кровавый бишонен
17
Название: Хаф Драко Малфой файнд хиз тру лаф.
Автор: ИЖДУ.
Бета: Liera
Рейтинг: ПЖ-13
Саммари: Драко пытается наступить на взрослую жизнь.
Отказ от прав: Мы все знаем, кто всех имеет.
Хаф Драко Малфой файнд хиз тру лаф.
(посвящается Юрию Михайловичу Лужкову)
– Драко, подойди ближе, – стальные глаза Люциуса Малфоя нехорошо сверкнули, и у Драко перехватило дыхание. На негнущихся ногах юноша подошёл к отцу, пытаясь в неверном свете пламени камина, отражавшегося в набалдашнике трости, разглядеть выражение его лица. – Ещё ближе, – взгляд мужчины неотрывно буравил растерявшееся лицо сына, в туманном мерцании Луны казавшееся ещё более бледным. Драко подошёл так близко, что его колени соприкоснулись с коленями хозяина Малфой-Менора. – Ах ты маленький паршивец! – пальцы Малфоя-старшего вцепились Драко в ухо. – Онанист малолетний! Ты посмотри, что удумал?!! Нарцисса, Нарцисса, иди сюда! Ты знаешь, что спросил меня сейчас наш сын?!
– Что, дорогой? – в проёме двери показалось лицо Нарциссы, увенчанное маской из огурцов.
– Он спросииил! – голос Люциуса раскатами ударялся о стены кабинета. Из-под платья Нарциссы вылез Добби. – Он спроссссссил!.. – набалдашник трости навострил уши. Голос Малфоя-старшего больше походил на шипение.
– Ах, дорогой, не томи! – Нарцисса прижала руки к груди и толкнула Добби обратно под подол платья.
– Он спросил меня: «Папа, а правда, что тебе нравятся мальчики?»!
С лица Нарциссы отвалился огурец. Добби пискнул и замотался в нижнюю юбку Нарциссы. Набалдашник трости осуждающе поцокал языком. Люциус Малфой, держась за стенку, прошёл к бару и накапал себе корвалол. Драко не понимал, что происходит.
– Но как же, отец? Поздний вечер, ты позвал меня к себе в кабинет, светит Луна, горит камин, у тебя в руках трость, а мне шестнадцать лет! И вообще, я же должен родить тебе наследника!
Ноги Люциуса Малфоя, Нарциссы Малфой, Добби и Набалдашника Трости подкосились.
– А я тебе говорила, я говорила тебе, что не надо было покупать ему эту маггловскую штуку! – Нарцисса утирала глаза огурцами, сквозь слёзы глядя на то, как Люциус и Набалдашник на пару глушат «Столичную». Корвалол кончился полчаса назад, и Добби послали в аптеку. – Когда он в первый же день до четырёх утра бил по этим клавишам, я поняла, что мы совершили серьёзную ошибку!
– Я выкину этот компьютер в окно, и Драко полетит вслед за ним! – Люциус был настроен решительно. У Драко, подслушивавшего за дверью, остановилось сердце. Он ещё не докачал четвёртый сезон Доктора Хауза.
– Нужно быть более снисходительными к нему, но и, конечно, проявить строгость. Давай попросим Северуса, чтобы тот внимательней приглядывал за ним в школе?
– Да, пожалуй, ты права… – с большим трудом прислонив трость к стене (набалдашник вовсю сопротивлялся, горланя песни о Стеньке Разине), Люциус прошёл к камину и связался по сети с Северусом Снейпом. В камине долго играла заставка из «Cекретных материалов», наконец на второй минуте показалась голова профессора зельеварения.
– Люциус, я надеюсь, причина, по которой ты беспокоишь меня в половину второго ночи, достаточно серьёзна?
– Прости, Северус, мы, конечно, не стали бы тебя беспокоить в столь поздний час, но у нас возникли проблемы с Драко, – Нарцисса подошла к камину вслед за супругом.
– Я предупреждал вас, что в его возрасте слишком много чёрной икры на ночь вредно, – голос Снейпа сочился сарказмом, тщательно маскирующим слюни.
– Дело не в икре, Северус, Драко стал странно себя вести, и мы бы хотели, чтобы ты внимательней приглядывал за ним в Хогвартсе, – Люциус выразительно посмотрел на зельевара. – Я думаю, будет неплохо, если Драко узнает что-нибудь из того, чего раньше не знал.
– Я позабочусь об этом, Люциус, – всё так же сухо ответила голова Снейпа, после чего исчезла в камине.
– Слава Мерлину! На Северуса можно будет положиться! – Нарцисса облегченно вздохнула, привалившись к дивану.
– Да, кажется, всё утрясётся, – Люциус стянул с головы шиньон и вытер взмокшее лицо.
– Прошу прощения, кажется, я забыл в вашем камине ухо, – в огне снова показалась голова Северуса Снейпа. Повисла мёртвая тишина. Люциус с шиньоном в руке и побледневшая Нарцисса смотрели на Снейпа, в свою очередь уставившегося на шиньон в руке Малфоя.
– Авада Кедавра! – страшным голосом завопил Люциус, но трость мало того, что была далеко, так ещё и находилась в той стадии опьянения, когда не могла воспроизводить ничего, кроме лозунгов Коминтерна.
– Промашка, Люциус, – ехидно заметил Снейп. Нарцисса не растерялась и кинула в него тапком.
Снейп поспешно исчез.
– Вот негодяй! Улизнул-таки! Подлец! – Малфой кое-как водрузил шиньон обратно на голову и в бешенстве швырнул в камин подушку.
– Не переживай, он вернётся. У нас осталось его ухо, – Нарцисса довольно выудила из камина вышеобозначенный кусочек плоти, обильно покрытый серой. – Это будет гарант того, что он выполнит обещание насчёт Драко и не расскажет никому твой маленький секрет.
– Ах ты моя коварная сообразительная кошечка! – промурлыкал Люциус, по-божески надевая шиньон и подползая к супруге. Нарцисса игриво захихикала. Ну, дальше там был гет – это не интересно.
Всю ночь Драко не мог уснуть. Его уже не интересовал четвёртый сезон Доктора Хауза. Гораздо интереснее было предаваться всевозможным мечтам с участием профессора зельеварения. И даже временное отсутствие у того уха Драко не смущало. Он с нетерпением ожидал конца каникул, коротая время, занимаясь сексом с Забини по переписке.
Наконец лето кончилось и начался тот самый шестой курс, когда, Драко знал, всё и случается. Уже изрядно поднаторев в эротике, несколько раз доведя Блейза до оргазма и до смерти загоняв три десятка сов, Малфой-младший чувствовал себя готовым к настоящим подвигам. Хогвартс таил в себе кучу всего интересного: тёмные коридоры ночью, запретный лес, астрономическая башня, раздевалка для квиддича, спальня мальчиков, больничное крыло, кладовка Филча, тайная комната, выручай-комната, туалет плаксы Миртл, подземелья, большой зал, визжащая хижина и ещё 360 (триста шестьдесят!) классов и кабинетов, по двадцать парт в каждом, где ЭТО можно делать в самых различных позах с восемьюстами семидесятью четырьмя учениками и ученицами Хогвартса (за исключением нечёсаного Поттера. Буэ), половиной преподавательского состава и, частично, с магическими существами, включая гигантского кальмара с его тридцатью тентаклями! – у Драко участился пульс, и ухо Снейпа возбуждённо забилось о его грудь.
– Я в раю! – пробормотал Драко, прикрыв глаза и разведя в сторону руки.
– Ээээ… привет, – сказал Гарри Поттер, совершенно непреднамеренно врезавшись в него.
– О нет, нет, нет! Знаю я это «непреднамеренно»! И это «ээээ», это «привет» и этот тон я тоже знаю! – Драко категорично замахал руками. – Ты влюбился в меня без памяти, мечтаешь обо мне ночами, загаживая простыни спермой и кончая с моим именем на устах! Отвали, Поттер! Ты мне не нравишься! И я никогда не пойду за тобой в пустой класс, не буду прятаться за одними доспехами, не окажусь голым и беззащитным в ванне старост, не стану ждать в выручай-комнате на медвежьей шкуре, не настигну тебя в коридорах и уж точно не собираюсь нюхать твою вонючую форму для квиддича после матча и дрочить на неё! Ты не в моём вкусе, понял?
– Малфой, ты болен? Я здоровался с Джинни, у меня шестая книга. Пойди, охладись немного, – и этот засранец-Поттер прошёл мимо, задев его плечом, так что ухо Снейпа больно ударилось о грудную клетку. Драко обиженно закусил губу. Ну и ладно, ну и пожалуйста. В фандоме ещё несколько сотен героев, и ОТП вообще не прёт. Так что пошёл бы Поттер на все четыре стороны. Потому что следующим номером программы был ЗОТС, который у них опять преподавал Ремус Люпин, для чего пришлось умолять отца написать в попечительский совет, потому что другого способа трахнуть этого тихого педофила Драко не видел. Правда, для начала надо было выяснить, точно ли он гей, чтобы не навернуться, как с отцом, который последнее время опасался даже обедать с Драко за одним столом. («Просто боится накинуться на меня и отыметь прямо во время обеда», – объяснил себе слизеринец.)
Оказавшись в классе Защиты От Тёмных Искусств, Драко первым делом решил провести разведку боем. Перерыв все шкафчики и заглянув на все полки, Драко возликовал. Сомнений быть не могло: Люпин точно гей! Это подтверждали многочисленные фотографии голых юношей, обнаруженные в ящиках преподавательского стола, фаллоимитаторы, наручники с розовым мехом, плётки, тюбики с любрикантом, три пластинки Джорджа Майкла и даже (бва-ха-ха!) пробка-затычка. Сияя, как начищенный галеон, Малфой уселся за первую парту, ослабил галстук, расстегнул две верхние пуговицы на рубашке, игриво положил ногу на ногу и принялся ждать. Класс постепенно заполнялся учениками, и, как заметил Драко, многие отдавали должное его привлекательности.
– Эй, Малфой, сейчас что, такая мода – носить на груди отрезанные уши? – поинтересовался гриффиндорец, деливший спальню с Поттером, тот, что не Уизли, не Лонгботтом и не Финниган. Класс дружно прыснул, и даже слизеринцы предательски ржали. Побагровев от досады, Драко собирался ответить что-нибудь в высшей степени уничижительное и едкое, но в этот момент вошёл Ремус Люпин. Ремус Люпин вошёл… Э… В смысле, в класс он вошёл. Драко сморгнул с глаз мечтательную поволоку и развратно уселся на своё место.
– Добрый день, ребята. Достаньте свои волшебные палочки, сейчас мы приступим к первому занятию, – лицо Люпина лучилось дружелюбием.
– Мне кажется, или он сказал сейчас очень пошлую фразу? – мурлыкнул Драко на ухо Пэнси. Та отодвинулась подальше.
– Как вы все знаете, сейчас достаточно беспокойное время, и самое важное, чем мы можем заниматься на наших уроках,¬ – это практика.
– О даааааа... – пробормотал Малфой, наваливаясь грудью на парту.
– И тема нашего сегодняшнего урока – это оружие, которым весьма часто пользуются пожиратели, – Ремус слегка покраснел. Драко расцвёл в ослепительной улыбке. – Сегодня мы поговорим о гомосексуализме.
Под аккомпанемент гробовой тишины Ремус Люпин достал одну из пластинок Джорджа Майкла и поставил в проигрыватель.
I won't let you down
I will not give you up
Gotta have some faith in the sound
It's the one good thing that I've got
I won't let you down
So please don't give me up
Because I would really, really love to stick around oh, yeah!
– Гомосексуализм – достаточно часто встречающееся в нашей жизни явление, – невозмутимо вещал преподаватель. – И в нём изначально нет ничего предосудительного, но дело в том, что Пожиратели с некоторых пор решили использовать его на допросах. Убить мало фикрайтера, который их на это надоумил, – сквозь зубы пробормотал Люпин. – Однако не стоит отчаиваться! Мы нашли способ защитить себя в такой ситуации. Начнём с азов. Как распознать, что ваш противник – гомосексуалист? Это можно сделать даже по внешности. – Люпин порылся в столе и извлёк оттуда стопку фотографий, из середины которой выпала фотография Люциуса Малфоя в леопардовых плавках. Ухо профессора Снейпа возбуждённо запрыгало от ударов сердца Драко. – Хм… Не понимаю, откуда здесь эта фотография Нимфадоры… – покраснев, удивился Ремус. – Ну так вот, продолжим. Гомосексуалист может выглядеть так… так… так… так… так… и даже вот так, – снимки разошлись по классу, ученики, удивляясь, передавали друг другу фотографии.
– Что за ересь? – воскликнул Драко, разглядывая фотографию низенького коренастого дядечки в кепке, надпись под снимком гласила «Лужков Юрий Михайлович». – Разве гей может быть столь уродлив?
– Не поддавайтесь обольщению фансервиса, мистер Малфой, – с улыбкой посоветовал Люпин. – Геи тоже люди, у них тоже растут волосы подмышками.
Шестикурсники поморщились от отвращения.
– Методы воздействия гомосексуальной агрессии могут быть самыми разными, но одним из наиболее распространённых случаев является анальное проникновение в тело пытаемого. А учитывая, что большинство приспешников тёмного лорда читают фанфики авторов и не подозревающих о такой вещи, как простата, то анальный контакт может быть весьма болезненным. Кто знает заклинание, позволяющее уменьшить боль при подобном контакте? Да, мисс Грейнджер?
– Любрикантус! – звонко сообщила Гермиона.
– Верно, десять баллов Гриффиндору. Теперь давайте поговорим о том, как это заклинание работает…
У Драко подёргивалось веко.
– Что, Грейнджер, решила поднатореть в анальном сексе, чтобы Уизел ненароком спутал тебя со шрамоголовым?
– Малфой, не будь вейлой! – полным достоинства голосом ответила гриффиндорка. – Я всё лето тусовалась на тех же сайтах, что и ты, и даже участвовала в двух фикатонах!
«А Грейнджер очень изменилась за лето…» – удивлённо отметил про себя Малфой, но тут же опомнился. Всё-таки у нас слэшный фанфик, да и ухо Снейпа, бьющееся о его грудь, не давало расслабиться.
В продолжение последующих сорока минут Люпин демонстрировал им плётки, наручники, бандажи, фаллоимитаторы и прочие вещи, с помощью которых коварные Упсы пытали правоверных Орденцев и сочувствующих.
– Профессор Люпин, – в конце урока, не сдержавшись, иронично поинтересовался Драко. – Откуда вы знаете про все эти вещицы? Может быть, вы сами гей?
Класс навострил уши.
– Хороший вопрос, мистер Малфой. Почему-то из-за того, что я такой тихий, скромный, мягкий, с плавными жестами и миролюбивыми речами, хожу ночью в кабинет Северуса Снейпа под предлогом принятия лекарств, а также из-за того, что я два года жил в одном доме с Сириусом Блэком и жалуюсь на домогательства Фенрира Грейбека, создалось мнение, что я гей. Этот факт существенно усложняет процесс собеседования с работодателем, вечно Ваш отец пытается уложить меня на стол лицом вниз, да потом ещё и не берёт на работу, – Люпин вздохнул. – Но я не гей. У меня есть Тонкс. Я её очень люблю. Она метаморф и может превращаться в кого угодно. В смысле, мы очень счастливы в браке, – преподаватель продемонстрировал кольцо на безымянном пальце правой руки. – Вот. Так что обломитесь, маленькие извращенцы, – добавил он злорадно.
– Профессор! – неожиданно вскочил со своего места этот очкастый урод. – А Сириус – гей?
– Да, Гарри, Сириус – гей, – мягко кивнул Люпин.
– Ессс! – Поттер вскочил на парту и исполнил джигу.
Драко погрузился в тяжёлые раздумья. Сириус Блэк: скандалист, убийца, дебошир, алкоголик, вонючий и небритый тип, ко всему прочему. Зато с собственной хатой. Хмм…
– Но, Гарри, Сириус умер в прошлом году, разве ты забыл?
Поттер, рыдая, выбежал из класса.
– Профессор, зачем Вы? – воскликнула Гермиона. – Мы же так бережём Гарри, не хотим лишний раз напоминать ему об этой утрате!
– Да, ты права, Гермиона, – с горечью кивнул Люпин. – Но в последнее время у меня было так много дел в Ордене, и я забыл, что я положительный герой, интеллигент, пацифист, трезвенник и добродетельный гражданин, а не гнусный садист-кровосос. Дамблдор поручал мне в последнее время столько работы. Домашнее задание – попрактикуйтесь в применении заклятия «Любрикантус» и попробуйте походить несколько часов с затычкой в попе. Всем приятного дня!
***
– В конце концов, этот Люпин просто старый, оборванный, вонючий урод! – успокаивал себя Драко Малфой, развалившись на мягком диване Слизеринской гостиной и задумчиво вертя в пальцах ухо Северуса Снейпа.
– Конечно, может быть, он и урод, но у него потрясающе получается делать массаж пяток! – мечтательно протянула Миллисента, ковыряя пальцем в носу.
– Что? – встрепенулся Малфой.
– Наслаждение, которое тебе не дано познать, ты – самовлюблённый, невоспитанный педик!
– Жизнь так жестока! Почему я должен терпеть эту чудовищную дискриминацию только потому, что я того же пола, что и объекты моих желаний! Пойдём, Забини! Развеешь мою печаль! – он потянул Блейза за руку.
– С чего это я должен с тобой идти? – слизеринец, упираясь, схватился за спинку дивана.
– С того, что летом ты почему-то не отказывался! Что, струсил, гнусный виртуал?!
– Я не понимаю, о чём ты говоришь!
– Аааххх, не понимаешь, о чём я говорю? Так позволь, я напомню! Мне цитировать по памяти? «Ах, пагладь меня мой малинький розвратный мальчек! Оооо, я атдаюсь тебе и чуйствую, как нарпяжен твой пупочег!» – орфографию сохраняю! – ехидно добавил Драко, помахав перед носом Блейза исписанным пергаментом. – Тут и автограф твой имеется, и гербовая печать вашего семейства! И адрес твой! Бесполезно отпираться, ты, трус и слабак!
– Малфой, ты рехнулся? Я всё лето был с матерью на Тенерифе! А в поместье жила только моя бабушка, которая в 78 лет решила сделать себе подтяжку и липосакцию, поэтому лежала дома и строчила нам в день по десять писем, держу пари, ей просто нечем было заняться, и она написала всей моей адресной книге! Только ты один повёлся со всего факультета! И кто тут ещё извращенец! Ааааха-ха!
Не зная, куда деть себя от стыда, Драко медленно пополз к себе в спальню, врезавшись в такого же красного, как он, Винсента Кребба, державшего в руках исписанный знакомым почерком пергамент с гербовой печатью Забини.
– Хм, – сказал Драко, идя на сделку с совестью. У Кребба воняло изо рта, вся физиономия была в прыщах, и один глаз находился на три сантиметра выше другого. Но Драко очень уж хотелось секса. – Вот что, Кребб. Позови Гойла и приходите через десять минут в спальню. Да, и вот ещё что, забегите к Люпину в кабинет и возьмите те розовые плюшевые наручники.
***
Приняв душ, намазав себя маслом алоэ и накинув сверху на плечи белоснежный серый халат, удивительно оттенявший его глаза, Драко улёгся на кровать и стал ждать. «Двое агрессивных разгорячённых громил, насилующих моё хрупкое стонущее тело – это может быть весьма эротично», – рассуждал вслух слизеринец. Ухо Северуса Снейпа, висевшее на спинке кровати, согласно кивало, вставляя время от времени свои ремарки. Наконец дверь открылась, и в спальню, переминаясь с ноги на ногу, вошли Кребб и Гойл.
– Звал, шеф? – робко поинтересовался Грегори.
– Мда… не очень агрессивно… – прокомментировал Драко, скептически оглядывая пришедших. – Ну да ладно. Вы принесли наручники?
– Да, как ты и приказывал.
– Так чего вы ждёте? Приступайте!
– К чему, шеф?
– Как это к чему? К сексу!
– Аааа, хорошо…
Кребб послушно расстегнул на себе мантию и, стянув галстук, притянул с его помощью Гойла за шею. Некоторое время они молча целовались, после чего Гойл достал из кармана наручники и, заведя Винсенту руки за спину, сковал их сзади. Пристроившись к Креббу со спины, он неторопливо начал тереться о его промежность, сопровождая это редкими басовитыми замечаниями: «О да. Так, детка».
– Стоп! Стоп! Стоп! – когда желудок абсолютно опустел и рвотные спазмы стали холостыми, Малфой наконец-то смог говорить. – Немедленно прекратите! Я приказал вам приступать к сексу, а вы что творите???
– Как что, шеф? Мы и занимаемся сексом.
– Со мной, идиоты! Вы должны делать это со мной! Должны доставлять удовольствие мне! Чёрт возьми, когда я захочу посмотреть на брачные игры гиппопотамов, я просто включу канал Дискавери! Ну-ка, заново! И отлепитесь уже друг от друга! Идиоты. Всё приходится делать самому!
Драко улёгся на живот, зажмурился и начал причитать.
– О нет! Кребб! Пожалуйста! Не надо! Только не это! Мне больно! Отпусти меня! Ааа! Нееееееет!.. Хм. Какого чёрта вы всё ещё там стоите?
– Шеф… – Кребб и Гойл продолжали стоять, где стояли, пихая друг друга локтями. – Дело в том, что мы не можем.
– Что значит не можете?
– Шеф, мы не геи.
– Что значит не геи? А кто всё лето занимался по почте сексом с бабушкой Забини, думая, что это Блейз?
– Я не думал, что это Блейз, – виновато признался Кребб. – Я думал, что это его мама. Она мне давно нравится, и я собираюсь делать ей предложение этой весной.
– А мне нравится Миневра, – смущенно пробормотал Гойл. – Я уже сделал ей предложение, и она согласилась. Мы поженимся, когда я закончу Хогвартс.
– Тогда какого чёрта вы занимаетесь этим друг с другом, если вы не пидоры, чёрт вас подери?!
– Ну так эта… это же он… – Винсент и Грегори одновременно показали друг на друга пальцами.
– Выйдите вон оба.
Драко проплакал всю ночь, орошая слезами ушную раковину Северуса Снейпа.
– Так больше продолжаться не может.
Прошёл уже месяц с начала занятий, а Драко не то что ни с кем не переспал, он даже ни с кем не поцеловался. Никто из восьмисот семидесяти четырёх учеников не захотел пойти с ним на свидание. И даже Филч, даже Филч гневно пихнул его шваброй, когда Драко принёс ему букетик ландышей. (Всё дело в том, что завхоз любил гладиолусы, но Драко этого не знал.) Малфой начинал впадать в отчаяние, и, надо сказать, было от чего. Составив список оставшихся потенциальных партнёров, слизеринец пришёл к выводу, что их не так уж и много: старшие Лестрейнджи, которые были сейчас где-то на Аляске, Фенрир Грейбек (который послал Драко, заявив, что тот слишком стар для него), Фрэнк Лонгботтом (который был очень рад фантикам от конфет, которые ему принёс Драко, но от секса папа Невилла предпочёл воздержаться), Аберфорд (владелец Кабаньей головы в прошлый уик-энд не пустил слизеринца на порог. И даже букетик ландышей, от которого отказался Филч, тут не помог), Гилдерой Локхард (результат примерно тот же, что с Лонгботтомом), Аластор Моуди (обещал превратить в хорьковое манто и запихнуть букетик ландышей в зад), Дамблдор и Тёмный Лорд.
Драко вычерчивал на пергаменте безносый профиль Вольдеморта, тихо напевая себе под нос: «И хорошо, что он не знает про такую, как я…»
– Мистер Малфой, на случай, если Вы ошиблись кабинетом, урок музыки у нас в другой аудитории, – замогильный голос Снейпа прозвучал в ушах Драко (коих было три штуки: два на голове и одно, снейповское, болталось на груди) рожком Боромира. «Точно! – обрадовался блондин. – Ведь есть же ещё Снейп, который обещал приглядывать за мной и рассказать нечто очень важное, о чём просил его поведать Люциус». Малфой аж извертелся весь на стуле, пожирая глазами своего декана: этот нордический профиль, эти сухие губы, которые хочется целовать, эти немытые волосы, на которые подрочил уже весь фандом (может, оттого они такие грязные?), эти изящные руки, эти тонкие пальцы, эти плечи, эта оранжевая мантия, почерневшая от времени и невзгод, эти скулы, это сладкое-сладкое ушко, которое так и хочется пососать… Стоп! А что же сейчас ему мешает? Ведь второе ухо Снейпа находится сейчас у него – у Драко. Забыв обо всех невзгодах, слизеринец вытащил из-под одежды отвалившееся ухо слизеринского декана и начал с наслаждением его посасывать. О да! О эта кожа! О этот вкус! (Вкусно, как «Орбит-ушная сера»!)
– Мерлин, ради всего святого, Драко, объясните мне, что вы творите? – саркастически изогнутым бровям Северуса Снейпа было непросто в удивлении взмывать вверх, но они справились. В классе царило мёртвое молчание. Только Уизел недоуменно почёсывал свою шевелюру, да в углу тихо блевал Лонгботтом.
– Я… э… – Драко выплюнул обслюнявленное ухо на парту.
– Какой знакомый предмет, – Снейп сверлил взглядом радостно запрыгавшее при виде своего хозяина ухо. – А не кажется ли Вам, мистер Малфой…
– ЭТО ХОРКРУКС!!! ААААА! – обезумевший Гарри Поттер подскочил к подпрыгивавшему уху и озверело начал бить по нему учебником. – Умри, тварь! Вот тебе! Вот! Вот! – скинув пришибленное ухо на пол, гриффиндорец принялся топтать его ногами, прыгать на нём, затем выхватил разделочный нож и несколько раз всадил в самый центр слабо трепыхавшегося кусочка плоти.
Дальше я не знаю, что писать, ведь по всем законам жанра Снейп должен прикончить Гарри Поттера, а какой фанфик без Гарри Поттера? Без славного, пусяшного, тупого, сексуального, загорелого мальчика-который-выжил? Да и не могу я в конце концов, ведь я же не Роулинг. Но ведь Снейп – это же Снейп. Ведь он не убьёт за такое Гарри Поттера только в одном случае, и мы знаем, в каком.
– В семь вечера отработка у меня в кабинете, Поттер, – прошипел Снейп, сверкая глазами и подбирая с пола ошмётки своего уха. – И, я надеюсь, мистер Люпин хорошо научил вас тому заклятию.
– Экспекто-патронум? – слабо пискнул Гарри.
– Любрикантус, – полы мантии зельевара канонно развевались, пока тот шёл к двери. – Минус один миллион триста тысяч баллов с Гриффиндора. Урок окончен.
– НЕЕЕЕЕЕЕТ!!!! – Драко кинулся на Поттера и, впечатав того в стену, начал озверело трясти. – ТЫ! ТЫ! ТЫ! Подонок! Ты украл мою последнюю надежду на счастливый секс! Будь ты проклят!!!
Голова Поттера очумело болталась из стороны в сторону, в его глазах плясали звёздочки, а губы улыбались в дебильной улыбке.
– Малфой… – сказал Гарри.
– Малфой, - сказала Панси. – Это попахивает гарридракой.
Слизеринец как ошпаренный отлетел от Поттера.
– Здравствуйте, ученики, – сказал Дамблдор, входя в кабинет зельеварения. – Могу я узнать, что здесь произошло?
– Профессор, – звёздочки в глазах Поттера сменились молниями. – Я пытался уничтожить хоркрукс, но Снейп мне помешал! Говорю Вам, он приспешник Вольдеморта!
– Поттер, ты дебил! Это было ухо Снейпа! – Драко всё ещё кипел праведным гневом. – Между прочим, это ухо было гарантом моей безопасности!
– Очень хорошо, мистер Малфой, – очки-половинки этого старого маразматика сверкнули, означая, что он опять превратился в маньяка контроля и их жизни окончатся на кровавой бойне. – А откуда у Вас, мой мальчик, это ухо?
– Мне его отдал отец! Я должен был шантажировать им Снейпа, чтобы никто не узнал, что у папы на голове проплешина, – как дебилу, объяснил Драко Дамблдору на весь класс. Повисла пауза. – Эмммм… – Рон Уизел нехорошо улыбался. – Эмммм… – Мерлиновы яйца: такого коварного выражения на лице Лонгботтома Малфой не видел ни разу в жизни и, чёрт возьми, ему показалось, или у грязнокровки Грейнджер выросли рога? – Эммммм… – Драко увидел, как Забини судорожно строчит письмо в Малфой-Менор. – Эмммм… Я ведь ещё могу перекинуться на светлую сторону?
– Конечно, мой мальчик. Все печеньки съел Северус, но у нас ещё осталась банка лимонных долек.
Драко кисло улыбнулся.
У Драко болел зуб, и вся жизнь молодого человека представлялась ему чередой нелепых случайностей, начиная с того, что его отец получил поленом по голове и перепутал Сириуса Блека с его кузиной Нарциссой. Эта контузия закончилась свадьбой. И ради Бога не спрашивайте, какой дурак додумался колошматить Люциуса поленом по макушке. Это был Снейп. Он ревновал. Ну и немного не рассчитал с ударом. Но сотрудникам магического ЗАГСа это было глубоко параллельно. В общем, можно было сказать, что Драко повезло – в том смысле, что он все-таки появился на свет. Но именно с той поры в шикарной гриве Люциуса Малфоя и наметились первые проплешины. Любовь, в сущности, сложная и коварная штука – рассуждал отпрыск благородного семейства, стараясь забыть о зубной боли, – ее коварство настолько коварно, что он, Драко, может умереть, даже не познав всех глубин этого самого коварства, проще говоря – девственником.
Зуб заболел еще сильнее, и Малфой подпер щёку кулаком. Жизнь в кабинете Альбуса Дамблдора бурлила ключом. Портреты бывших директоров на стенах играли в морской бой и обсуждали падение доллара по отношению к евро. Магические предметы кипели, булькали, шмулькали и делали кучу других вещей, которым нет названия в русском языке. Феникс Фоукс осваивал на гитаре Гавайский концерт Элвиса Пресли.
– Еще лимонную дольку, мой мальчик?
Все-таки Дамблдор действительно был хитрым, как сотня Чжоу Чанг: один вид лимонной дольки внушал зубу Драко Малфоя страх и трепет, и шестикурсник в ужасе уставился на директора.
– Так вот, о чем мы сейчас говорили… – как бы рассеянно сказал Дамблдор. «Как бы рассеянно» – дудки! Можно подумать, это не он тут распинался о целях победы, о торжестве любви над ненавистью и о Гарри Поттере. Что-то такое там было еще про двойных агентов, но сознание Драко отключилось после слов: «приоритетность нашей программы заключается в том…»
– Слушайте, я знаю, чего вы от меня хотите! – блондин вскочил с кресла и нервно заходил по комнате. – Гарри Поттер – надежда волшебного мира, единственный, кто может победить Сами-Знаете-Кого. У Гарри Поттера магическая сила любви, волшебная палочка, сова Букля и подростковая эрекция. Ему нужно, чтобы его полюбили. И вот, когда мы полюбим друг друга, у Поттера будет за кого сражаться и ради кого побеждать. Он пойдет в бой с моим образом в мыслях и моей спермой на устах. Он победит Темного Лорда и вернется в койку, где смахнет с меня столик с завтраком, сдерет пижаму и грубо овладеет мной, хотя я еще в этот момент, может быть, не дожевал сэндвич. И мы будем страстно и безудержно трахаться, пока за Поттером не придут, не провозгласят его спасителем Вселенной и не сделают главой аврората. И Молли Уизли будет рыдать на его груди и умолять жениться на Джинни Уизли. Но это будет уже неважно, потому что Поттер обретет меня и смысл жизни. И меня будут иметь в задницу до конца моих дней, о чем я буду, может быть, иногда тайно страдать, но все же радостно отдаваться Поттеру на кухне, на полу, на каминной полке, на ковре, на столе и еще три дня. Хотя нет, какие там три дня?! Неделю! И все будут счастливы и довольны, кроме Джинни Уизли, которая будет старой девой, но все-таки тоже найдет свое счастье с Чжоу Чанг. Вы этого хотите?!!!
Дамблдор, портреты директоров, магические приборы, феникс Фоукс и застывший на пороге Гарри Поттер подавленно молчали.
В этот момент Драко остро не хватало солидарности. Ухо Снейпа пришлось бы как нельзя кстати, но оно, увы, уже воссоединилось со своим хозяином и больше не могло одобряюще стучать о грудь слизеринца.
– Ну что ж… Мистер Малфой, хм… – Дамблдор сцепил кисти рук, соединив указательные пальцы, игнорируя затравленные взгляды Фоукса и Поттера, а также оживленную жестикуляцию портретов, – вообще-то я хотел, чтобы Вы всего-навсего прикрыли своим тщедушным, ненужным телом кого-нибудь из Орденцев, чтобы мы не теряли лучшие кадры, но раз у Вас в голове уже сформировался столь четкий план действий, не в моих силах Вам мешать.
Гарри Поттер, чеканя шаг, молча прошествовал к одному из шкафчиков, достал оттуда омут памяти и бутыль этилового спирта, наполнил омут до краев, выпил залпом и зажевал лимонной долькой. Портреты директоров уважительно зашушукались.
– Я… то есть я… – Драко даже на секунду забыл о своем больном зубе.
– Я хочу дать Вам кое-что, что, безусловно, должно помочь Вам в Вашей борьбе… – Дамблдор величественно поднялся со своего места и скрылся где-то под столом. – Так… сейчас-сейчас… где-то оно у меня было… ах, да вот же! – на вытянутых руках директор держал не обремененное длиной платьице изумительно-зеленой расцветки с серебряной буквой Г на спине и на груди.
– Ни. За. Что. – Люциус Малфой мог бы удавиться от зависти, глядя на методы Альбуса Дамблдора, которыми тот воспитывал категоричность в Драко Малфое. – Я согласен быть посмешищем всего фандома, подстилкой, шлюхой, жертвой инцеста, обедневшим аристократом, кающимся грешником, связанным рабом с немытыми волосами, я даже согласен нюхать майку Поттера после тренировки по квиддичу, но у всего же есть предел!
Но предел еще не настал. Это Драко Малфой осознал, когда увидел, что вслед за платьем Альбус Дамблдор достает из загашников…
– …Эти… эти… как их… – Гарри осовело вертел пальцем в воздухе, пытаясь подобрать нужное слово.
– Помпоны, – севшим голосом подсказал Фоукс.
– Заговорил! – воскликнул один из директоров, тыкая пальцем в феникса, но на этот жест никто из присутствующих не обратил внимания.
– Помпоны, – слабым эхом повторил Драко Малфой, после чего отобрал у Поттера омут памяти и, заново наполнив его до краев, опрокинул в себя залпом. Лимонные дольки оказались неожиданно далеко, занюхивать пришлось Фоуксом, но тот, похоже, не возражал.
– Профессор, я… – начал было Гарри Поттер.
– Я согласен прикрывать его своим телом! – поспешно вмешался Драко.
– «Поздно, Ронни, пить боржоми, когда хряпнул отравленной медовухи», как говорю я мистеру Уизли, – игриво подмигнул Дамблдор. – Мистер Малфой уже свой выбор сделал. К тому же мне будет крайне интересно проверить, одного ли они размера с Геллартом.
– С кем-с кем? – не понял Гарри.
– С Геллартом Гринденвальдом. Или с Гелардом Гриндельвальдом. Или с Гелхардом Грин-Ден-Валь-Дом, в общем, черт знает, как правильно пишется это имя. Оно у него позаковыристей, чем у Темного Лорда. Это еще слишком трудно для шестой книги, через год узнаете. Словом, был один такой сильный волшебник, которого я победил. Но он, правда, перед этим чуть меня не победил. А все почему? Потому что надел это платье, подлый дурмштранговец!
– Гринденвальд… Гринденвальд… – вспоминал Гарри. Это имя казалось ему смутно-знакомым. Кажется, тогда, пять лет назад в купе, когда он еще только ехал в Хогвартс…
– О, я вас умоляю, избавьте меня от этих дурацких флэшбэков! – взвыл Малфой.
– В общем, это платье и помпоны обладают магической силой, – торжественно закончил Дамблдор. – Так, теперь, когда с этим разобрались, надо что-то думать с крестражами. Гарри, мой мальчик, возьми лимонную дольку и напомни нам, сколько крестражей мы уже уничтожили и сколько еще нам осталось.
– Офин крефраф я унифожил фа втофом курфе, – Поттер плюхнулся в одно из кресел и, набив себе полный рот этими гнусными прорезиненными сладостями, принялся считать: – Один Вы уничтожили, профессор, когда еще руку повредили. Один я уничтожил сегодня…
– Враки! – материализовавшийся в кабинете Лорд Вольдеморт обвиняюще ткнул в Гарри пальцем. – Когда это ты его уничтожил? Врет и не краснеет! А еще гриффиндорец!
Драко сел мимо кресла, которого там в принципе не было.
– А вот и не вру! Я его уничтожил! Он был в ухе Северуса Снейпа!
– Ах ты сволочь!
– Но-но, мистер Риддл, попрошу без рукоприкладства, – очки-половинки сурово блеснули огнем правосудия.
Темный Лорд в негодовании впился руками в голову, чтобы драть на себе волосы, но волосы кончились. Носа тоже на месте не оказалось. В гневе темный маг пнул насест с Фоуксом.
– Вы ведете нечестную игру! На вашей стороне двойные агенты и симпатии населения! Я отказываюсь участвовать в этом балагане!
– Придется, Том, поскольку, как ты помнишь, на кону у нас мировое господство, а также повязка из первоклассной марли для тебя и крем от морщин для меня.
– А для меня? – спросил Гарри.
– Ты всего лишь оружие в руках судьбы, – почти по малаки-канстановски изрек Вольдеморт, после чего начал растворяться в клубах каминного дыма. – И запомните, я отомщу, я еще нанесу ответный удар, жалкие неудачники!
– Три-один, три-один, – по-азиатски хитро улыбался Дамблдор, – про сборную России тоже говорили, что она не выйдет из группы.
Темный Лорд напоследок погрозил кулаком в пространство и исчез.
– Что… Что это было? – спросил Драко голосом первокурсницы-хаффлпафки.
– Зло всегда ближе, чем кажется! – предостерегающе изрек Дамблдор. – Так вот, вернемся к крестражам. Итак, их осталось три, не считая самого Лорда, но это мелочи. Так вот, мы знаем о нахождении двух из них. Первый – медальон Салазара Слизерина. И второй – зуб Драко Малфоя.
– О… – проявив неслыханную до сей минуты солидарность, изрекли хором Гарри и Драко.
Правда, дальше их действия несколько разошлись. Гарри остался посреди комнаты чесать свою умную взлохмаченную голову, а Драко кинулся к двери, выказав весьма неожиданную для себя прыткость. Однако все было тщетно. Дверь была заперта.
– Я специально проверял свои догадки, угостив мистера Малфоя этими особыми лимонными дольками. Только крестраж бы испугался, соприкоснувшись с ними. А у мистера Малфоя, как мы видим, разболелся зуб, да еще и весьма сильно… и это может значить только то, что…
– Что… – повторил Гарри, задумчиво хмуря брови.
– Что… – таинственно проговорил Дамблдор.
– Что… – соображал Гарри.
– Что… – теряя терпение, но все еще делая интонацию вверх, проговорил Дамблдор.
– Что…
– Что в моем зубе спрятан крестраж, ты тупица, Поттер! Господи! Какой же ты тупица! Нет, ну я прям даже не знаю, как ты догадался с ухом профессора Снейпа! Неужели кто-то подсказал? А с дневником Тома Риддла? Ах, ты, наверное, просто читать не любишь! – Драко готов был психовать всерьез и надолго, но просветленный взгляд Поттера его остановил.
– Итак, Гарри, мой мальчик, у нас есть выбор… – Дамблдор и Поттер угрожающе надвигались на пятившегося к стенке Драко. – Мы можем сейчас с тобой отправиться в темную и страшную пещеру, мочить там ноги в ледяной воде и переплавляться через озеро, полное живых трупов-людоедов, которые, между прочим, съели брата Сириуса и подло надругались над Критчером.
– Да, да! Надругались над Критчером! – поддакнул самый непопулярный за всю историю Хогвартса директор, Финнеус Найджелус.
– А можем остаться тут, в теплом кабинете, и всего-навсего выдрать зуб у Драко Малфоя. Правда, драть придется без анестезии, и мистер Малфой, конечно же, будет сопротивляться, – хищный, почти кроуфордовский огонек загорелся в очках-половинках, и Драко нервно сглотнул, – так что, мой мальчик, ты предпочитаешь?
В круглых очках Гарри Поттера загорелся такой же кроуфордовский огонек. Драко разрыдался в голос и упал в обморок.
/автор очень извиняется, но последние три части он потерял/
Название: Хаф Драко Малфой файнд хиз тру лаф.
Автор: ИЖДУ.
Бета: Liera
Рейтинг: ПЖ-13
Саммари: Драко пытается наступить на взрослую жизнь.
Отказ от прав: Мы все знаем, кто всех имеет.
Хаф Драко Малфой файнд хиз тру лаф.
(посвящается Юрию Михайловичу Лужкову)
– Драко, подойди ближе, – стальные глаза Люциуса Малфоя нехорошо сверкнули, и у Драко перехватило дыхание. На негнущихся ногах юноша подошёл к отцу, пытаясь в неверном свете пламени камина, отражавшегося в набалдашнике трости, разглядеть выражение его лица. – Ещё ближе, – взгляд мужчины неотрывно буравил растерявшееся лицо сына, в туманном мерцании Луны казавшееся ещё более бледным. Драко подошёл так близко, что его колени соприкоснулись с коленями хозяина Малфой-Менора. – Ах ты маленький паршивец! – пальцы Малфоя-старшего вцепились Драко в ухо. – Онанист малолетний! Ты посмотри, что удумал?!! Нарцисса, Нарцисса, иди сюда! Ты знаешь, что спросил меня сейчас наш сын?!
– Что, дорогой? – в проёме двери показалось лицо Нарциссы, увенчанное маской из огурцов.
– Он спросииил! – голос Люциуса раскатами ударялся о стены кабинета. Из-под платья Нарциссы вылез Добби. – Он спроссссссил!.. – набалдашник трости навострил уши. Голос Малфоя-старшего больше походил на шипение.
– Ах, дорогой, не томи! – Нарцисса прижала руки к груди и толкнула Добби обратно под подол платья.
– Он спросил меня: «Папа, а правда, что тебе нравятся мальчики?»!
С лица Нарциссы отвалился огурец. Добби пискнул и замотался в нижнюю юбку Нарциссы. Набалдашник трости осуждающе поцокал языком. Люциус Малфой, держась за стенку, прошёл к бару и накапал себе корвалол. Драко не понимал, что происходит.
– Но как же, отец? Поздний вечер, ты позвал меня к себе в кабинет, светит Луна, горит камин, у тебя в руках трость, а мне шестнадцать лет! И вообще, я же должен родить тебе наследника!
Ноги Люциуса Малфоя, Нарциссы Малфой, Добби и Набалдашника Трости подкосились.
– А я тебе говорила, я говорила тебе, что не надо было покупать ему эту маггловскую штуку! – Нарцисса утирала глаза огурцами, сквозь слёзы глядя на то, как Люциус и Набалдашник на пару глушат «Столичную». Корвалол кончился полчаса назад, и Добби послали в аптеку. – Когда он в первый же день до четырёх утра бил по этим клавишам, я поняла, что мы совершили серьёзную ошибку!
– Я выкину этот компьютер в окно, и Драко полетит вслед за ним! – Люциус был настроен решительно. У Драко, подслушивавшего за дверью, остановилось сердце. Он ещё не докачал четвёртый сезон Доктора Хауза.
– Нужно быть более снисходительными к нему, но и, конечно, проявить строгость. Давай попросим Северуса, чтобы тот внимательней приглядывал за ним в школе?
– Да, пожалуй, ты права… – с большим трудом прислонив трость к стене (набалдашник вовсю сопротивлялся, горланя песни о Стеньке Разине), Люциус прошёл к камину и связался по сети с Северусом Снейпом. В камине долго играла заставка из «Cекретных материалов», наконец на второй минуте показалась голова профессора зельеварения.
– Люциус, я надеюсь, причина, по которой ты беспокоишь меня в половину второго ночи, достаточно серьёзна?
– Прости, Северус, мы, конечно, не стали бы тебя беспокоить в столь поздний час, но у нас возникли проблемы с Драко, – Нарцисса подошла к камину вслед за супругом.
– Я предупреждал вас, что в его возрасте слишком много чёрной икры на ночь вредно, – голос Снейпа сочился сарказмом, тщательно маскирующим слюни.
– Дело не в икре, Северус, Драко стал странно себя вести, и мы бы хотели, чтобы ты внимательней приглядывал за ним в Хогвартсе, – Люциус выразительно посмотрел на зельевара. – Я думаю, будет неплохо, если Драко узнает что-нибудь из того, чего раньше не знал.
– Я позабочусь об этом, Люциус, – всё так же сухо ответила голова Снейпа, после чего исчезла в камине.
– Слава Мерлину! На Северуса можно будет положиться! – Нарцисса облегченно вздохнула, привалившись к дивану.
– Да, кажется, всё утрясётся, – Люциус стянул с головы шиньон и вытер взмокшее лицо.
– Прошу прощения, кажется, я забыл в вашем камине ухо, – в огне снова показалась голова Северуса Снейпа. Повисла мёртвая тишина. Люциус с шиньоном в руке и побледневшая Нарцисса смотрели на Снейпа, в свою очередь уставившегося на шиньон в руке Малфоя.
– Авада Кедавра! – страшным голосом завопил Люциус, но трость мало того, что была далеко, так ещё и находилась в той стадии опьянения, когда не могла воспроизводить ничего, кроме лозунгов Коминтерна.
– Промашка, Люциус, – ехидно заметил Снейп. Нарцисса не растерялась и кинула в него тапком.
Снейп поспешно исчез.
– Вот негодяй! Улизнул-таки! Подлец! – Малфой кое-как водрузил шиньон обратно на голову и в бешенстве швырнул в камин подушку.
– Не переживай, он вернётся. У нас осталось его ухо, – Нарцисса довольно выудила из камина вышеобозначенный кусочек плоти, обильно покрытый серой. – Это будет гарант того, что он выполнит обещание насчёт Драко и не расскажет никому твой маленький секрет.
– Ах ты моя коварная сообразительная кошечка! – промурлыкал Люциус, по-божески надевая шиньон и подползая к супруге. Нарцисса игриво захихикала. Ну, дальше там был гет – это не интересно.
Всю ночь Драко не мог уснуть. Его уже не интересовал четвёртый сезон Доктора Хауза. Гораздо интереснее было предаваться всевозможным мечтам с участием профессора зельеварения. И даже временное отсутствие у того уха Драко не смущало. Он с нетерпением ожидал конца каникул, коротая время, занимаясь сексом с Забини по переписке.
Наконец лето кончилось и начался тот самый шестой курс, когда, Драко знал, всё и случается. Уже изрядно поднаторев в эротике, несколько раз доведя Блейза до оргазма и до смерти загоняв три десятка сов, Малфой-младший чувствовал себя готовым к настоящим подвигам. Хогвартс таил в себе кучу всего интересного: тёмные коридоры ночью, запретный лес, астрономическая башня, раздевалка для квиддича, спальня мальчиков, больничное крыло, кладовка Филча, тайная комната, выручай-комната, туалет плаксы Миртл, подземелья, большой зал, визжащая хижина и ещё 360 (триста шестьдесят!) классов и кабинетов, по двадцать парт в каждом, где ЭТО можно делать в самых различных позах с восемьюстами семидесятью четырьмя учениками и ученицами Хогвартса (за исключением нечёсаного Поттера. Буэ), половиной преподавательского состава и, частично, с магическими существами, включая гигантского кальмара с его тридцатью тентаклями! – у Драко участился пульс, и ухо Снейпа возбуждённо забилось о его грудь.
– Я в раю! – пробормотал Драко, прикрыв глаза и разведя в сторону руки.
– Ээээ… привет, – сказал Гарри Поттер, совершенно непреднамеренно врезавшись в него.
– О нет, нет, нет! Знаю я это «непреднамеренно»! И это «ээээ», это «привет» и этот тон я тоже знаю! – Драко категорично замахал руками. – Ты влюбился в меня без памяти, мечтаешь обо мне ночами, загаживая простыни спермой и кончая с моим именем на устах! Отвали, Поттер! Ты мне не нравишься! И я никогда не пойду за тобой в пустой класс, не буду прятаться за одними доспехами, не окажусь голым и беззащитным в ванне старост, не стану ждать в выручай-комнате на медвежьей шкуре, не настигну тебя в коридорах и уж точно не собираюсь нюхать твою вонючую форму для квиддича после матча и дрочить на неё! Ты не в моём вкусе, понял?
– Малфой, ты болен? Я здоровался с Джинни, у меня шестая книга. Пойди, охладись немного, – и этот засранец-Поттер прошёл мимо, задев его плечом, так что ухо Снейпа больно ударилось о грудную клетку. Драко обиженно закусил губу. Ну и ладно, ну и пожалуйста. В фандоме ещё несколько сотен героев, и ОТП вообще не прёт. Так что пошёл бы Поттер на все четыре стороны. Потому что следующим номером программы был ЗОТС, который у них опять преподавал Ремус Люпин, для чего пришлось умолять отца написать в попечительский совет, потому что другого способа трахнуть этого тихого педофила Драко не видел. Правда, для начала надо было выяснить, точно ли он гей, чтобы не навернуться, как с отцом, который последнее время опасался даже обедать с Драко за одним столом. («Просто боится накинуться на меня и отыметь прямо во время обеда», – объяснил себе слизеринец.)
Оказавшись в классе Защиты От Тёмных Искусств, Драко первым делом решил провести разведку боем. Перерыв все шкафчики и заглянув на все полки, Драко возликовал. Сомнений быть не могло: Люпин точно гей! Это подтверждали многочисленные фотографии голых юношей, обнаруженные в ящиках преподавательского стола, фаллоимитаторы, наручники с розовым мехом, плётки, тюбики с любрикантом, три пластинки Джорджа Майкла и даже (бва-ха-ха!) пробка-затычка. Сияя, как начищенный галеон, Малфой уселся за первую парту, ослабил галстук, расстегнул две верхние пуговицы на рубашке, игриво положил ногу на ногу и принялся ждать. Класс постепенно заполнялся учениками, и, как заметил Драко, многие отдавали должное его привлекательности.
– Эй, Малфой, сейчас что, такая мода – носить на груди отрезанные уши? – поинтересовался гриффиндорец, деливший спальню с Поттером, тот, что не Уизли, не Лонгботтом и не Финниган. Класс дружно прыснул, и даже слизеринцы предательски ржали. Побагровев от досады, Драко собирался ответить что-нибудь в высшей степени уничижительное и едкое, но в этот момент вошёл Ремус Люпин. Ремус Люпин вошёл… Э… В смысле, в класс он вошёл. Драко сморгнул с глаз мечтательную поволоку и развратно уселся на своё место.
– Добрый день, ребята. Достаньте свои волшебные палочки, сейчас мы приступим к первому занятию, – лицо Люпина лучилось дружелюбием.
– Мне кажется, или он сказал сейчас очень пошлую фразу? – мурлыкнул Драко на ухо Пэнси. Та отодвинулась подальше.
– Как вы все знаете, сейчас достаточно беспокойное время, и самое важное, чем мы можем заниматься на наших уроках,¬ – это практика.
– О даааааа... – пробормотал Малфой, наваливаясь грудью на парту.
– И тема нашего сегодняшнего урока – это оружие, которым весьма часто пользуются пожиратели, – Ремус слегка покраснел. Драко расцвёл в ослепительной улыбке. – Сегодня мы поговорим о гомосексуализме.
Под аккомпанемент гробовой тишины Ремус Люпин достал одну из пластинок Джорджа Майкла и поставил в проигрыватель.
I won't let you down
I will not give you up
Gotta have some faith in the sound
It's the one good thing that I've got
I won't let you down
So please don't give me up
Because I would really, really love to stick around oh, yeah!
– Гомосексуализм – достаточно часто встречающееся в нашей жизни явление, – невозмутимо вещал преподаватель. – И в нём изначально нет ничего предосудительного, но дело в том, что Пожиратели с некоторых пор решили использовать его на допросах. Убить мало фикрайтера, который их на это надоумил, – сквозь зубы пробормотал Люпин. – Однако не стоит отчаиваться! Мы нашли способ защитить себя в такой ситуации. Начнём с азов. Как распознать, что ваш противник – гомосексуалист? Это можно сделать даже по внешности. – Люпин порылся в столе и извлёк оттуда стопку фотографий, из середины которой выпала фотография Люциуса Малфоя в леопардовых плавках. Ухо профессора Снейпа возбуждённо запрыгало от ударов сердца Драко. – Хм… Не понимаю, откуда здесь эта фотография Нимфадоры… – покраснев, удивился Ремус. – Ну так вот, продолжим. Гомосексуалист может выглядеть так… так… так… так… так… и даже вот так, – снимки разошлись по классу, ученики, удивляясь, передавали друг другу фотографии.
– Что за ересь? – воскликнул Драко, разглядывая фотографию низенького коренастого дядечки в кепке, надпись под снимком гласила «Лужков Юрий Михайлович». – Разве гей может быть столь уродлив?
– Не поддавайтесь обольщению фансервиса, мистер Малфой, – с улыбкой посоветовал Люпин. – Геи тоже люди, у них тоже растут волосы подмышками.
Шестикурсники поморщились от отвращения.
– Методы воздействия гомосексуальной агрессии могут быть самыми разными, но одним из наиболее распространённых случаев является анальное проникновение в тело пытаемого. А учитывая, что большинство приспешников тёмного лорда читают фанфики авторов и не подозревающих о такой вещи, как простата, то анальный контакт может быть весьма болезненным. Кто знает заклинание, позволяющее уменьшить боль при подобном контакте? Да, мисс Грейнджер?
– Любрикантус! – звонко сообщила Гермиона.
– Верно, десять баллов Гриффиндору. Теперь давайте поговорим о том, как это заклинание работает…
У Драко подёргивалось веко.
– Что, Грейнджер, решила поднатореть в анальном сексе, чтобы Уизел ненароком спутал тебя со шрамоголовым?
– Малфой, не будь вейлой! – полным достоинства голосом ответила гриффиндорка. – Я всё лето тусовалась на тех же сайтах, что и ты, и даже участвовала в двух фикатонах!
«А Грейнджер очень изменилась за лето…» – удивлённо отметил про себя Малфой, но тут же опомнился. Всё-таки у нас слэшный фанфик, да и ухо Снейпа, бьющееся о его грудь, не давало расслабиться.
В продолжение последующих сорока минут Люпин демонстрировал им плётки, наручники, бандажи, фаллоимитаторы и прочие вещи, с помощью которых коварные Упсы пытали правоверных Орденцев и сочувствующих.
– Профессор Люпин, – в конце урока, не сдержавшись, иронично поинтересовался Драко. – Откуда вы знаете про все эти вещицы? Может быть, вы сами гей?
Класс навострил уши.
– Хороший вопрос, мистер Малфой. Почему-то из-за того, что я такой тихий, скромный, мягкий, с плавными жестами и миролюбивыми речами, хожу ночью в кабинет Северуса Снейпа под предлогом принятия лекарств, а также из-за того, что я два года жил в одном доме с Сириусом Блэком и жалуюсь на домогательства Фенрира Грейбека, создалось мнение, что я гей. Этот факт существенно усложняет процесс собеседования с работодателем, вечно Ваш отец пытается уложить меня на стол лицом вниз, да потом ещё и не берёт на работу, – Люпин вздохнул. – Но я не гей. У меня есть Тонкс. Я её очень люблю. Она метаморф и может превращаться в кого угодно. В смысле, мы очень счастливы в браке, – преподаватель продемонстрировал кольцо на безымянном пальце правой руки. – Вот. Так что обломитесь, маленькие извращенцы, – добавил он злорадно.
– Профессор! – неожиданно вскочил со своего места этот очкастый урод. – А Сириус – гей?
– Да, Гарри, Сириус – гей, – мягко кивнул Люпин.
– Ессс! – Поттер вскочил на парту и исполнил джигу.
Драко погрузился в тяжёлые раздумья. Сириус Блэк: скандалист, убийца, дебошир, алкоголик, вонючий и небритый тип, ко всему прочему. Зато с собственной хатой. Хмм…
– Но, Гарри, Сириус умер в прошлом году, разве ты забыл?
Поттер, рыдая, выбежал из класса.
– Профессор, зачем Вы? – воскликнула Гермиона. – Мы же так бережём Гарри, не хотим лишний раз напоминать ему об этой утрате!
– Да, ты права, Гермиона, – с горечью кивнул Люпин. – Но в последнее время у меня было так много дел в Ордене, и я забыл, что я положительный герой, интеллигент, пацифист, трезвенник и добродетельный гражданин, а не гнусный садист-кровосос. Дамблдор поручал мне в последнее время столько работы. Домашнее задание – попрактикуйтесь в применении заклятия «Любрикантус» и попробуйте походить несколько часов с затычкой в попе. Всем приятного дня!
***
– В конце концов, этот Люпин просто старый, оборванный, вонючий урод! – успокаивал себя Драко Малфой, развалившись на мягком диване Слизеринской гостиной и задумчиво вертя в пальцах ухо Северуса Снейпа.
– Конечно, может быть, он и урод, но у него потрясающе получается делать массаж пяток! – мечтательно протянула Миллисента, ковыряя пальцем в носу.
– Что? – встрепенулся Малфой.
– Наслаждение, которое тебе не дано познать, ты – самовлюблённый, невоспитанный педик!
– Жизнь так жестока! Почему я должен терпеть эту чудовищную дискриминацию только потому, что я того же пола, что и объекты моих желаний! Пойдём, Забини! Развеешь мою печаль! – он потянул Блейза за руку.
– С чего это я должен с тобой идти? – слизеринец, упираясь, схватился за спинку дивана.
– С того, что летом ты почему-то не отказывался! Что, струсил, гнусный виртуал?!
– Я не понимаю, о чём ты говоришь!
– Аааххх, не понимаешь, о чём я говорю? Так позволь, я напомню! Мне цитировать по памяти? «Ах, пагладь меня мой малинький розвратный мальчек! Оооо, я атдаюсь тебе и чуйствую, как нарпяжен твой пупочег!» – орфографию сохраняю! – ехидно добавил Драко, помахав перед носом Блейза исписанным пергаментом. – Тут и автограф твой имеется, и гербовая печать вашего семейства! И адрес твой! Бесполезно отпираться, ты, трус и слабак!
– Малфой, ты рехнулся? Я всё лето был с матерью на Тенерифе! А в поместье жила только моя бабушка, которая в 78 лет решила сделать себе подтяжку и липосакцию, поэтому лежала дома и строчила нам в день по десять писем, держу пари, ей просто нечем было заняться, и она написала всей моей адресной книге! Только ты один повёлся со всего факультета! И кто тут ещё извращенец! Ааааха-ха!
Не зная, куда деть себя от стыда, Драко медленно пополз к себе в спальню, врезавшись в такого же красного, как он, Винсента Кребба, державшего в руках исписанный знакомым почерком пергамент с гербовой печатью Забини.
– Хм, – сказал Драко, идя на сделку с совестью. У Кребба воняло изо рта, вся физиономия была в прыщах, и один глаз находился на три сантиметра выше другого. Но Драко очень уж хотелось секса. – Вот что, Кребб. Позови Гойла и приходите через десять минут в спальню. Да, и вот ещё что, забегите к Люпину в кабинет и возьмите те розовые плюшевые наручники.
***
Приняв душ, намазав себя маслом алоэ и накинув сверху на плечи белоснежный серый халат, удивительно оттенявший его глаза, Драко улёгся на кровать и стал ждать. «Двое агрессивных разгорячённых громил, насилующих моё хрупкое стонущее тело – это может быть весьма эротично», – рассуждал вслух слизеринец. Ухо Северуса Снейпа, висевшее на спинке кровати, согласно кивало, вставляя время от времени свои ремарки. Наконец дверь открылась, и в спальню, переминаясь с ноги на ногу, вошли Кребб и Гойл.
– Звал, шеф? – робко поинтересовался Грегори.
– Мда… не очень агрессивно… – прокомментировал Драко, скептически оглядывая пришедших. – Ну да ладно. Вы принесли наручники?
– Да, как ты и приказывал.
– Так чего вы ждёте? Приступайте!
– К чему, шеф?
– Как это к чему? К сексу!
– Аааа, хорошо…
Кребб послушно расстегнул на себе мантию и, стянув галстук, притянул с его помощью Гойла за шею. Некоторое время они молча целовались, после чего Гойл достал из кармана наручники и, заведя Винсенту руки за спину, сковал их сзади. Пристроившись к Креббу со спины, он неторопливо начал тереться о его промежность, сопровождая это редкими басовитыми замечаниями: «О да. Так, детка».
– Стоп! Стоп! Стоп! – когда желудок абсолютно опустел и рвотные спазмы стали холостыми, Малфой наконец-то смог говорить. – Немедленно прекратите! Я приказал вам приступать к сексу, а вы что творите???
– Как что, шеф? Мы и занимаемся сексом.
– Со мной, идиоты! Вы должны делать это со мной! Должны доставлять удовольствие мне! Чёрт возьми, когда я захочу посмотреть на брачные игры гиппопотамов, я просто включу канал Дискавери! Ну-ка, заново! И отлепитесь уже друг от друга! Идиоты. Всё приходится делать самому!
Драко улёгся на живот, зажмурился и начал причитать.
– О нет! Кребб! Пожалуйста! Не надо! Только не это! Мне больно! Отпусти меня! Ааа! Нееееееет!.. Хм. Какого чёрта вы всё ещё там стоите?
– Шеф… – Кребб и Гойл продолжали стоять, где стояли, пихая друг друга локтями. – Дело в том, что мы не можем.
– Что значит не можете?
– Шеф, мы не геи.
– Что значит не геи? А кто всё лето занимался по почте сексом с бабушкой Забини, думая, что это Блейз?
– Я не думал, что это Блейз, – виновато признался Кребб. – Я думал, что это его мама. Она мне давно нравится, и я собираюсь делать ей предложение этой весной.
– А мне нравится Миневра, – смущенно пробормотал Гойл. – Я уже сделал ей предложение, и она согласилась. Мы поженимся, когда я закончу Хогвартс.
– Тогда какого чёрта вы занимаетесь этим друг с другом, если вы не пидоры, чёрт вас подери?!
– Ну так эта… это же он… – Винсент и Грегори одновременно показали друг на друга пальцами.
– Выйдите вон оба.
Драко проплакал всю ночь, орошая слезами ушную раковину Северуса Снейпа.
– Так больше продолжаться не может.
Прошёл уже месяц с начала занятий, а Драко не то что ни с кем не переспал, он даже ни с кем не поцеловался. Никто из восьмисот семидесяти четырёх учеников не захотел пойти с ним на свидание. И даже Филч, даже Филч гневно пихнул его шваброй, когда Драко принёс ему букетик ландышей. (Всё дело в том, что завхоз любил гладиолусы, но Драко этого не знал.) Малфой начинал впадать в отчаяние, и, надо сказать, было от чего. Составив список оставшихся потенциальных партнёров, слизеринец пришёл к выводу, что их не так уж и много: старшие Лестрейнджи, которые были сейчас где-то на Аляске, Фенрир Грейбек (который послал Драко, заявив, что тот слишком стар для него), Фрэнк Лонгботтом (который был очень рад фантикам от конфет, которые ему принёс Драко, но от секса папа Невилла предпочёл воздержаться), Аберфорд (владелец Кабаньей головы в прошлый уик-энд не пустил слизеринца на порог. И даже букетик ландышей, от которого отказался Филч, тут не помог), Гилдерой Локхард (результат примерно тот же, что с Лонгботтомом), Аластор Моуди (обещал превратить в хорьковое манто и запихнуть букетик ландышей в зад), Дамблдор и Тёмный Лорд.
Драко вычерчивал на пергаменте безносый профиль Вольдеморта, тихо напевая себе под нос: «И хорошо, что он не знает про такую, как я…»
– Мистер Малфой, на случай, если Вы ошиблись кабинетом, урок музыки у нас в другой аудитории, – замогильный голос Снейпа прозвучал в ушах Драко (коих было три штуки: два на голове и одно, снейповское, болталось на груди) рожком Боромира. «Точно! – обрадовался блондин. – Ведь есть же ещё Снейп, который обещал приглядывать за мной и рассказать нечто очень важное, о чём просил его поведать Люциус». Малфой аж извертелся весь на стуле, пожирая глазами своего декана: этот нордический профиль, эти сухие губы, которые хочется целовать, эти немытые волосы, на которые подрочил уже весь фандом (может, оттого они такие грязные?), эти изящные руки, эти тонкие пальцы, эти плечи, эта оранжевая мантия, почерневшая от времени и невзгод, эти скулы, это сладкое-сладкое ушко, которое так и хочется пососать… Стоп! А что же сейчас ему мешает? Ведь второе ухо Снейпа находится сейчас у него – у Драко. Забыв обо всех невзгодах, слизеринец вытащил из-под одежды отвалившееся ухо слизеринского декана и начал с наслаждением его посасывать. О да! О эта кожа! О этот вкус! (Вкусно, как «Орбит-ушная сера»!)
– Мерлин, ради всего святого, Драко, объясните мне, что вы творите? – саркастически изогнутым бровям Северуса Снейпа было непросто в удивлении взмывать вверх, но они справились. В классе царило мёртвое молчание. Только Уизел недоуменно почёсывал свою шевелюру, да в углу тихо блевал Лонгботтом.
– Я… э… – Драко выплюнул обслюнявленное ухо на парту.
– Какой знакомый предмет, – Снейп сверлил взглядом радостно запрыгавшее при виде своего хозяина ухо. – А не кажется ли Вам, мистер Малфой…
– ЭТО ХОРКРУКС!!! ААААА! – обезумевший Гарри Поттер подскочил к подпрыгивавшему уху и озверело начал бить по нему учебником. – Умри, тварь! Вот тебе! Вот! Вот! – скинув пришибленное ухо на пол, гриффиндорец принялся топтать его ногами, прыгать на нём, затем выхватил разделочный нож и несколько раз всадил в самый центр слабо трепыхавшегося кусочка плоти.
Дальше я не знаю, что писать, ведь по всем законам жанра Снейп должен прикончить Гарри Поттера, а какой фанфик без Гарри Поттера? Без славного, пусяшного, тупого, сексуального, загорелого мальчика-который-выжил? Да и не могу я в конце концов, ведь я же не Роулинг. Но ведь Снейп – это же Снейп. Ведь он не убьёт за такое Гарри Поттера только в одном случае, и мы знаем, в каком.
– В семь вечера отработка у меня в кабинете, Поттер, – прошипел Снейп, сверкая глазами и подбирая с пола ошмётки своего уха. – И, я надеюсь, мистер Люпин хорошо научил вас тому заклятию.
– Экспекто-патронум? – слабо пискнул Гарри.
– Любрикантус, – полы мантии зельевара канонно развевались, пока тот шёл к двери. – Минус один миллион триста тысяч баллов с Гриффиндора. Урок окончен.
– НЕЕЕЕЕЕЕТ!!!! – Драко кинулся на Поттера и, впечатав того в стену, начал озверело трясти. – ТЫ! ТЫ! ТЫ! Подонок! Ты украл мою последнюю надежду на счастливый секс! Будь ты проклят!!!
Голова Поттера очумело болталась из стороны в сторону, в его глазах плясали звёздочки, а губы улыбались в дебильной улыбке.
– Малфой… – сказал Гарри.
– Малфой, - сказала Панси. – Это попахивает гарридракой.
Слизеринец как ошпаренный отлетел от Поттера.
– Здравствуйте, ученики, – сказал Дамблдор, входя в кабинет зельеварения. – Могу я узнать, что здесь произошло?
– Профессор, – звёздочки в глазах Поттера сменились молниями. – Я пытался уничтожить хоркрукс, но Снейп мне помешал! Говорю Вам, он приспешник Вольдеморта!
– Поттер, ты дебил! Это было ухо Снейпа! – Драко всё ещё кипел праведным гневом. – Между прочим, это ухо было гарантом моей безопасности!
– Очень хорошо, мистер Малфой, – очки-половинки этого старого маразматика сверкнули, означая, что он опять превратился в маньяка контроля и их жизни окончатся на кровавой бойне. – А откуда у Вас, мой мальчик, это ухо?
– Мне его отдал отец! Я должен был шантажировать им Снейпа, чтобы никто не узнал, что у папы на голове проплешина, – как дебилу, объяснил Драко Дамблдору на весь класс. Повисла пауза. – Эмммм… – Рон Уизел нехорошо улыбался. – Эмммм… – Мерлиновы яйца: такого коварного выражения на лице Лонгботтома Малфой не видел ни разу в жизни и, чёрт возьми, ему показалось, или у грязнокровки Грейнджер выросли рога? – Эммммм… – Драко увидел, как Забини судорожно строчит письмо в Малфой-Менор. – Эмммм… Я ведь ещё могу перекинуться на светлую сторону?
– Конечно, мой мальчик. Все печеньки съел Северус, но у нас ещё осталась банка лимонных долек.
Драко кисло улыбнулся.
У Драко болел зуб, и вся жизнь молодого человека представлялась ему чередой нелепых случайностей, начиная с того, что его отец получил поленом по голове и перепутал Сириуса Блека с его кузиной Нарциссой. Эта контузия закончилась свадьбой. И ради Бога не спрашивайте, какой дурак додумался колошматить Люциуса поленом по макушке. Это был Снейп. Он ревновал. Ну и немного не рассчитал с ударом. Но сотрудникам магического ЗАГСа это было глубоко параллельно. В общем, можно было сказать, что Драко повезло – в том смысле, что он все-таки появился на свет. Но именно с той поры в шикарной гриве Люциуса Малфоя и наметились первые проплешины. Любовь, в сущности, сложная и коварная штука – рассуждал отпрыск благородного семейства, стараясь забыть о зубной боли, – ее коварство настолько коварно, что он, Драко, может умереть, даже не познав всех глубин этого самого коварства, проще говоря – девственником.
Зуб заболел еще сильнее, и Малфой подпер щёку кулаком. Жизнь в кабинете Альбуса Дамблдора бурлила ключом. Портреты бывших директоров на стенах играли в морской бой и обсуждали падение доллара по отношению к евро. Магические предметы кипели, булькали, шмулькали и делали кучу других вещей, которым нет названия в русском языке. Феникс Фоукс осваивал на гитаре Гавайский концерт Элвиса Пресли.
– Еще лимонную дольку, мой мальчик?
Все-таки Дамблдор действительно был хитрым, как сотня Чжоу Чанг: один вид лимонной дольки внушал зубу Драко Малфоя страх и трепет, и шестикурсник в ужасе уставился на директора.
– Так вот, о чем мы сейчас говорили… – как бы рассеянно сказал Дамблдор. «Как бы рассеянно» – дудки! Можно подумать, это не он тут распинался о целях победы, о торжестве любви над ненавистью и о Гарри Поттере. Что-то такое там было еще про двойных агентов, но сознание Драко отключилось после слов: «приоритетность нашей программы заключается в том…»
– Слушайте, я знаю, чего вы от меня хотите! – блондин вскочил с кресла и нервно заходил по комнате. – Гарри Поттер – надежда волшебного мира, единственный, кто может победить Сами-Знаете-Кого. У Гарри Поттера магическая сила любви, волшебная палочка, сова Букля и подростковая эрекция. Ему нужно, чтобы его полюбили. И вот, когда мы полюбим друг друга, у Поттера будет за кого сражаться и ради кого побеждать. Он пойдет в бой с моим образом в мыслях и моей спермой на устах. Он победит Темного Лорда и вернется в койку, где смахнет с меня столик с завтраком, сдерет пижаму и грубо овладеет мной, хотя я еще в этот момент, может быть, не дожевал сэндвич. И мы будем страстно и безудержно трахаться, пока за Поттером не придут, не провозгласят его спасителем Вселенной и не сделают главой аврората. И Молли Уизли будет рыдать на его груди и умолять жениться на Джинни Уизли. Но это будет уже неважно, потому что Поттер обретет меня и смысл жизни. И меня будут иметь в задницу до конца моих дней, о чем я буду, может быть, иногда тайно страдать, но все же радостно отдаваться Поттеру на кухне, на полу, на каминной полке, на ковре, на столе и еще три дня. Хотя нет, какие там три дня?! Неделю! И все будут счастливы и довольны, кроме Джинни Уизли, которая будет старой девой, но все-таки тоже найдет свое счастье с Чжоу Чанг. Вы этого хотите?!!!
Дамблдор, портреты директоров, магические приборы, феникс Фоукс и застывший на пороге Гарри Поттер подавленно молчали.
В этот момент Драко остро не хватало солидарности. Ухо Снейпа пришлось бы как нельзя кстати, но оно, увы, уже воссоединилось со своим хозяином и больше не могло одобряюще стучать о грудь слизеринца.
– Ну что ж… Мистер Малфой, хм… – Дамблдор сцепил кисти рук, соединив указательные пальцы, игнорируя затравленные взгляды Фоукса и Поттера, а также оживленную жестикуляцию портретов, – вообще-то я хотел, чтобы Вы всего-навсего прикрыли своим тщедушным, ненужным телом кого-нибудь из Орденцев, чтобы мы не теряли лучшие кадры, но раз у Вас в голове уже сформировался столь четкий план действий, не в моих силах Вам мешать.
Гарри Поттер, чеканя шаг, молча прошествовал к одному из шкафчиков, достал оттуда омут памяти и бутыль этилового спирта, наполнил омут до краев, выпил залпом и зажевал лимонной долькой. Портреты директоров уважительно зашушукались.
– Я… то есть я… – Драко даже на секунду забыл о своем больном зубе.
– Я хочу дать Вам кое-что, что, безусловно, должно помочь Вам в Вашей борьбе… – Дамблдор величественно поднялся со своего места и скрылся где-то под столом. – Так… сейчас-сейчас… где-то оно у меня было… ах, да вот же! – на вытянутых руках директор держал не обремененное длиной платьице изумительно-зеленой расцветки с серебряной буквой Г на спине и на груди.
– Ни. За. Что. – Люциус Малфой мог бы удавиться от зависти, глядя на методы Альбуса Дамблдора, которыми тот воспитывал категоричность в Драко Малфое. – Я согласен быть посмешищем всего фандома, подстилкой, шлюхой, жертвой инцеста, обедневшим аристократом, кающимся грешником, связанным рабом с немытыми волосами, я даже согласен нюхать майку Поттера после тренировки по квиддичу, но у всего же есть предел!
Но предел еще не настал. Это Драко Малфой осознал, когда увидел, что вслед за платьем Альбус Дамблдор достает из загашников…
– …Эти… эти… как их… – Гарри осовело вертел пальцем в воздухе, пытаясь подобрать нужное слово.
– Помпоны, – севшим голосом подсказал Фоукс.
– Заговорил! – воскликнул один из директоров, тыкая пальцем в феникса, но на этот жест никто из присутствующих не обратил внимания.
– Помпоны, – слабым эхом повторил Драко Малфой, после чего отобрал у Поттера омут памяти и, заново наполнив его до краев, опрокинул в себя залпом. Лимонные дольки оказались неожиданно далеко, занюхивать пришлось Фоуксом, но тот, похоже, не возражал.
– Профессор, я… – начал было Гарри Поттер.
– Я согласен прикрывать его своим телом! – поспешно вмешался Драко.
– «Поздно, Ронни, пить боржоми, когда хряпнул отравленной медовухи», как говорю я мистеру Уизли, – игриво подмигнул Дамблдор. – Мистер Малфой уже свой выбор сделал. К тому же мне будет крайне интересно проверить, одного ли они размера с Геллартом.
– С кем-с кем? – не понял Гарри.
– С Геллартом Гринденвальдом. Или с Гелардом Гриндельвальдом. Или с Гелхардом Грин-Ден-Валь-Дом, в общем, черт знает, как правильно пишется это имя. Оно у него позаковыристей, чем у Темного Лорда. Это еще слишком трудно для шестой книги, через год узнаете. Словом, был один такой сильный волшебник, которого я победил. Но он, правда, перед этим чуть меня не победил. А все почему? Потому что надел это платье, подлый дурмштранговец!
– Гринденвальд… Гринденвальд… – вспоминал Гарри. Это имя казалось ему смутно-знакомым. Кажется, тогда, пять лет назад в купе, когда он еще только ехал в Хогвартс…
– О, я вас умоляю, избавьте меня от этих дурацких флэшбэков! – взвыл Малфой.
– В общем, это платье и помпоны обладают магической силой, – торжественно закончил Дамблдор. – Так, теперь, когда с этим разобрались, надо что-то думать с крестражами. Гарри, мой мальчик, возьми лимонную дольку и напомни нам, сколько крестражей мы уже уничтожили и сколько еще нам осталось.
– Офин крефраф я унифожил фа втофом курфе, – Поттер плюхнулся в одно из кресел и, набив себе полный рот этими гнусными прорезиненными сладостями, принялся считать: – Один Вы уничтожили, профессор, когда еще руку повредили. Один я уничтожил сегодня…
– Враки! – материализовавшийся в кабинете Лорд Вольдеморт обвиняюще ткнул в Гарри пальцем. – Когда это ты его уничтожил? Врет и не краснеет! А еще гриффиндорец!
Драко сел мимо кресла, которого там в принципе не было.
– А вот и не вру! Я его уничтожил! Он был в ухе Северуса Снейпа!
– Ах ты сволочь!
– Но-но, мистер Риддл, попрошу без рукоприкладства, – очки-половинки сурово блеснули огнем правосудия.
Темный Лорд в негодовании впился руками в голову, чтобы драть на себе волосы, но волосы кончились. Носа тоже на месте не оказалось. В гневе темный маг пнул насест с Фоуксом.
– Вы ведете нечестную игру! На вашей стороне двойные агенты и симпатии населения! Я отказываюсь участвовать в этом балагане!
– Придется, Том, поскольку, как ты помнишь, на кону у нас мировое господство, а также повязка из первоклассной марли для тебя и крем от морщин для меня.
– А для меня? – спросил Гарри.
– Ты всего лишь оружие в руках судьбы, – почти по малаки-канстановски изрек Вольдеморт, после чего начал растворяться в клубах каминного дыма. – И запомните, я отомщу, я еще нанесу ответный удар, жалкие неудачники!
– Три-один, три-один, – по-азиатски хитро улыбался Дамблдор, – про сборную России тоже говорили, что она не выйдет из группы.
Темный Лорд напоследок погрозил кулаком в пространство и исчез.
– Что… Что это было? – спросил Драко голосом первокурсницы-хаффлпафки.
– Зло всегда ближе, чем кажется! – предостерегающе изрек Дамблдор. – Так вот, вернемся к крестражам. Итак, их осталось три, не считая самого Лорда, но это мелочи. Так вот, мы знаем о нахождении двух из них. Первый – медальон Салазара Слизерина. И второй – зуб Драко Малфоя.
– О… – проявив неслыханную до сей минуты солидарность, изрекли хором Гарри и Драко.
Правда, дальше их действия несколько разошлись. Гарри остался посреди комнаты чесать свою умную взлохмаченную голову, а Драко кинулся к двери, выказав весьма неожиданную для себя прыткость. Однако все было тщетно. Дверь была заперта.
– Я специально проверял свои догадки, угостив мистера Малфоя этими особыми лимонными дольками. Только крестраж бы испугался, соприкоснувшись с ними. А у мистера Малфоя, как мы видим, разболелся зуб, да еще и весьма сильно… и это может значить только то, что…
– Что… – повторил Гарри, задумчиво хмуря брови.
– Что… – таинственно проговорил Дамблдор.
– Что… – соображал Гарри.
– Что… – теряя терпение, но все еще делая интонацию вверх, проговорил Дамблдор.
– Что…
– Что в моем зубе спрятан крестраж, ты тупица, Поттер! Господи! Какой же ты тупица! Нет, ну я прям даже не знаю, как ты догадался с ухом профессора Снейпа! Неужели кто-то подсказал? А с дневником Тома Риддла? Ах, ты, наверное, просто читать не любишь! – Драко готов был психовать всерьез и надолго, но просветленный взгляд Поттера его остановил.
– Итак, Гарри, мой мальчик, у нас есть выбор… – Дамблдор и Поттер угрожающе надвигались на пятившегося к стенке Драко. – Мы можем сейчас с тобой отправиться в темную и страшную пещеру, мочить там ноги в ледяной воде и переплавляться через озеро, полное живых трупов-людоедов, которые, между прочим, съели брата Сириуса и подло надругались над Критчером.
– Да, да! Надругались над Критчером! – поддакнул самый непопулярный за всю историю Хогвартса директор, Финнеус Найджелус.
– А можем остаться тут, в теплом кабинете, и всего-навсего выдрать зуб у Драко Малфоя. Правда, драть придется без анестезии, и мистер Малфой, конечно же, будет сопротивляться, – хищный, почти кроуфордовский огонек загорелся в очках-половинках, и Драко нервно сглотнул, – так что, мой мальчик, ты предпочитаешь?
В круглых очках Гарри Поттера загорелся такой же кроуфордовский огонек. Драко разрыдался в голос и упал в обморок.
/автор очень извиняется, но последние три части он потерял/