняв с себя всю одежду, болезненно внимательно вглядывался в своё отражение в зеркале. Отвернулся, встал под душ.
Холодная постель после горячего душа, это очень жестоко на самом деле. Он лежал под одеялом и остывал. Остывал от того, что могло сегодня случится, но не случилось. Осторожно переместил свою руку под одеяло, с груди на живот. И ещё ниже. Закрыл глаза и глубоко задышал.
В конце концов Сейширо мог вообще не приходить. Мог целых семь лет. А потом что-то изменилось. Во время их первой битвы, тогда, когда Субару только приехал в Токио, чтобы встретиться с остальными Печатями. Среди всех этих лепестков, камней, крови и иллюзий «Я скучал, Субару-кун, может быть, разрешишь мне как-нибудь вечером зайти к тебе на чашечку чая?» Улыбка, рассыпающаяся лепестками сакуры.
Он ничего не ответил тогда на это, держась рукой за раненое плечо, хватая ртом воздух, что он мог ответить?
Через три дня Сакуразукамори позвонил к нему в дверь. Субару не удивился, он ждал, что Сейширо придёт. Только сигарета подрагивала между непослушными пальцами.
«Так вырос…» - мужчина провёл рукой по его щеке. Быстрое движение, он даже не успел уклониться.
Они сидели за столом друг напротив друга. Настолько избито, так по-новому. Теперь молчали. Долго молчали. Сакуразука улыбался. Но оцепенение, оно всё равно было.
- Вам лучше уйти…
- Ты так думаешь?
- Да.
- Что ж, может быть завтра у нас получится побеседовать… Жаль нет твоей сестры, хотя это и звучит кощунственно, но она всегда несколько разбавляла нашу компанию.
Вот и все слова, которые они сказали друг другу за те два часа. Последняя улыбка. Мужчина встал и ушёл. Когда дверь захлопнулась, Субару в бешенстве швырнул кружку о стену. Но на следующий вечер он ждал его. И Сейширо пришёл. О чём-то они разговаривали в тот вечер. Субару первым напомнил гостю, что пора уходить. Сейширо первый раз поцеловал его в щёку. Ближе к скуле. Юноша стоял у окна и смотрел ему вслед, хоть и не видел ничего с такой-то высоты. Просто стоял и смотрел.
Прошло несколько дней, и Сейширо вновь появился. Так их встречи стали постоянными. Иногда они просто говорили о ничегонезначащих вещах, точнее говорил Сейширо. Субару курил, погруженный в какие-то свои мысли.
Но чаще всё равно молчали.
Они не были врагами в такие вечера. Чёрт его знает, кем они были... Ни зачем Сейширо приходил, ни зачем Субару его впускал, никто из них не знал. Два часа слишком мало, чтобы сказать что-то значимое, чтобы открыться. До поры до времени их это устраивало.
Однажды Сейширо пересел на диван, Субару подошёл и сел рядом, едва касаясь его плеча.
- Хокуто очень любила расхаживать перед нами в такие моменты, доказывая, что нам надо немедленно пожениться, чтобы ты наконец переборол свою стеснительность и сел ко мне на колени, помнишь? – Сейширо тепло улыбнулся. Как будто не он её убил.
- Для чего вы приходите?
- Скрашиваю твои одинокие вечера…
- Больше не приходите.
- Как скажешь.
На следующий вечер он пришёл снова. Субару снова его впустил. Всё повторилось. Они сидели на диване и вспоминали Хокуто. Просто, как девушку, которая возникла на какое-то время в их жизни. Один из них был её братом, другой убийцей. Но они не помнили об этом. Хокуто была жива, она просто уехала, ну, скажем учиться за океан. Эта игра понравилась им обоим.
Потом в коридоре висела напряжённая пауза.
- Ты очень красивый, на самом деле, Субару-кун… - слова, сказанные по секрету, на ухо, лёгкое касание губ. Дверь закрылась.
Чтобы избавиться от нервной дрожи Субару десять минут стоял под холодным душем.
Солнце добралось до его сомкнутых век сквозь голые, незанавешенные жалюзями окна. Холодное солнце поздней осени. Он заморгал и, прищурившись открыл глаза. Постель за ночь так и не согрелась. Мерзко, противно. Одиноко. Выть хочется. Он сел и закурил, стряхивая пепел прямо на простыни, всё равно сегодня отдавать в стирку.
Скоро ему 25… может быть жениться? Наверняка оджи-сан сможет подыскать ему девушку из хорошей семьи… Он усмехнулся, проходя на кухню, ставя чайник, включая телевизор.
«Очередное землетрясение случилось этой ночью на севере Токио, по последним данным около ста восьмидесяти человек погибло, ещё около трёхсот получили ранения разной степени тяжести, не менее ста пока считаются пропавшими без вести… Не смотря на то, что толчки ощущались на всей территории столицы, остальные районы не пострадали…»
Чччччёрт….
Муки совести. Они по идее должны были быть. Выражаясь высоким стилем, он покупал своё счастье чужой болью и смертью…. Гм. Если бы оно было счастьем. Он бы обязательно купил.
Зябко в квартире. Зябко.
Он что-то съел, потом принял душ, оделся и вышел на улицу.
Осень билась в предсмертной агонии, облачённая в железобетонный корсет мегаполиса, скрывала свою скорую гибель.
Каждый человек на улице идёт, скрытый колпаком из своего собственного мира, много таких людей создаёт впечатление монолитности. Но каждый ведь личность на самом деле и жить они все хотят. Одинаково.
Он тоже шёл под своим колпаком, смотрел в землю, курил, искал в лужах грязное в радужных разводах от бензина отражение чего-то, топтал гриндерами сырые листья. Впрочем, какая разница, чем он занимался весь день. Главное, время шло.
К вечеру был прожит ещё один день, самый долгий и краткий.
Он ставил чайник, распаковывал купленное сегодня в супермаркете печенье, вытряхивал окурки из пепельниц. С каждым вечером он всё раньше начинал приготовления, всё нетерпеливее стоял и курил у окна, ходил по комнате, сидел, чиркая зажигалкой. Но в квартире было уже тепло, предметы не безжизненно стояли, они замирали в ожидании. Наконец, звонок в дверь. Сердце испуганно или радостно, в общем, забилось быстрее.
Чшшшш… Тихо-тихо-тихо...
Он подошёл к двери и открыл. Умение не улыбаться очень пригождалось в такие минуты.
- Добрый вечер, Субару-кун. Ужасная погода на улице, - его улыбка и холод от зашедшего с улицы человека. Запах поздней осени.
- Проходите, - он берёт у того плащ.
- Кстати, я принёс вина, если ты не против, а то так и заболеть можно.
- Хорошо.
В этот вечер Субару говорил много. Сидел на диване, обхватив руками колени. Вино конечно… Но ещё есть такой момент, когда надоедает держать оборону, надоедает и всё, не можешь больше, устаёшь. У кого-то это наступает раньше, кто-то держится дольше…
Он положил голову на плечо Сейширо.
- Бабушка вызывает меня послезавтра в Киото…
- Ты поедешь? – улыбка, как ни в чём не бывало, он сделал вид, что не заметил.
- Hai… завтра надо будет уехать…
Сакуразука быстро отстраняется и целует его в губы, смотрит на него.
Девять часов пробило.
Субару бросил мутный взгляд на циферблат на стенке.
- Вам пора….
- Субару-кун… можно я останусь?
Он закрыл глаза, медленно помотал головой.
- Почему?
- Мне негде Вас положить.
- Я лягу на полу и буду охранять твой сон,- подавленный смешок в голосе.
И сегодня землетрясения не будет. А ещё холодной постели и паршивого пробуждения. Семь лет прошло. Надоело.
- Хорошо. Оставайтесь.
Тонкая улыбка в ответ.
Бывают моменты, когда хочется орать. Стоять посреди квартиры и издавать совершенно нечеловеческие, звериные звуки, крик, преходящий в рычание. Но надо это в себе перебарывать. Можно что-то швырнуть о стену. Лучше закурить. Хотя такие подавленные крики, отнимают годы жизни.
Он закрыл глаза, через секунду снова открыл их, закурил новую сигарету и поднялся с дивана.
- Встаньте, пожалуйста, он раскладывается.
Лет в восемнадцать до него наконец дошло, что абсолютно всё в этой жизни сводится к сексу. Ну, за исключением желания уничтожить землю.
Все мы люди в конце концов. В это надо просто вдуматься.
Кстати, Сейширо теперь мог больше не приходить. Он ведь уже получил то, что хотел, так по крайней мере казалось Субару.
На следующий день он уехал в Киото и вернулся только через неделю, после бабушкиных похорон.
А ещё через неделю Сейширо опять стоял на пороге его квартиры.
Субару улыбнулся ему.