94

Название: Седьмой сезон СПН. Свадьба на Гавайах.
Автор: ИЖДУ
Бета: -
Жанр: юмор, стеб
Рейтинг: PG
Варнинг: некро-флафф
Саммари: вольное рассуждение на тему того, как мог бы выглядеть седьмой сезон сериала Supernatural
Написано в ответ на фик Liv Niggle про шестой сезон.
Отказ от прав: права на все сезоны СПН принадлежат Эрику Крипке


Седьмой сезон СПН. Свадьба на Гавайах.

Первая серия. Зло где-то рядом.
В первой серии братья-Винчестеры просыпаются от крика Сэма, которому было видение.
Ему приснился конец света и свадьба на Гавайях. Дин плюет на его экстрасенсорные способности и пропускает мимо ушей обыденную фразу про конец света. Его пугает свадьба на Гавайях. Он решает спасти Сэма от этой беды, не смотря на ярые протесты со стороны как беды, так и Сэма.

Вторая серия. Призрак коммунизма.
Братья Винчестеры едут по дороге. Сэм связанный сидит на переднем сидении и плачет о том, что хочет свадьбу на Гавайях. Дин сжав челюсти, ведет машину, громко напевая «я на тебе никогда не женюсь, я лучше съем перед загсом свой паспорт». В этот момент им звонит Бобби и сообщает, что в Мировом Океане обнаружился призрак ледокола «Ильич», который захватывает пиратские суда и мешает торговому сообщению между Америкой и всем другим отсталым миром. «Где это?» - спрашивает Дин. – «Недалеко, рядом с Гавайями.» - отвечает Бобби. Сэм гнусно ржет. Дин вешает трубку.

Третья серия. Звонок.
Всю третью серию Сэм гнусно ржет, а Дин не снимает трубку.

Четвертая серия. Музыка души.
В четвертой серии Дин вспоминает о существовании кляпов. Сэм слабо скулит. Появляется Кастиэль с комплектом обручальных колец и пытается отдать их Винчестерам. Дин окапывается в мотеле и держит оборону. Кастиэль сидит под окнами номера и играет марш Мендельсона на губной гармошке. Сэм не в такт подвывает.

Пятая серия. Семья.
Оставшись без еды и впав в отчаяние Дин решает устроить спиритический сеанс и призвать призрак Папыджона, чтобы тот объяснил, как избавиться от Кастиэля под окнами, или хотя бы от его губной гармошки, а так же сходил за продуктами. Стол вращается, крупным планом выхватывают глаза Дина полные решительности и ужаса. В клубах дыма появляется Пападжон. Дин и Сэм в оцепенении. Когда клубы дыма рассеиваются, выясняется, что это была кубинская сигара, которую курит Пападжон. Пападжон объявляет сыновьям их с Мери родительскую волю: женитесь и будьте счастливы. Дин пытается убить себя о матрац. Сэм с благоговейным кудахтаньем до блеска вылизывает Папеджону ботинки. Пападжон исчезает, вылизанный до прозрачности.

Шестая серия. Обрыв.
В шестой серии Дину наконец-то удается выдрать у Кастиэля из зубов гармошку вместе с зубами и позвоночником. Кастиэль не отчаивается и приносит виолончель. Пока он бегает за виолончелью Винчестерам удается улизнуть. Сэм уговаривает Дина поехать на Гавайи, Дин отказывается. Братья ссорятся, Сэм выскакивает из машины и валится в обрыв. Оказалось, они ехали по верхней левой кромке гран-Каньона.

Серия седьмая. Как молоды мы были.
Дин собирает Сэма на полу гран-Каньона и вспоминает. Включается флешбек. Дин вспоминает, как в конце четвертого сезона они отползали из церкви, Сэм содрал с Лилит белое платье и одел на себя, потому что их с Дином одежда была уничтожена радиацией. Сэм был такой красивый в этом платье, обмотанном подгузником вокруг его бедер. Но Дину было плевать, он оплакивал свою кожаную куртку. Флешбек заканчивается. Дин одиноко завывает в каньоне. Он понимает, как много значил для него Сэм. Кастиэль подыгрывает Дину на виолончели.

Серия Восьмая. Сделка.
Дин с целеустремленным видом под струями дождя едет на перекресток, продавать душу за брата. Он едет всю серию под Бонжови. В конце серии выясняется, что в Гран-Каньоне перекрестков нет. Сэм вздыхает и оживает.

Серия девятая. Женитьба.
На радостях, что Сэм ожил, Дин соглашается на нем жениться. Они начинают думать, как лучше добраться до Гавайев. В клубах дыма снова появляется Пападжон, он забыл зажигалку. Братья сообщают ему, что собираются жениться. Семейная сцена. Все рыдают. Вслед за Папойджоном появляется Адам, он сообщает, что будет теперь путешествовать вместе с Дином и Сэмом, он никогда еще не видел целующихся пидорасов.

Серии с десятой по пятнадцатую.
Дин и Сэм ездят по Америке в поисках третьего брата, чтобы надрать ему задницу.

Серия шестнадцатая. В западне.
Дин просыпается в незнакомом месте, на незнакомой розовой постели с корабликами. Сэм спит рядом в голубых бигудях. Выясняется, что братья уже восьмой год женаты. У них пятеро детей и собака Спайк. Всю серию Дин в ужасе пытается сбежать, не слушая тщетные уговоры двухсоткилограммового Сэма вернуться в семью. В конце серии появляется Захария, тыкает Дина в лоб и задумчиво произносит: «странно, эта серия была призвана показать, что «семья» у тебя в крови». Дин вскрывает себе вены. Все возрвращается в привычное русло.

Серия семнадцатая. Клиника.
Сэм сидит у больничной койки Дина и пытается понять, почему тот решил вскрыть вены. Дин говорит Сэму, что не может на нем жениться, потому что не хочет семейной жизни.. Дин поет: я на тебе никогда не женюсь. Кастиэль вероломно подыгрывает на оргАне. Сэм пытается повеситься на катетере.

Серия восемнадцатая. Проклятье.
Сэму снится сон: если он не спасет Дина, выйдя за него замуж, Дина окольцует Аннушка.
Сэм в ужасе рассказывает свой сон Дину, но тот не верит. Братья ссорятся. Сэм забирает катетор и уезжает к маме.

Серия девятнадцатая. Роковые мощи.
Вместе с катетором Сэм роет окоп в могиле мамыМери и решает там поселиться. Дин ищет его по всей Америке и натыкается на Аннушку. Потом на Мэг. Потом на Джо. Потом на Сару Гембл. Потом на ледокол «Ильич». Все они пытаются выйти замуж за Дина. Дин спасается бегством на импале, но тело его предает и он вываливается из машины. Девушки и ледокол хватают Дина и погребают его под собой. После серии социальная реклама: дорогие зрители, не забывайте пристегиваться за рулем.

Серия двадцатая. Ах, зачем меня мать родила?
Сэм жалуется маме на жизнь. Останки Мамымери не выдерживают и выставляют Сэма из могилы вместе с катетором. Сэм плача идет по дороге, волоча за собой котетор. Он хочет найти Дина, ведь только Дин может выносить его бесконечный нудеж.


Серия двадцать первая. Кровавые Гавайи.
Дин приходит в себя на Гавайах, связанный венками из цветов. Вокруг стоят Аннушка, Джо, Мэг, Сара и Ледокол Ильич. Все в белых платьях и с хищными улыбками. Ледокол Ильич выступает вперед и сообщает, что сейчас Дин станет жертвой группового бракосочетания, в ходе которого каждая из дев выйдет за него замуж. Дин истошно кричит. В этот момент в клубах отцовской сигары появляется Сэм с катетером наперевес. Сэм спасает Дина, воткнув в каждую из дев катетер. Дин оказывается спасен. И братья-Винчестеры все же решают пожениться, раз уж оказались на Гавайях.

Серия двадцать вторая. Ах, эта свадьба-свадьба.
Свадьба на Гавайях. Дин и Сэм стоят перед алтарем, и долго ругаются с Захарией на тему, будет ли Сэм брать фамилию мужа. В итоге Сэм решает взять двойную фамилию. Свою и брата. Все поздравляют Винчестеров. Бобби поет «голубую луну Кентукки». Сэм кидает букет, Адам восстает из-под земли и ловит его одновременно с подоспевшим Кастиэлем. Джон и Мери плачут и благословляют братьев с того света. Бобби все еще поет «Голубую луну Кентукки». Дин и Сэм целуются и клянутся друг другу в вечной любви. Адам наконец видит целующихся пидарасов и решает сделать то же с Кастиэлем. Бобби все еще поет «Голубую луну Кентукки». Выясняется, что он одержим духом Элвиса. Элвиса поспешно изгоняют и он улетает домой на Сатурн.
В последнем кадре Сэм и Дин уходят, держась за руки в закат по воде.
Надпись на черном экране: Исполнительный продюссер Эрик Крипке.

@темы: humor, Supernatural, 2009

---

93

Кастиэль, Захария

***

- Не хочешь ничего сказать напоследок? - спрашивает Захария.
Кастиэль смотрит на свои руки. Теперь эти обветренные руки его. Засаленные манжеты на рубашке. Помятый пиджак. Уставший серый плащ. Его. Захария переводит взгляд от того места, где изображено окно и тоже изучает Кастиэля. У Захарии глаза хирурга. Опытного медика. И сегодня ему предстоит очередная операция.
Неисповедимы пути твои, Господи.
- Видимо нет, - старший коллега улыбается настоящей улыбкой старшего коллеги. Никакого чтоб жульничества. - Ну, что ж, тем лучше. Идем?

Дин - это дорога. От макушки до кончиков шнурков старых ботинок. Его сомнения - это болота, топкие и лишающие сил. Его надежды - это прерии. Страхи - землетрясения. Вспышки гнева - водовороты на воде. Старайся, Божий Архитектор, трудись. Сделай эту дорогу проходимой для нас. Исповедуй дороги Господни.

- Ты можешь отказаться, - говорит Захария и Кастиэль знает, что не может. Апокалипсис начнется для него через минуту. Он уже дышит в лицо языками ада. Он уже здесь - несется на ангела глазами корчащегося в своей ракушке человека.
И нет ничего согревающего в том, чтобы испепелить себя изнутри, хватая парня за плечо, хватая себя за сердце, которого у ангелов нет.
- Ты справишься, - говорит Захария. Он всем это говорит. И ни один труп еще не рискнул в итоге возразить ему "ты неправ, старина".

Апокалипсис длится для Кастиэля белым светом, слепящим через окна, когда Чак хватает его за плечо. И Кастиэль вздрагивает, узнавая. Он смотрит в окна через свет. На конец света, который есть любовь. Бог есть любовь. И финал для ангела по ту сторону апокалиптической зарницы, где два брата снова соединились, вцепившись друг в друга.

@темы: Supernatural, 2009

---

92

j2rps драбблы объединенные одной, но пламенной ленью автора делать пицот постов, посвященных этому УГ

1
Это могло быть войной. И воздух вначале лета сладкий, как после боя. Джареду хочется набрать больше прозапас. Вдавить ладонь в жирную землю, захватить комок грязи и сжать в кулаке. Прочертить большими пальцами грязные полосы на щеках и на лбу. Залечь с ружьем в зарослях папоротника. Может быть, даже утонуть в великой дождевой луже посреди сада. Он садится рядом с декоративными кустами, слишком большой для этих нежных подвигов. Улитка безбоязненно ползет ему навстречу по мокрому зеленому листу, и рожками определяет курс ровно Джареду на переносицу.
Он глупо улыбается улитке. Ну, вот и встретились.
- Ты что там застрял?
Дженсену все еще невесело после операции, это страшный секрет конечно, но Джаред знает. По тому, как тот морщится от солнца, отворачивается все время, прячется за солнечными очками. Ничего. Улитка пучит рожки, как глаза. Падалеки пару раз сочувствующе кивает ей.
- Я инвентаризирую флору и фауну нашего сада.
- Ищешь себе идентичного по умственному развитию собеседника?
- Ага, - Джаред еще шире улыбается улитке, сообразив, где та находится – В нашем саду. Нашел, - сообщает он.
В Канаде не бывает войн.

***
2

Круговорот воды в природе – он такой.
Джаред смотрит в распухшее, покрасневшее лицо Сэнди и думает, что в первый раз видит, как слезы так свободно и открыто текут по щекам.
Она не касается их рукой, не пытается стереть. И вот, они бегут, скользят по коже так открыто, так надрывно и одна слезинка срывается вниз и падает, не на Сэнди, а ниже - на землю. Исчезает там где-то внизу, впитывается в разрыхленной, равнодушной почве и там, может быть, как-то смешается со всеми прочими каплями воды, добежит до какого-нибудь водоема или испарится раньше, доберется до облаков и прольется обратно, чтобы снова испаряться, течь, растворяться - и это навсегда.
- Навсегда? - спрашивает Сэнди. И это так ужасно. Джаред не знает, что сказать. А она ведь ждет ответа. - Навсегда расходимся? И больше никогда?
Джаред молча пытается кивнуть, потому что если откроет рот, вместо "да", скажет "прости". А это не то, что нужно. Это совсем подло. Ему кажется, что Сэнди его ударит. И пусть лучше ударит, или расцарапает лицо, или что-то такое. Но она просто плачет, эта солнечная, смешная девчонка, плачет так горько, так беззащитно по-детски, что это просто в голове не укладывается, как так можно. Джаред хочет, чтобы она прекратила или ушла, или что-нибудь в этом духе, потому что невыносимо. Он не умеет утешать, никогда не умел. Он же парень, в конце концов, он не знает, что делать с соплями. В общем, ему просто жутко от всего этого.
Девчонки часто плачут, но это ведь Сэнди, его малыш, его солнце. Вот что получается - обман какой-то, она ведь всегда улыбалась ему.
Что же ей сказать? Как попросить? Что наобещать? Харли пьет мутную воду из лужи и Джаред автоматически одергивает его. Дурацкий парк. Дурацкий. Не надо было.
Вообще, не надо было - думает он. До чего же это все бесполезно и сложно. Ненужно. Будет ли она меньше любить его из-за этого? Будет ли плохо к нему относиться?
- Да, - отвечает Джаред, у него получилось - да. Но я не хочу, чтобы ты плакала.
- Не хочешь? - Сэнди шмыгает носом и зло улыбается - Не хочешь?


____________________


Слава Богу. Дженсен стоит к нему спиной. Он протирает книжки в шкафу. Достает их по одной, аккуратно проводит тряпкой по корешку, по обложке, задумчиво пролистывает страницы, по обыкновению бормочет себе что-то под нос.
- Я все, - сообщает ему Джаред.
Дженсен поворачивается, смотрит на него вполоборота.
- Ну, хорошо, - говорит он, тут же опустив взгляд на страницу - как прошло?
- Нормально.

Дженсен молчит, ставит книжку на полку. Проверяет, расставлено ли все по алфавиту. Джаред смотрит за окно, как дождь накрапывает, и это не новость. Он еще с утра зарядил, редкий, противный, холодный. У Дженсена в квартире хорошо. Уютно. Как будто выпил горячего чаю перед сном. Сырость сюда не проникает. Дженсен проводит сухой салфеткой по последней книжке в ряду.
- Молодец, - говорит он - пойдем, у меня есть карбонара.

Вот они сидят на кухне и поначалу макароны у Джареда прилипают к горлу, обжигают стенки. Но Дженсен наливает им двоим вина, и проглатывать становится проще. Они обсуждают вчерашний турнир по регби: сентябрь только начался впереди весь сезон, а Буммерс как будто выдохлись. Дженсен считает, что им не хватает стратегии.
- Стратегия в регби, чувак, ты о чем вообще? - фыркает Джаред.
- А ты считаешь, она там не нужна. Ну, действительно, зачем давить интеллектом, когда можно давить мускулами.
Дженсен не то улыбается, не то усмехается, Джаред смотрит на него, они оба смотрят друг на друга, Падалеки молчит и Дженсен слегка подается вперед.
- Все будет хорошо, - говорит он.
И все конечно же будет.

***
3
Это был самый счастливый день в жизни Марка Тремерса. Ладно. Может быть, не вообще, а только в этом году. Но с начала этого года прошло уже достаточно месяцев, чтобы делать подобные выводы. Тем более, что Женевьев (красивое имя. почти итальянское) выглядела действительно сногсшибательно. Ну, или ему просто нравились такие девушки. Тут в Риме их было много - темноволосых, с глазами чернее угля, которым местные художники рисуют портреты за десять евро. Женевьев отличается от итальянских девушек. Она вся какая-то кукольная, словно и ненастоящая. Может быть, из-за того, что до этого он видел ее только по телевизору. А может, дело в Джареде, рядом с которым все выглядят немного игрушечными. Они с Женевьев одинаково загорелые тем загаром, который лепит на кожу Тирренское море, солнце и бесконечные прогулки пешком. Женевьев не накрашена, да это и не нужно. Она обворожительна волшебством морской нимфы с босыми ногами. Ее волосы немного выгорели на солнце и посеклись на концах. Губы потемнели от дневного зноя. Она улыбается ему. Это чувствуется, даже не смотря на то, что стоит Женевьев боком. Джаред улыбается в камеру. Дженсен улыбается из-за объектива фотоаппарата. И за корпусом серебристой коробочки не видать ничего, кроме его улыбки и рыжей щетины.
- Стоп, снято, - произносит он негромко и слегка хрипловато. Может быть, простудился под кондиционером.
Композиция распадается.
- Спасибо, - говорит Марк.
- Спасибо, - говорит Джаред.
- Спасибо, - говорит Дженсен и отдает Марку фотоаппарат.
- Хорошо вам отдохнуть ребята, - говорит Женевьев.
- Спасибо, Джен, - говорит Эклз, одевая сумку на плечо. Они с Джаредом уходят к нужному терминалу, а Кортез еще раз улыбается Марку.
- Классная фотка, - хмыкает она, глядя в экран фотоаппарата.
Она отказывается от кофе, торопится на свой рейс. Марк смотрит ей вслед и думает, что да - сегодня ему повезло.

***
4

Все-таки этот крутой подъем не для его коленей. Ну, окей, во всяком случае не после трех дней беспрерывных съемок.
"Пойдем, - говорит Дженсен на утро четвертого дня, выходного дня - пошли, я тебе покажу кое-что."
И вот, они идут, точнее, ползут по этому склону вверх. И склон получился очень крутой, а трава скользит под ботинками, заставляя хвататься за нее руками и режет ладони и рукава куртки и рубашки намокают от этой мокрой, зеленой, но уже по-сентябрьски примятой травы.
Он матерится сквозь зубы, в очередной раз оскальзываясь и сползая на пару сантиметров вниз. Смотреть получается только в землю, путаясь в собственном дыхании и утреннем холоде, а спина, чувствуется, уже вспотела и нос заложило.
"Ну, что ты там?" - раздается сверху, и Дженсен видимо, на этот раз его сделал, обставил, обогнал, Джаред не смотрит вверх, режась пальцами об осоку и карабкается, отталкивается на голос.
Дженсен стоит парой метров выше, повернувшись боком, выставив согнутую ногу вперед для устойчивости и не смотрит, а разглядывает его.
Улыбается морщинками в уголках глаз, веснушками на лице, рыжей щетиной, потемневшими от сырости ресницами.
"Вот он - наш несокрушимый атлет, надо было захватить тебе электроподъемник".
Джаред молча показывает ему средний палец, отдуваясь и они поднимаются дальше.
Это длится долго, несоизмеримо долго, как в детстве, когда каждый шаг, каждое действие тянется, тянет тебя за собой на хвосте и вот наконец ты у цели.
Ребра болят немилосердно и сердце бухает, заставляя кровь давить, распирать до взрыва, но свежий воздух уже охлаждает затылок и шею, морозит кончики ушей, распускает тесные легкие.
Джаред вытирает нос сырым рукавом рубашки. Дженсен пытается отдышаться в паре шагов от него.
Холм действительно очень высокий, с таких они с Джеффом вместе скатывались, иногда разбивая носы о спрятавшиеся в траве камни.
Это хороший холм, Джареду нравится. Он трет ладони о куртку, стараясь очиститься от земли.
"Тут клево, ты хочешь устроить гонки, кто первый спустится вниз и сломает ногу?"
Дженсен отходит на несколько шагов дальше и Джаред видит, что тот подходит к какому-то жестяному ящику, при детальном рассмотрении оказывающемуся проржавевшими дверями запертого погреба, которые выпуклым треугольником торчат тут не пойми для чего.
"Дин, ты нашел нам новое дело?"
"Садись".
Дженсен подтягивается на руках, взгромождаясь на эту конструкцию. Джаред скептически оглядывает данную картину.
"Чувак, а ты уверен, что эта хрень выдержит еще и меня?"
"Садись, говорю. Уверен."
Он садится.
Дженсен молчит какое-то время, а потом вздыхает. Громко в окружающей стеклянной тишине, и белесое облачко пара вырывается из его рта.
Джаред садится ближе. "Эй, старик, ты в порядке?"
"В полном," - отвечает Эклз.
Они сидят так, пока Джаред тоже не вздыхает, а потом улыбаются оба вперед.
И небо синее-синее до самого горизонта.

***
5

В конце-концов, он не остается в накладе. Ему отходит половина суммы от дома в Ванкувере и новая семья, несколько общих приятелей и бейсбольная перчатка с автографом Джетера. Джаред хорошо помнит это ощущение, когда тяжелый кожаный мячик на бешеном ускорении врезается в ладонь и пальцы рефлекторно сжимаются, преодолевая сопротивление плотной кожи, а Дженсен молча усмехается из-под козырька кепки.
- Слабак! - Кричит ему Джаред, и улыбка растягивает его лицо от уха до уха.
В конце-концов, все совсем неплохо. Теперь он тщательнее бреется и застёгивает рубашки перед зеркалом, проверяя, чтобы пуговица вошла в нужную петельку. Оказывается, что у футболок сзади есть бирка, где написано при какой температуре их лучше стирать, а из карманов джинсов нужно выгребать мелочь, прежде чем кидать их в машинку. Наверное, Джен бы справилась, но Джареду не хочется. Не хочется ее утруждать и поэтому он лихо перекидывает через плечо ворох своих загвазданных тряпок.
- Не парься, я сам. Ты отдыхай!
Его жена много двигается, перемещается по дому и поначалу это непривычно, но потом он успокаивается. У него все еще есть своя комната, он не ночует там, он как-то давно уже привык не ночевать у себя, но теперь туда можно уйти, почитать книжку, посидеть в тишине. Джаред любит тишину: она дает некую отчетливость. Только в последнее время, если долго в ней находится, начинается резь внутри, как будто разом опрокинул в себя полстакана джина и решил куда-нибудь побежать. Может быть, действительно стоит, побежать, пройтись, но Джаред остается сидеть на месте.
Все вокруг говорят, что он очень возмужал. Он и сам это чувствует, чувствует, как выпрямляется его спина каждое утро, когда он встает с постели, чувствует, как стали смотреть на него отец и Джефф, и даже у шуток Чада во время их редких, теперь, телефонных разговоров, изменился тон.
Дженсен принимает это, принимает так же спокойно, как когда-то спокойно накрыл ладонь Джареда своей. И Джаред учится отключать на ночь звук у мобильника, и утром не проверять первым делом телефонный дисплей.
Тяжело просыпаться ночью и никуда не идти. У Джен очень чуткий сон, поэтому он остается лежать, чувствуя, как энергия скапливается в локтях и коленях, от нее подрагивают пальцы на руках. Он сжимает их в кулаки поверх одеяла, как будто ловит мяч.
Наверное, это приходит из снов - сопоставление. От угла стола отскакивает воспоминание о нагретом салоне машины: шершавая поверхность сидений, панель приборов, зеленые деревья за окном, и ухо Дженсена, порозовевшее от солнца.
Это как включения, как видения у Сэма. Джаред не моргает и не морщится, он как рыба в аквариуме, позволяет им проноситься мимо. Широкая запылившая футболка, облупившийся нос, пальцы, надавливающие на ребра.
Сэди иногда забивается в угол и там дрожит, Мегги предлагает сводить ее к ветеринару. И Джаред отвозит их вместе с Харли провериться. У него теперь есть органайзер, куда он записывает дела на день, чтобы все получалось.
На площадке он ловит себя на том, что вертит в руках предметы, которые трогал Дженсен. Это больно бьет по затылку и Джаред мысленно матерится.
- Эй, ты забыл свою консоль в гримерке! - окликает он, и Дженсен улыбается.
- Черт, точно. Забыл. Спасибо, чувак.
- Да не за что, - кивает Джаред. - Не за что.
В августе он все-таки срывается и идет гулять. Выпить не хочется, поэтому Джаред курит. Сигарета чужеродная, маленькая, пальцы плохо с ней управляются, и он не знает, куда деть бычок; так и таскает его с собой пару кварталов, пока не напарывается на урну. У Джен утром ресницы слиплись от слез, Джаред думает о том, какая она красивая.
- Родители предлагают нам приехать на выходные, хочешь?
- Давай, - тихо отвечает она, и Джаред возвращается к разгадыванию кроссворда.

@темы: J2, RPS, 2009, 2010

---

91

В раю куковал Божий раб Кастиэль,
А Винчестер импалу водил.
Кастиэль вечно лапал за плечи людей,
А Винчестер вставал из могил.
Дина Кас увидал и конечно запал,
Закричал: "ты открой мне секрет, что за парень с тобой?"
Дин плечами пожал: никакого секрета здесь нет.

"Видишь, это - мой брат, у нас общий с ним квест.
Общий душ, общий стол и кровать на двоих.
Этот квест мы еще называем винцест.
Мы ебемся-ебемся-ебемся-ебемся-ебемся-ебемся, дебил."

"Но Винчестер, на брате блистают рога,
Черным глазом сверкает при том,
Объясни мне как можешь ебаться ты с ним,
И тогда я покину сезон."
Охренел Винчестер и пнувши в сердцах
Под зад он Каса ногой,
Закричал: "да какая мне разница боже мой нах,
Это братец же мой дорогой!"

"Наш горячий винцест длится пятый сезон,
Он в каноне давно, что не видишь, гандон?
Онли тру ОТП, эрпеэсный при том.
Не влезай лучше Кас между братом и мной,
Не то по лбу получишь бревном."

@темы: humor, Публицыститческоэ, Supernatural, 2009

---

90

Аццкий дуэт с  Рончег.
Переезд Дженсена.

@темы: J2, Аццкий Дуэт, RPS, 2009

---

89

j2rps-au

Таких как Миша находят однажды повесившимися на вентиляторе в собственной спальне. Он странный, не такой, как они. И честно, говоря, Джареда это пугает.
- Мне не нравится Миша, - сообщает он ночью перед сном. Потолок в этой гостинице какой-то дурацкий. И вентилятор медленно вращается над кроватью. Джаред ежится.
- Мне тоже он не нравится, - говорит Дженсен.
- Но это наша работа, да?
- Да.
- Ужасно. Можно я поплачу?
- Подожди, когда я усну.
Джаред хмыкает. В ушах все еще не выключился шум голосов, в голове на холостых оборотах крутятся мысли. Дженсен лежит с закрытыми глазами. Джаред пользуется этим разглядывая заострившийся от усталости кончик его носа. В комнате так тихо, только это идиотское "шух.....шух....." вентилятора действует на нервы.
Попугай на передней стороне висящих на стуле джаредовых семейников вопросительно переглядывается со своим "задним" коллегой.
- Два какаду, - бормочет Падалеки.
- Ты бредишь.
- Неее.
- И трусы у тебя дурацкие.
- Я хочу домой, - шепчет Джаред. Дженсен поворачивается, так что под ними пружины скрипят и целует Джареда в висок.
- Завтра поедем домой, - говорит он.

@темы: J2, RPS, 2009

---

88

Дин/Адам для  Эви

Все так, как должно быть. Дин оставляет Адама в комнате студенческого общежития. До начала учебного года остается еще пара дней и сосед Адама пока не приехал. Дин взглядом инспектора оглядывает скромную обстановку: два шкафа, две кровати, два письменных стола, два стула на колесиках.
- Ну, что же, - изрекает он - весьма недурно. Хотя, конечно далеко до "Бархатной звезды".
Адам фыркает. "Бархатная звезда" была тем еще плюшевым притоном. Но отчего-то Миллиган чувствует себя неловко в этой студенческой комнате, где вполне тихо и спокойно прожил весь прошлый год. Всего четыре месяца прошло, а кажется - целая жизнь. Он уже привык к постоянным переездам и ночевкам на сутки, приноровился спать в импале и выучил, что Дин с утра пьет крепкий кофе без сахара. Только растворимый. Бурду, короче.
Дин поворачивается к двери. Он не будет долго задерживаться, они ведь попрощались. Сэм уже ждет в машине.
- Давай парень, учись - брат хлопает его по плечу, когда Адам подходит, чтобы открыть ему дверь - ты будешь великим патологоанатомом.
- Я учусь на хирурга.
- Один хрен.
Миллиган усмехается, что уж тут сказать.
- Вы звоните, ладно? - все-таки говорит он.
Дин смотрит на него, затем моргает.
- Ты тоже не пропадай.




***

Все так, как должно быть. И дорожки соли очень правильно располагаются на подоконниках. Сид не приедет до октября и Адам живет один, наедине с учебниками и книжками по мифологии. Он присутствует на своем первом вскрытии и единственный из группы съедает после этого ланч. Он почти не общается с Клодом, Сайманом и Тоби, потому что никак не может уловить суть их разговоров и в итоге забивает. Забывает. Клод говорит, что он зомби-ботан и может, где-то в этом есть правда, потому что мигающая проводка во флигеле интересует Адама куда больше Венди, которая, оказывается, давно мечтает сходить с ним в кино.
Он ходит по коридорам, роняя тетрадки, забывая куртки в аудиториях и даже профессор Зелиб интересуется, отчего у Адама такой блуждающий взгляд. Адам фокусируется на преподавателе, улыбается ему улыбкой Будды и говорит, что у него все отлично. Хотя, совсем все не отлично на самом деле, ведь ему скучно, скучно, пресно-скучно, а неисправная проводка, которую чинит электрик, вгоняет в тоску. Вся жизнь Адама оказывается похожей на недосоленное пюре в их столовке. Нет, ему не хватает соли. Ему катастрофически не хватает соли. Вечерами Миллиган до опупения вращается на стуле, читая по четвертому разу жизнеописание Томаса Торквемады и думает, какие из сожженных им ведьм были настоящими. Что за дурацкие способы? Отрубить им голову.
- Ты нездоров, - утверждает вернувшийся две недели назад Сид, снова убирая соляные дорожки с подоконника.
Адам молча ждет его ухода, чтобы восстановить ограждающую черту.
Ночами ему почти всегда снится Дин. И это так хорошо, что не хочется просыпаться. Дин учит его стрелять, или рассказывает о способах уничтожения вампиров, или орет, что он опять подставился на охоте, или тихо выдыхает ему в мокрую спину, когда все заканчивается и соскальзывает куда-то назад, пока Адам не повернулся. И губы у старшего брата солоноватые.
Адам ждет марта, чтобы на лице появились веснушки и это будет знак. Очень важный знак: где-то там есть Дин. И однажды Дин ему напишет.

@темы: Supernatural, 2009

---

87

Для  bitterherb, которая хотела про совместную чистку зубов.

Джаред опасается заходить в ванную. Черт. Он просто прилип к этой кровати. Ну, ладно, может быть, не прилип, а присох. Падалеки рассматривает белое пятно на простыне и думает, что да – надо в душ. Во рту, как будто феном высушили.
Он с трудом сглатывает и поднимается на ноги. Еще раз оглядывает разоренную постель, чешет локоть и разворачивается по направлению к ванной. Нужно идти.
За дверью льется вода и Дженсен сосредоточено чистит зубы перед зеркалом.
Он обернут в пушистый махровый халат кремового цвета и Джаред думает, что это бессмысленно. Все равно в вырезе видны засосы на шее и груди. А в ванной жарко. Нафиг Эклзу этот халат?
- Привет, - говорит Джаред, слегка кашлянув. Дженсен смотрит на него в отражении и кивает, не прекращая своего занятия – Ну, я тогда потом.
Дженсен полощет рот и сплевывает воду.
- Проходи, - коротко бросает он.
Зубная щетка у него синяя. Джаред бочком проходит к зеркалу, и тянется за своей. Дженсен продолжает чистить зубы. Падалеки выдавливает пасту на свою красную щетку и тоже приступает к процедуре. Так они и стоят некоторое время. Слышно только «чшшшшш» щеточной щетины о зубы. Секунд через тридцать Джаред понимает, что вообще не соображает, что делает. Он смотрит на Эклза в зеркале и ловит на себе его взгляд. Дженсен последний раз сплевывает, промокает рот полотенцем и улыбается.
И Джаред улыбается в ответ, забыв, что рот полон пены и щетка, чуть не упав, съезжает в угол рта. Падалеки поспешно споласкивает рот и ставит щетку на место.
- А где ты ее взял?... – он смотрит на руки Эклза.
- Снизу, из своей ванной принес, - хмыкает Дженсен и ставит свою щетку в стакан рядом с джаредовой.

@темы: J2, RPS, 2009

---

86

j2rps

Однажды Джареду Падалеки приснился сон, что Миша Коллинз захватил мир. Он скакал на этом своем двуногом пони с кровавыми ошметками вместо двух задних конечностей (у пони, не у Миши) и приговаривал (приговаривал Миша, не пони): "Иго-го, моя лошадка! Не бывать сериалу Сверхъестественное без меня бу-га-га! Бу-га-га!", и трубил в рожок Апокалипсиса. А бедный пони под ним махал ногами, то вытянувшись, как налим, то снова восемь ног сверкали в его блестящем животе. Конечно, неоткуда там было взяться этим восьми ногам, да еще и у пони-инвалида, но не надо забывать - то был всего лишь сон, да еще и сон Джареда Падалеки. Какая уж тут могла быть логика.
И вот, проснулся Джаред в поту, слезах и сперме и обнаружил, что Дженсен трясет его за плечи и приговаривает: "Джей! Джей!"
Оглядел себя Джаред и прям испугался. Слезы - ладно. Пот - окей. Но сперма?
- Я ведь не мог возбудиться на Мишу в образе всадника Апокалипсиса? - поинтересовался он первым делом у Дженсена.
- Нет, конечно, - ответил Дженсен. Он был умным и красивым, что очень важно для нашего повествования, поскольку осознавая свою невиданную красоту своим великим умом, Дженсен понимал, что Джаред не может возбудиться ни на кого, кроме него. Нет. Даже на Мишу в образе Всадника Апокалипсиса.
- Пойдем, - сказал заботливый Дженсен - я приготовлю тебе бифштекс и ты сразу обо всем забудешь.
- Но Дженсен, - возмутился Джаред - как мы можем есть бифштекс, ведь сейчас три часа ночи?
- Обычно тебе это не мешает.
- Но я делаю это без тебя, тайком! А так ведь никакого кайфа!
- Ну, ладно, давай я сделаю тебе бифштекс, а потом усну, и ты его съешь, - как уже было сказано выше, Дженсен был очень красивый, то есть умный. В общем и то и другое.
Он приготовил Джареду бифштекс, и они поиграли (с Джаредом, не с бифштексом, хотя бифштекс тоже участвовал) как будто Дженсен спит, а Джаред тайком обжирается у холодильника. Потом они поиграли в гитар-хиро, в фашиста и партизана, в пациента и медсестру, в Карлу Бруни и Николя Саркози и угомонились только на Абрамовиче и Челси. Изобразить Челси Джаред уже не смог.
Утомленные и счастливые они лежали на кровати и Джаред спросил.
- Дженсен, а что будет, если этот мир полюбит Мишу больше меня?
На что Дженсен, будучи всегда очень умным и не раз необыкновенно красивым, ответил.
- Ну и пусть. Зато никто не приготовит ему такой бифштекс, как я готовлю тебе. Даже из задних ног того дурацкого пони.

@темы: J2, humor, RPS, 2009

---

85

драбблы


wincest

- Эта война прикончит тебя, - говорит через неделю Сэм.
Кровать слишком узкая для двоих, поэтому они разбрелись под утро, каждый в свою. Головы Дина не видать за пустой, безвкусной вазой, стоящей на ночном столике. Можно подумать в этой дыре, именуемой мотельным номером, кто-то кому-то дарит цветы. Ну, смешно же. Сэм ведет взглядом по своей руке, рассматривая сплетение набухших вен. Слюна Дина на тыльной стороне высохла и будто бы жжется, въедаясь под кожу. Сэм прикрывает глаза. Кровать Дина скрипит и это так странно. Странно слышать такие звуки после начала апокалипсиса: скрип кроватных пружин, ленивое жужжание мухи, слабое гудение кондиционера. Дин там у себя потягивается устало и довольно, случайно задевая локтем глиняную вазу. Та грохается на пол и из нее высыпается несколько презервативов.
- Не прикончит, Сэмми, - наконец откликается Дин - нас уже ничто не прикончит.

***

adam/castiel
- Ты молишься на ночь? - спрашивает Адама Кастиэль.
- Кому? - спрашивает Кастиэля Адам.
- Кому-нибудь.
Адам берет его за руку и осторожно приближает к себе, смотрит в глаза, не отпуская ладони.
- Да святится имя Твое, - говорит Миллиган ему в лицо и осторожно кладет пальцы свободной руки на узел галстука - .... Да будет воля Твоя. На земле и на небе.... - он расстегивает Кастиэлю пуговицу на манжете, ангел вздрагивает, Адам забирается пальцами ему в рукав. - ....И прости нам долги наши, как мы прощаем должникам нашим, - пальцы второй руки расправляются с галстуком, Миллиган прислоняется к ангелу вплотную и шепчет ему в губы - Да не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого, - Адам соединяет их, обнимая Кастиэля за талию - ибо Твое есть царствие и сила и слава во веки.
- Аминь. - Кастиэль закрывает глаза.

***

destiel

- Пиздец, - говорит Дин своему отражению в большом зеркале отделанного в стиле хай-тек туалета. Раковины-металлик, сенсорные краники, жидкое крем-мыло, и кафель новомодного светло-пепельного цвета. Озоновые кондиционеры, звукоизоляция, Даже туалетная бумага сделана креативно - в виде свежего номера газеты, в чьей редакции Дин сейчас и находится. Здесь все, как надо. Кроме его галстука. Черт. Ведь предлагал же Сэм посидеть в архиве. Надо было соглашаться. Теперь торчи среди этих понтярщиков, попробуй затесаться к ним в доверие, коли дресс-кодом не вышел. Дин удрученно затягивает узел повыше, в надежде, что это хоть как-то поможет. Мда. Таких не берут в репортеры. А ему во что бы то ни стало, нужно продержаться в этой редакции хоть пару дней, чтобы проверить все места, где могут быть спрятаны останки давно покойного фоторепортера, считающего теперь своим долгом фотографировать исключительно трупы собственного производства. Дин мусолит слюной палец и пытается затереть на ткани несчастного галстука следы горчицы, уткнувшись взглядом в чертово пятно. Из-за звукоизоляции в помещении царит гнетущая мертвецкая тишина.
- В Небраске неспокойно, - раздается голос за спиной и Дин чуть не подскакивает, стукаясь локтем о раковину.
Кастиэль идеально отражается в зеркале, как влитой вписываясь в окружающий антураж. Ну, разве что костюм слегка помятый.
- Тебя еще черти принесли, - бурчит Винчестер, особенно не вникая в суть сказанного.
- Грозы, засуха, падеж скота, - как ни в чем не бывало, продолжает ангел.
- Обратись к кому-нибудь другому, у нас сейчас есть дела поважней, чем мочить ваших тупых демонов, - Дин льет крем-мыло на галстук, запоздало сообразив, что это было не самой лучшей идеей. Он увлеченно трет ткань о ткань и удивленно замирает, когда рука Кастиэля ложится поверх его руки.
- Неурожаи, слепота, - Кастиэль как-то умудряется встать между Дином и раковиной, развязывает на Винчестере галстук – скорее всего это Лилит. И она снова срывает печати.
- Господи, а нельзя ли как-то разнообразить меню? – Дин слега ошалело наблюдает за процессом, стараясь не подавать виду, насколько он удивлен поведением ангела – Все Лилит, да Лилит. У нас как бы и помимо этого работа имеется.
- Сейчас будет затишье до полнолуния, - Кастиэль откладывает помятую ни на что уже непохожую тряпицу на столик с вмонтированной раковиной, снимает с себя галстук и повязывает его на Дина – у вас есть три дня на расследование. Но потом, сразу в Небраску.

***
wincest bonus-track
На седьмой день уничтожил Бог всех людей, и зверей, и всех скотов и гадов и всякую душу живую.
Они стояли вдвоем в центре опустевшего города, помертвевшей дороги, и Дин сказал: "Ну, нихуя же себе. Началось по ходу". А Сэм ничего не сказал, только рюкзак на плече поправил.
На шестой день в морях не стало рыбы, и океаны опустели, замерли, а потоки воды остановились. Дин долго звал Кастиэля, но когда тот наконец явился, то не смог ответить на его вопросы. А Сэм ничего не спрашивал. Сэм молчал.
На пятый день Бог погасил все светила, и солнце не взошло и утро не наступило, а ночью не было на небе ни луны, ни звезд. И Дин уже ничего не спрашивал, а просто шел вперед, и вёл Сэма за собой.
На четвёртый день Бог забрал все деревья и цветы, и всё, что росло и пускало корни растворилось, а вода смешалась с землей и окружила их, и некуда стало им идти. Тогда они остановились и стали ждать - спина к спине.
На третий день земля у них из-под ног исчезла, испарилась вся вода, и не стало суши.
На второй день не было ничего, кроме хаоса, и они стояли посредине нигде. Тогда Дин сказал: "Вот срань-то Господня. Так мы еще не влипали". А Сэм опять смолчал.
На первый день Бог забрал Дина, и его не стало. А Сэм остался один, и тогда Сэм сказал Богу: "Я приду за тобой."
И он отправился в путь.

@темы: RPS, Adam, Supernatural, 2009, Castiel

---

84

j2rps

Это плохой вечер. Такое бывает, даже масла в картошке-фри слишком много, а больше из еды дома ничего нет. Нет. Ну, ладно. Есть "Чаппи". Но его даже собаки не едят и Джаред в этом с ними опять-таки солидарен. Можно было бы покурить - но это же клише. И он не курит - опять-таки клише. Так, зажатый посредине двух клише, греющийся между Харли и Сэйди Джаред смотрит телевизор, почесывая голую лодыжку пяткой в носке.
Везде он как-то сегодня не к месту. Даже на этом диване. Потому, что не может никак найти любимую выемку для своей задницы. Куда-то эта выемка сегодня свалила вместе со всеми.
- Мудак. - громко обращается Джаред к пустому дому.
При таком раскладе надо просто ложиться спать и завтра все будет хорошо. Вместо этого он берет трубку и звонит.
- Ало, ты спишь?
- М....нет, - голос явно полон раздумий над ответом.
- Тогда приезжай.
- Зачем.
- Я хочу подраться.
- Ты охуел, Джей?
- Приезжай пожалуйста. Блин, я сдохну, если не подерусь.
- В смысле ты хочешь превратить меня в боксерскую грушу и, чтобы за этим я ехал к тебе через весь город?
- А ты не позволяй превращать тебя в боксерскую грушу!
- Джаред, не трахай мне мозги, я спать ложусь.

Джаред догрызает заусенец на большом пальце и ждет. Отбой на том конце не нажимают.
- Приезжай, - повторяет он.
- Ладно. Дай мне час.
- Полчаса.
- Сорок минут.
- Окей.

Дженсен приезжает минут через пятьдесят. Падалеки впускает его в дом, опасливо оглядывая улицу за спиной Эклза, будто слежки ждет.
- Ну? - говорит Дженсен, глядя на него снизу вверх. Из-под козырька кепки.
Ну.
Полвторого на часах, а он в бейсболке и еще нукает. Джаред мнется, потом вздыхает, потом хочет пройти в гостиную, потом думает "нет", поворачивается и Дженсена обхватывает.
Они стоят в прихожей, раскачиваясь в том направлении, которое задает Падалеки.
- Просвети меня, это мы деремся? - наконец интересуется Дженсен.
- Нет, - Джаред вытягивает шею, добираясь до верхушки Эклза, улыбаясь к макушку его кепки.
- Ты жалок.
- Я знаю.
- Я привез пиццу. Она в машине.

- Ты пица-бой! - заявляет Джаред десятью минутами позже.
- А то.
- Кепку к коробке подбирал?
- Коробку к кепке.
- Ооооо.

Они сидят на диване в гостиной и по очереди потрошат пиццу китайскими палочками, найденными в щели между диванной спинкой и диванным сиденьем. Потом Джаред не выдерживает.
- Слушай, - говорит он - у меня диван сломался.
Дженсен чуть выгибает бровь, оглядывая мебель, на которой сидит.
- Где это он сломался?
- Ты не понимаешь. Там была моя выемка и в ней было удобно сидеть, а теперь она куда-то ушла.
- Мммммм.
- Не понимаю, как это случилось.
- Ты тоже предложил ей подраться?
- Да нет же, - устало выдыхает Джаред - и в мыслях не было.
- Окей.
Эклз садится на диване нормально, "цивильно", так, чтобы ноги касались пола, и хлопает себя по коленкам.
- Давай, ложись.
Джаред с опаской косится на него, как Харли на кусок халявной индейки.
- Давай-давай, ложись. Только не с разбегу.

Не с разбегу, конечно. Падалеки устраивает голову у Дженсена на коленях. Тот откидывается на спинку дивана и, видимо, вообще забывает о Джареде. Так они и сидят в темноте. Слушают, как Харли шебуршит рядом пустой картонной коробкой.
- Знаешь что, - минут через пятнадцать обращается Джаред к Дженсенову животу - а переезжай-ка ты ко мне.
Дженсен там под кепкой улыбается.

@темы: J2, RPS, 2009

---

83

Кабели.

Совместная акция с  Dean Winchester.
Пейринг: Джейк Абель/Брок Келли (и наоборот)

Часть первая у Dean Winchester.
inazuma.diary.ru/p70008773.htm

Часть вторая:
На кухне с утра светло и прохладно и это приятный контраст. Джейка уже тошнит от жары, от шума и от людей. Вообще-то он никогда не причислял себя к социофобам, но три коктейля, помноженных на два стакана виски, возведенные в квадрат ядерного бессмысленного совокупления с парнем - это тянет на что-то такое олимпийское. Окей, Кайл бы сказал, что он слабак, но Кайла тут нет, а есть сверкающая кухня и Брок, который лежит там в спальне на простынях, курит, стряхивая пепел в вазу и ждет кофе в постель. Джейк включает в кране холодную воду и опускает голову в раковину, стараясь, чтобы вода попадала на затылок и шею. Вот же блядь. Брок Келли. Даже как-то созвучно, да? Кофе в постель. Обосраться просто. Кофе в постель. Пижон.
Абель нажимает кнопку на электро-чайнике и поражается тому, каким образом на него умудрились залезть так быстро? Ну, в смысле, на шею. Он интенсивно встряхивает этой самой шеей, разбрызгивая капли воды с волос по всей кухне. И паршивое настроение даже на похмелье не спишешь. Ладно. Ладно. Что он там хотел? Кофе?
- Блин, Абель, да тебя только за смертью посылать, - Брок меняет позу, перекидывая левую ногу на правую, вместо правой поверх левой, как он лежал до этого, - Вот что я тебе скажу парень, расторопность и скорость в нашем деле - все. Посмотри на Кевина Спейси, да он же просто вовремя подсуетился когда надо было. А старый хрен Бред мать его Питт? Тут одной красивой мордашки мало. Скорость, Джейк! Скорость! Давай, тащи сюда кружку, - Брок тушит очередную сигарету об испачканный сероватый бок цветочной вазы и хлопает на одеяло рядом с собой.
Джейк подходит к нему с кружкой и выдохнув "пошел ты нахрен", выливает ледяную воду в точности парню на футболку. Келли вопит, хватает Джейка за локоть и тянет на себя, разве что сустав не выкручивает. Они остервенело пыхтят, сражаясь на кровати и это конечно жутко неудобно и не фига не настоящая драка, потому, что поверхность слишком мягкая, да и Абель обычно не пропускает удары. Но в общем-то, все неплохо. Только Джейк постоянно думает "Отсоси мне, господи пожалуйста, отсоси мне прямо вот сейчас". И от губ Келли, от его слюны пахнет перегаром и это чувствуешь даже членом, когда он вбирает наконец-то тебя в рот и ты думаешь о том, что нахрен не хочешь быть ни Бредом Питом, ни Кевином Спейси, когда с тобой в постели парень, который умеет так делать минет. Вода оказывается пролилась и на простыню - Джейк чувствует это когда падает спиной на матрас и ноги и живот все еще сводит, потому что он только что кончил Броку в рот. И не известно конечно, как это повлияет на запах перегара и табака, неизвестно что там у Абеля под спиной, пусть даже дохлый остывший хомяк, ему плевать, потому, что он только что кончил в этот прекрасный красный мокрый, еби его, рот.
Он слабо стонет и отпускает голову парня.
- Ну, ты и дерьмо, - фыркает Келли, вытирая губы - блин, я сейчас блевану. Блядь, Господи, Джейк срань какая.
- О, я тоже люблю тебя, - Джейк улыбается, борясь с искушением поелозить пятками по покрывалу и раскинуть ноги в разные стороны - поздравляю с крещением.
- Нет, я блин щас точно блевану, - заявляет Брок и уносится в ванную.
Улыбка на разомлевших губах Джейка становится шире. И он даже видимо успевает уснуть в этой мокрой, загвазданной белыми пятнами постели, когда Келли возвращается и мягко переворачивает его на живот.
- Ммм...ну, что еще? - сонно бормочет Абель, стараясь засунуть локти под подушку и вообще слиться с ней в единое целое.
- Я еще не кончил, - сообщает Брок и от него теперь пахнет еще и мятной зубной пастой. Он задирает на Джейке майку и даже как-то осторожно проводит пальцем по его спине. Черт, это приятно, но Абелю ужасно хочется покозлить. Все-таки кофе в постель это неслабые такие заявочки.
- А я-то тут при чем? - спрашивает он в подушку.
- А при том, - парень забирается на его ноги и это так блядь больно и тяжело, что Джейк непроизвольно подскакивает. Брок укладывает его обратно и подцепляет на нем трусы - ты приперся ко мне домой, залил мою кровать водой, а мое лицо своей вонючей спермой и думаешь, тебе все это вот так с рук сойдет?
- Блин, слезь с меня придурок, мне тяжело!
- Нет.
- Отвали, кому говорю?
- Нет.
- Сукин сын, отвали!
- Лежи спокойно, Джейк.

И в этом на самом деле тоже что-то есть. В том, как Брок ебет его с оттяжкой и Абель то стонет, потому, что это сука больно, когда у тебя не стоит, а тебя втрахивают в кровать, то чертыхается, то смеется и задыхаясь, обещает звать Брока исключительно по фамилии потому, что тот все равно - девченка.

Но им хорошо до самого вечера, часам к шести Джейк понимает, что в нем вообще похоже жидкости не осталось. И все болит и ходить он нормально не может, но он счастлив. Только вот это утреннее чувство, которое не похмелье, нет, и не спермотоксикоз, оно к вечеру только крепчает.
- Ну, мне пора наверное, - говорит наконец Абель.
Келли отвлекается от поедания сардиньего паштета с хлебом и кидает ленивый, сытый взгляд на парня.
- Ну, давай, - говорит он.
И о, нет-нет-нет. Джейк не скажет эту фразу, а ну гори оно все синим пламенем и ебись конем. Он не скажет эту фразу, даже окажись на месте Брока Дженсен Эклз в кожаной куртке на голое тело.
- Ну, так я тебе позвоню? - спрашивает Келли.
- Ну, позвони, - хмыкает Джейк, оборачивается и одаривает Брока такой улыбкой что тот даже, извините, краснеет - И кстати, Кел, спасибо за кофе.

Часть третья: inazuma.diary.ru/p70042184.htm

Часть четвертая:
Брок создан для того, чтобы его вылизывать. Но в остальном он полный козел. Джейк уже в сотый раз, наверное, ловит себя на этой мысли, когда они выходят из клуба разгоряченные, довольные, соприкасаясь влажными локтями. И тут Брок выдает:
- Ну, ладно, я пойду. Классно потусили.

И вот уже Абель стоит один посреди бурлящей вечерним орлеанским балаганом незнакомой улицы, подсвеченый со спины красно-синей вывеской какого-то бара. Нет, ну какого черта, а? Он ловит такси и хочет задушить водителя - что за нахер раздолбанная, вонючая колымага, он звезда или где? В итоге, отвалив водиле сорок баксов, Джейк добирается до своего номера, припечатывает кровать собой, а тумбочку тяжелой, немаленькой бутылкой отличного вискаря и тянется за стаканом. Сейчас он нажрется. А потом отрубится и на утро ему будет похрен и на Келли с его чертовой задницей, и на...

Так, нет. Стоп.

Джейк перестает ерзать на кровати.
О, бляааадь....
"Нет,"- думает он. Нет, блин, ну только не это.
В итоге он все-таки напивается и идет обратно шататься по городу. Новый Орлеан будто создан для того, чтобы уходить в запой, как в плавание - уходить, погружаться, тонуть вместе с городом, и Джейк конечно же тонет. Он бродит по улицам до самого рассвета, упиваясь виски и жалостью к себе, пока в итоге не валится на одну из скамеек, и в зазывных полыханиях вывесок, в мелькающей перед глазами толпе людей, ему чудятся черные призраки рабов, танцевавших на этих площадях и бульварах свои древние, дикие танцы, со стороны больше смахивающие на эпилептические припадки. Так, на гране сна и яви Абель понимает, что попал в какой-то совершенно чуждый, опасный город, где смешались французский бордель и африканская саванна. И становится невыносимо от этого удушающего воздуха, от этого света, не отпускающего ни днем ни ночью - разве что закупорить себя в бутылку и отправить катится по неровным булыжникам старой мостовой. Или может статься, конечно, что дело все в Броке. Он вырос тут, в Новом Орлеане, и поэтому в нем перепаялись, переплелись эта яростная негритянская дикость и какая-то совершенно-французская, показушная театральность.
Досадливо мыча, Джейк оставляет свою опустевшую стеклянную спутницу на скамейке и идет вперед.
Церковь. Ну, конечно же. Тут, что церковь, что публичный дом. Но в церкви ночью попрохладнее. Правда, даже свечи трещат, как праздничные фейерверки.
Он пьян и хочет говорить с Богом. Типа, Господи, как всего за несколько дней и десяток трахов моя жизнь успела превратиться в такое дерьмо? Хотя, к тебе тут все, наверное, с подобными вопросами приходят.
Парень задирает голову, чуть пошатнувшись, рассматривая нависшее над собой огромное распятье темно-красного, матово блестящего Христа. Какая-то свечка за спиной потрескивает особенно громко. Кроме них двоих в церкви никого, поэтому Джейк подходит ближе, совсем вплотную и целует Спасителя в колено.
И очень хорошо представляет в этот момент гладкое, загорелое колено Брока, по которому он медленно двигается, губами, носом: мягкие волоски щекочут кожу на лице и Джейк не торопится. В тот раз они не торопились, потому, что это было уже под занавес и не хотелось завоевывать, хотелось исследовать. Келли полулежал на спине, облокотившись о подушку, и следил за Джейком. Даже сигарету не потушил и... ведь уже понятно, что он создан для того, чтобы его вылизывать, да? Всего. Медленно, не торопясь, пробуя.
Брок лениво улыбается и Джейк улыбается в ответ, посылая тому искорки под кожу, гладит ладонью колено, поднимается к бедру, пока не подхватывает парня и не разводит ему ноги шире. И в таком состоянии они занимаются даже не любовью, нет - боссановой. В неспешном таком ритме. Долго накатывают друг на друга волнами и никак не могут кончить, пока, наконец, Келли не отталкивается ладонями, наваливаясь на Абеля, сжимая его запястья своими загорелыми бронзовыми пальцами, а бедра коленями. Он почти соскальзывает с него, а потом возвращается. По-своему - навязывая излюбленный агрессивный ритм и Джейку кажется, у него сейчас кишки просто наружу полезут от нетерпения. Он пытается протолкнуться вперед, но Брок придавливает его к кровати, кусая собственные губы, и Джейк ударяется затылком о матрас, откинув голову назад, только чтобы не видеть этого зрелища. Он весь поджимается, жмурясь, чтобы не сорваться раньше времени. И тут Брок неожиданно нежно проводит ладонью по его виску и щеке, стирая капельку пота. Все, этого достаточно. Джейк стонет в потолок, легкие внутри горят, словно его тут только что душили. Брок то ли хохочет, то ли стонет, он все еще возбужден и Абелю приходится напрячь всю силу воли, чтобы собрать себя в единое целое, чтобы приподняться и быстро, грубо подрочить ему.
Потом они тяжело дышат, лежа в нескольких сантиметрах друг от друга, и Келли сквозь частые выдохи и вдохи беспощадно стебет Джейка и называет скорострелкой и сосунком. Джейк бы двинул ему, но руки так трясутся, что он не удержит сейчас даже пепельницу, не то что Брока. Поэтому он просто наблюдает за тем, как парень закуривает, а потом интересуется, почему Келли не покупает себе какие-нибудь дамские сигареты, типа Вирджинии. Брок смеется откуда-то из живота, и обещает Джейка выебать.

Теперь же Абель трется о нагревшееся деревянное колено статуи и пьяно стонет, не зная, куда ему дальше идти.
В мотель он возвращается часов в семь утра, отупевший и усталый заваливается спать.
Не успевает он закрыть глаза, как раздается звонок от Кайла и будит его. На часах начало первого дня.
- Чувак, - разговаривать тихо Кайл не умеет - ты там вообще жив? Мы тут как бы уже тебе погребальный венок заказали, приезжай хоть полюбуйся!
- Мм...какой к черту...что за хрен... - Джейк накрывает голову подушкой, потому, что это гребаное солнце проникает даже через черные плотные занавески.
- Эй, да ты там в стельку что ли? - в голосе друга появляются почти счастливые злорадные интонации.
- Бля, что ты хочешь?
- Твоя мама звонила, спрашивала, где ты, - Кайл похоже там просто сияет от счастья – я сказал, что понятия не имею, и предложил ей позвонить Монике, но Моника тоже оказывается не знает, где тебя черти носят. Так куда ты смотался?
- Я в Новом Орлеане, - идея шевелиться, накрываясь подушкой была неплохой, но весьма болезненной в плане исполнения и Абель старается теперь даже дышать через раз, чтобы больше не двигать головой.
- В Новом…Чевооо? Блин, а что ты там забыл?
- Хотел посмотреть кладбище Гранбизе.
- Какое кладбище?
- Шанзелизе.
- Что?
- Слушай, чувак, давай я тебе потом перезвоню.
- Да без проблем, только ты учти, тебя уже в федеральный розыск скоро объявят!

Кайл радостно гогочет и Джейк даже не сразу понимает, что тот нажал отбой. Окей, не отвечать на мамины звонки было не самой лучшей идеей.
Ну, ладно. Ладно. К началу шестого дня пребывания в Новом Орлеане он чувствует себя опоссумом, перееханым фурой. Значит, пора выбираться отсюда. Валить к чертовой матери подальше от этого притона и Брока с его зелеными феями.
Абель тяжело вздыхает и в нос тут же забивается пара перьев. Черт. Сначала надо вылезти из-под подушки и разобраться с похмельем.
Часам к трем дня ему удается реализовать оба эти пункта. Он даже звонит своему агенту Монике, кается и слезно просит заказать ему билет на самолет до Лос-Анжелеса. Моника как обычно вытрахивает ему все наполнение черепной коробки, но билет заказывает. Курьер приедет через полчаса, а рейс у Джейка в девять. После этого Абель с чувством выполненного долга валяется на кровати, поверх покрывала, поедает черешню из холодильника и время от времени косится на мобильный.
Ну и к черту, думает он. К черту.

Часть пятая: inazuma.diary.ru/p70181783.htm?from=last
Часть шестая:

- Джейк, чувак, ты с нами? - Кайл щелкает пальцами у него перед носом и Абель наконец моргает и медленно переводит взгляд на друга, стоящего напротив.
Боже, он чувствует себя желе.
Здесь в лосанжелесском доме, на сероватой пасмурной кухне, которую Галлнер умудрился загадить в его отсутствие до какого-то фантастического состояния они сидят уже минут пятнадцать и что это - если не чудо, мать вашу? Телепортация. Фильмы про Гарри Поттера. Джейк помнит сероватую стойку регистрации и стеклянные двери перед посадочным коридором, помнит кресло в самолете и взлетную полосу, не поспевавшую за шасси, помнит, как пристегивался и слышал, где лежит кислородная маска, помнит, как доставал из-под сиденья сумку и направлялся к выходу из самолета. А в промежутках - провалы. И сам он, как один большой провал. Такое ощущение, что он провалился, вывалился, выпал откуда-то сверху из самолета, сюда на кухню, на высокий стул без спинки и Кайл машет у него перед лицом руками, как регулировщик.
- Слушай, уебок, это уже не смешно. Ты нанюхался чтоль чего-то?
Когда Галлнер обеспокоен, он тут же начинат драться, пинаться и раздавать подзатыльники направо и налево. Блин. Джейк морщится.
- Да ничего я не нюхал.
- Значит, дул? - лицо Кайла выражает что-то вроде надежды.
- Нет.
- Ну, хоть бухал?
- Бухал.
- Блин, слушай, ты натуральный зомби. Может, тебе поблевать?
- Старик, отвали. Я не в настроении.
Джейк наконец вяло сползает с табуретки и продирается к холодильнику за клюквенным соком. Достает пачку и пьет прямо из нее, после чего ставит коробку на стол, забыв закрыть холодильник.
- Ну вот что, приятель - Кайл слегка теснит его - мы с тобой типа уже сто лет знакомы, ты даже носки покупаешь, советуясь со своим менеджером. А тут ты берешь и валишь почти на неделю в Новый Орлеан, никому ничего не сказав, и на звонки не отвечаешь. Теперь вот возвращаешься с таким выражением лица, как будто по тебе Катрина пару раз проехалась и не выдаешь фразы длине, чем в пять слов. Короче, мне это не нравится. - Он захлопывает пикающую дверцу холодильника - Так что, давай уж, выкладывай в чем дело, а то я пойду накапаю на мозги твоей мамаше, что ее сынок торгует наркотиками или сотрудничает с Аль-Каидой. Выбирай.

Джейк фыркает.
- Сыкло ты, Галлнер.
- Сам сыкло. Давай уже говори. На деньги попал что ли?
- Нет, - Абель вздыхает, вертя в руках пластмассовую крышку от сока. Клайва в таких случаях становится не видно и не слышно и это хорошо с той точки зрения, что можно представить, будто разговариваешь с картонной пачкой - Я по приколу поехал. Отдохнуть. Ну, мне стало скучно. И я....в общем, я там встретил кое-кого.
- Кого? Бритни?
- Имбецил.
- Нет, ну а чо? Я слышал у нее там дом в пригороде Орлеана.
- У тебя мозг работает только в двух направлениях: бабло и потрахаться.
- Нихуя, еще пожрать. И вообще, кто бы говорил. Ну, так что? - Кайл поправляет кепку, глядя на хмыкающего Джейка - Кого ты там блять встретил, что теперь сидишь и пытаешься нажраться клюквенным соком?
- Брок.
- Что?
- Келли Брок. Мы встретились.
- Какая еще Келли?
- Придурок. Келли Брок - это парень, - Джейк понимает, что это уже практически финиш, но находит в себе силы продолжить – ну, Фрэнси еще с ним целовалась на вечеринке у Мэтта. Так вот, он живет в Новом Орлеане и я ему позвонил, потому, что мне было скучно.
Повисает пауза. Джейк мучает крышку, Галлнер за этим наблюдает.
- Так, хорошо, это многое объясняет, - осторожно замечает он - ну, встретил ты этого Келли, с которым целовалась Фрэнси и чего?
Абель приподнимает бровь, не отрываясь от пакета.
- Тааааак, - говорит Клайв, - Я тебе не говорил, что в совершенстве тут овладел секретом коктейля «красный русский»?
Он отворачивается к холодильнику и достает оттуда запотевшую рифленую бутылку с прозрачной жидкостью, берет два пивных фужера, разливает по ним клюквенный сок из пакета и добавляет приличное количество водки.
- Ну, окей. Рассказывай, давай теперь.

Учитывая, что кровь у Джейка благодаря концентрации алкоголя уже больше смахивает на глинтвейн, рассказ получается сумбурным. В итоге все сводится к тому, что они вдвоем еще больше надираются, Галлнер приносит гитару и они поют все медляки из последнего альбома "Грин дей", пока водка не заканчивается и тогда Кайл решает, что сеанс психотерапии можно закончить.
- Ладно, - резюмирует он - ну, потрахались-разбежались. Вы предохранялись, кстати?
- Иногда, - честно признается Джейк, расфокусировано водя пальцем по горлышку бутылки.
- О, - изрекает Галлнер - ну, хотя бы, никто из вас не залетит.
Кажется, это самая бородатая гейская шуточка в их компании, Абель медленно кивает и понимает, что это было последнее его волевое движение на сегодня.
- Пойду посплю, - говорит, а может быть, просто думает он, вставая и направляясь к двери.
Три часа ночи и он дома.
Кайл гремит ему вслед грязной посудой.
Телепортация, волшебство и гарри поттер.
Джейк нечленораздельно бормочет себе под нос, тяжело поднимаясь на свой второй этаж. Его понемногу отпускают руки Брока и тут в пьяном угаре уже не поймешь, плохо это или наоборот - хорошо.
Он заваливается к себе в комнату, хлопая дверью, и валится на кровать.
Все плохо, все архи-фигово просто. Потому, что как только он прилетел, ему позвонила Моника. А когда звонит Моника, это всегда плохо. И пить неделю практически не просыхая - тоже плохо. Плохо - когда кроссовки протухли. Плохо, что на утро будет похмелье. И, кажется, он проебал в Новом Орлеане все деньги.
Но в разы, в разы хуже - удаляющаяся спина Брока. И это его "каникулы закончились".
Чертов мудила.
Джейк все пытается улечься на кровати, но никак не может найти удобное положение. Кайл прав. И Брок прав. И Моника права. Все правы, кроме него. И это так, черт, черт, черт, так дьявольски несправедливо. Потому, что он не хочет так.
В конце концов, он же не замуж этого уебка звал, а просто. В смысле, почему бы нет, да? У него же такая улыбка, словно он вот сейчас прям тебе отсосет. И не надо было вообще тащиться в этот Луи-Армстронг на два часа раньше. А надо было доесть ту черешню и спустить телефон в унитаз. Потому, что какого хера. Какого хера, он вообще тогда ему звонил, если «каникулы закончились»? Ведь это же нелогично.
Абель перекатывается на другой бок и утешает себя тем, что это он сам, в конце концов, все заварил. Ему было скучно, он вызвонил Келли, они неплохо провели время, окей. Нужно было первым его послать. Просто послать его вчера, когда он обозвал Джейка сукой и предложил встретиться.
Джейк лежать на спине не может из-за ново-орлеанского солнца. Это похоже на ожог, хотя нет там никакого ожога, Брок проверял. Точно проверял и вылизал ему всю спину от основания шеи до поясницы, совершенно незнакомо целуя между лопатками. И они были оба потными и солнце в зените было мокрое от пота и эти его капли раскаленные падали им на спины, да что же такое?, расцвечивали узорами. Красно-матовыми - кожу Брока. Золотистыми - Абеля. И веснушки лезли наружу, как одуванчики в июне.
Он переворачивается на бок, и смотрит на свои руки в оранжеватом свете ночника, на выгоревшие волоски, которые слабо отливают в электрической тусклом освещении. Он думает о том, что один раз Брок зачем-то поцеловал его в тыльную сторону запястья, а потом резко переключился на плечи, как будто постеснялся, что ли.
Джейк думает, что стоит подрочить, но кажется, он все-таки настолько пьян, что не способен на такие подвиги. И поэтому, раз телефон не был спущен в унитаз, а ничего такого от Брока Джейк не требует, он берет трубку и набирает номер Келли.
Да, на часах уже что-то такое предрассветное. Но, в конце-концов, это же просто телефонный звонок, правда? Один звонок. Черт побери. Один звонок. И прав был тот Иисус, что так странно на него косился в церкви.
Это все полнейшее дерьмо.
На том конце долго не отвечают. Потом включается автоответчик: приветливый, ленивый голос Брока сообщает, что вы можете оставить сообщение после звукового сигнала или катиться к черту, бенг-бенг.
И уже хотя бы ради этого стоило сохранить телефону жизнь.
- Это я, - Джейк откашливается - звоню сказать спасибо за экскурсию и все такое. Ну, и в общем, - о, нет! - Я тут подумал... - о, нет, нет, нет! - Может, мы все-таки...могли бы.... - все это плохая, плохая, плохая идея. Звонить бухим, так точно. Джейк понимает, что сказать ничего толком не может, но и секунды тишины, ударами молотка бьют по темечку. Не молчать, только не молчать. - …когда ты приедешь в Л.А., пропустить по пиву?
Второй звуковой сигнал предупреждает о том, что время вышло.
Черт.
Джейк утыкается лбом в телефон.
Твою мать, ну какое еще, Господи, пиво.
Он терпеливо укладывается на спину и начинает пялиться в потолок. Один хрен. А вдруг А вдруг.

Часть седьмая: inazuma.diary.ru/p70296416.htm
Часть восьмая:
Несколько минут они смотрят друг на друга, как охранник и сбежавший заключенный неожиданно столкнувшиеся нос к носу у тюремной стены. И самое смешное - сейчас не понять, кто есть кто.
Хотя, хрен конечно. Смешного тут мало.
Джейк делает шаг назад, убирая руку с плеча Брока.
- Я просто хотел сказать, ты классно спел.
Выражение его лица Келли не нравится. То есть, совсем. У призраков в "Сверхъестественном" и то поживее. И он готов поставить заныканные на черный день пятьсот баксов - Абель по уши в него втрескался и теперь по уши в дерьме. А значит - бери не хочу. Но Брок как раз не хочет.
О, он слишком хорошо знает, что будет дальше. Бесконечное насилие над телефоном. Дурацкие подарочки на праздники и вранье агентам. Разговоры в постели и вопросы из серии "а кто ты по гороскопу?", "кем были твои родители?".
Окей, наверное, про гороскоп Абель не спросит. Но в целом схема ясна. И может быть, Брок бы даже на нее согласился. Но загвоздка в том, что с Джейком ему будет мало этого. Мало. Тут что-то большее и более опасное. Какое-то дерьмо, в котором можно нехило увязнуть, Брок это знает. У него чутье на такие вещи. А значит, надо держаться от парня подальше. Нет человека - нет проблемы. Решено.
Келли посылает Абелю одну из своих дежурных улыбок.
- О, привет. И ты здесь? Как жизнь? Как Фрэнси?

Ну, действительно. Много ли надо, чтобы вышибить у человека почву из-под ног? Тем более у такого клинического придурка, как Абель. Брок с примесью садизма и какой-то непонятной медленной досады наблюдает за тем, как по лицу Джейка серостью разливается недоумение. Так-то, парень. А ты думал, тут раздают бесплатно?
- Фрэнси хорошо, - наконец выдавливает из себя Абель, засунув руки в карманы джинсовки и Боже, это даже еще более жалкое зрелище, чем можно себе представить. Келли чувствует к нему отвращение. Скучно. Скучно. Скучно. Похоже, это все, на что слабак способен.
- Ну, передавай ей привет тогда, - он красиво, чертовски красиво, подмигивает Джейку, хватает ту блондиночку (вроде это она его только что в щеку целовала?) и валит, валит к чертям собачьим. Блядь, ну какого хрена? Что Лос-Анжелес настолько маленький город, чтобы непременно встречать тут этого сопливого обалдуя?
Брок теряет блондинку где-то на пути к столу с выпивкой и думает, что нихрена он отсюда не свалит. Пусть Абель выметается, если ему так надо. Это его тут в четвертый - предъюбилейный раз послали. Ладно, намекнули, что послали. Если абелевская тупая башка в принципе в состоянии понимать намеки. В итоге остаток вечера Брок проводит лицом к импровизированной барной стойке и умудряется послать на хуй трех девочек и одного мальчика. Отвалите, вы что не видите, я не в духе? По правде говоря, он просто стремается повернуть голову и встретиться взглядом с голодными глазами Джейка, такими же зелеными, как у него, только светлее. А ведь, черт, они же действительно сыграли в этом сериале братьев. Только в разных временных континиумах.
Появление в голове подобных сложных словосочетаний - это знак. Пора завязывать с бухлом и уже валить. Стив наверняка уже подцепил кого-то и съебал. Блин, может хоть в этот раз он оставит входную дверь открытой? Ключей у Келли как обычно нет.
Он осторожно оглядывает опустевшее помещение. Да, почти все разошлись. Двое парней отрубились на диване и еще из соседней комнаты доносится визгливый девчачий смех и стоны. Боже. До чего же погано. Паршивый коктейль. Паршивая вечеринка. Паршивый Джейк.
Брок вспоминает, что забыл в той комнате куртку. Так торопился драпануть от этого психопата. Дерьмо. На улице холодно. Надо вернуться и забрать свою шмотку.
Келли по-кошачьи не слышно крадется по коридору и осторожно заглядывает в нужную комнату.
Бля. Он глазам своим не верит. Этот жмурик все еще там. Сидит на кровати, понурив голову, разглядывает пол. От скрипа двери он конечно же вскидывается.
Вот уж повезло, так повезло.
Ладно. Раунд два. Дамы и господа, на арене Брок Келли.
- Я смотрю, вечеринка у тебя тут в полном разгаре, - Брок проходит в комнату, пытаясь как можно быстрее отыскать взглядом оставленную вещь. Улыбаться-улыбаться.
Джейк настороженно кивает. Взглядом следит, дурень.
- А ты что тут делаешь?
- Куртку забыл, - Келли изо всех сил не смотрит в направлении парня. Куртка. Куртка. Где эта сраная куртка?
Куртка лежит рядом с Абелем. Пиздец.
- Угу, - говорит Джейк и смотрит на него.
Ну, понятно. Тут надо что-то сказать.
- Ты, я смотрю, неприлично трезв, - он улыбается, берясь за куртку. Все. Можно валить.
- А ты неприлично пьян, - Джейк неожиданно резко хватается за противоположный край найденной вещи, не отпуская Келли, и у того мурашки пробегают по спине - Твои каникулы, гляжу, переместились в Л.А.?
Он это спрашивает, как будто хочет узнать ответ на задачу по физике. В чем состоит принцип работы тока в системе абсолютного вакуума?
Брок сглатывает, а этот засранец все смотрит и смотрит так прямо, спокойно и открыто.
Ну, ладно, мальчик.
- Да, вот. Развлекаюсь себе скромно. Хотя бы не названиваю всем подряд с предложением честной и чистой любви.
Пальцы Абеля с покрасневшими костяшками разжимаются, отпуская край куртки.
- Наверное, - говорит он задумчиво - но, кажется, все-таки из нас двоих шлюха именно ты.
Брок так прям и прирастает к полу с курткой в руках.
- Ну-ка повтори?
- Легко, - Джейк улыбается ему совершенно психопатской детской улыбкой - шлюха. Ты шлюха, Брок, и первая давалка в команде, да?
И вот тут - все. Брок швыряет куртку, швыряет крышу и кидается на Абеля. И тот на удивление легко отодвигается, парирует его удар и оказывается сверху, завалившись с Келли на кровать.
Они в одинаковых весовых категориях и практически одного роста, но у нависшего над ним Джейка сейчас совершенно белые глаза.
И это.
Заводит.
- Ну, давай, - улыбается Брок - поцелуй меня.
И Абель бьет его в челюсть. Сильно. Красно. Звонко.
А потом целует. И это совершенно анекдотическая ситуация, хоть вешайся. Они то дерутся, то целуются и Брок все пытается не заржать, только не заржать, потому, что это полный бред и остановиться он тогда уже не сможет. А Джейк все втягивает и втягивает в себя, не поймешь - что. Воздух? Сопли? Слезы? Боже.
Он сдирает с Келли одежду, словно шкуру свежует. И кажется, совершенно забывает, что они и где.
- Придурок, - шепчет Келли - придурок, трусы с себя сними.
Они даже толком не успевают Абеля раздеть. Все происходит молниеносно, зло, спутано. Слава Богу, что у Брока в крови сейчас столько адреналина, что и без смазки на все похуй, а то было бы охрененно больно. И Келли думает, что больно еще будет. О чем думает Джейк, когда трахает его, задыхаясь сквозь стиснутые зубы - непонятно. И Келли стонет и хочет только одного, чтобы тот уже заорал наконец, но Джейк молчит, молчит как партизан перед расстрелом и только втягивает в себя еще и собственные губы, так что на лице остаются одни глаза и вертикальные морщины между бровями.
Господи-Иисусе.
"Джейк!" - хочет закричать Келли - "Джейк! Твою мааааааааать...."
Но он не успевает, потому, что все быстро, быстро быстро. И вот он уже выплеснулся толчками на их вещи, на свою забытую и найденную куртку и через секунду чувствует, что Абель видимо тоже все. Когда успел - непонятно. На кровати рядом валяется кроссовок.
Просто потрясающе.
- Бля, чувак, - выдыхает Брок, не в силах оторвать взгляда от облупившегося потолка - Бля.
Кровать скрипит. Джейк вздрагивает, отползая. Именно, что отползая. Опирается на руки, вставая с кровати.
- Эй? - удивляется Келли - Эй, ты куда?
Парень не слушает его, поспешно натягивая вещи.
- Джейк, - Келли хватает его за подвернувшуюся руку - ты что нахрен творишь?
- Отвали от меня.
- Что?
- ОТВАЛИ! ОТ! МЕНЯ!
Абель орет так, что весь пьяный дом, должно быть проснулся.
- Господи! - он хватается рукой за лоб и пятится к двери, мотая головой - Господи.
Брок приподнимается на кровати, хмурясь, но даже сказать ничего не успевает, Джейка уже и след простыл. А кроссовок остался. Золушка блядь.

Часть девятая: inazuma.diary.ru/p70497539.htm
Часть десятая:
Все дороги ведут к Мандале. Каким бы кривым при этом твой путь не был.
- Чувак? - Кайл зависает в проеме двери, забыв, что Абеля надо в пустить - Э...не подумай, что я лезу не в свое дело, но где нахрен твой второй кроссовок?

Что можно ответить на подобный вопрос?
Что можно ответить на вопрос Милли:
- Вы не знакомы с Броком Келли?
Я проебал свой кроссовкок с Броком Келли. Да, мы знакомы.
Ну, и вот.
Гаваи - это что-то нереальное. Джейк первый раз посещает пятидесятый штат США и никак не может избавиться от ощущения, что попал в рекламу геля для душа.
Но это все не то. Потому, что вокруг и так слишком много рекламы и Брока.
Он стоит улыбающийся на каждом углу, в каждом зеркале, в холле гостиницы, в ресторане, под софитами вечером. И Абель уже почти в ужасе от этого. Его разъедает от мозга до сухожилий. Он одевает солнечные очки в пол-лица и молча старается не отставать от съемочной группы.
Они жмут друг другу руки. Они рекламируют студенческие туры. И фотограф Шон жеманно хохочет и говорит, что это больше похоже на рекламу гей-круизов. Смех его обрывается так же внезапно, он психует и орет, что ему подсунули непрофессионалов и Джейк готов сквозь землю провалится, но ничего не может поделать ни с собой, ни с Лэйн, которой тут, похоже, хреновей всех.
В итоге Шон приглашает их посидеть в баре на берегу, покупает выпивку и говорит, что все прошло прекрасно и менеджеры наверняка будут в восторге. Он спрашивает у Абеля и Келли, доводилось ли им трахаться с парнями и предлагает что-нибудь замутить втроем по приколу. Лэйн говорит, что ей пора и Джейк предлагает проводить ее до номера. Девушка улыбается ему и, когда они стоят у двери в ее комнату, долго ищет в сумочке ключи. Она смотрит на него выжидающе и Абель понимает, что не может.
- Извини, - говорит он - мне надо пару звонков сделать. Увидимся завтра?

Брок улыбается ему за углом. В коридоре в это время уже никого, лампы ночью приглушены, а на Келли все те же льняные кремовые брюки, что были днем.
Это ад кромешный. Ни за какие деньги.
- Я пришел вернуть тебе твой кроссовок, - сообщает Брок.
Джейк отпихивает его плечом и уходит к себе в номер.
Его спасает замок и "Девил Мей Край" на пиэспи.
Он сидит в темноте на кровати и думает, что Данте бессмертен.
- Абель, открой мне, - голос Келли звучит приглушенно, но четко.
У Джейка горят щеки и ладони под стать нагревшейся приставке.
- Открой дверь, - говорит Брок.
На тумбочке вибрирует телефон и Джейк аж подскакивает. Дрю звонит. Дрю - отличное сокращение. Атас просто. Дрю.
Он умирает от стыда, но идет разговаривать в ванную. На цыпочках. Шепотом.
- Привет, как жизнь? Решил узнать, чем ты там занимаешься?
У Эндрю там шумно. Улица. Музыка. Люди.
Джейк затравленно оглядывается в полутемной ванной. Он так и не включил верхний свет.
Приходится прочистить горло, чтоб ответить.
- Нормально, работаю. Ты как?
- Недурно. Устроил себе вечер маргариты. Собираемся на уикенд рвануть во Флориду, ты с нами?
- Надо подумать, - Абель шагает от ванны до раковины, время от времени замирая, прислушиваясь скорее спиной, чем ушами. Господи, ему надо подумать. - Было бы круто.
- Слушай, - тон Эндрю меняется - ты там не один что ли?
- Один.
- А почему дышишь так?
- Как?
- Громко.
У Джейка пальцы на босых ногах поджимаются.
- Я скоро приеду, через пару дней, - говорит он - можно и во Флориду смотаться.
- Посмотрим, - голос у Джеймса, как мидия во льду.
Абель слышит тишину еще и в трубке. Кожу как иголочками прокалывают и прокалывают и прокалывают. Надо вернуться в комнату и отключить кондиционер.
Джейк стоит в ванной еще минут двадцать, утыкаясь лбом в висящее на стенном крючке махровое гостиничное полотенце.
К утру батарея на приставке садится, первый день закончился.
На второй день погода резко портится. И это совсем нехорошо. Они выбьются из графика на сутки. Первую половину дня все или орут друг на друга или ходят подавленными. Келли нигде нет и Джейк тихо этому радуется, не снимая, на всякий случай солнечных очков. В полинявшем без настоящего солнечного света, резко отсыревшем холле гостиницы, солнечные очки смотрятся нелепо, но ему плевать.
Он заказывает обед в номер, лежит на кровати и ждет, когда доставят. Моника сказала, они могут потерять около штуки баксов на этом простое.
И это ему тоже по барабану. Он заказал двойной салат с мидиями и чиабату с кока-колой. В дверь мягко стучат, женский голос сообщает, что привезли заказ.
Джейк кое-как разглаживает помявшуюся майку и идет открывать дверь.
Горничная ввозит заказ в номер, а Брок проходит следом.
- Спасибо, Мэнди, - он улыбается не Абелю, а выходящей девушке. Кидается и хватает Джейка уже у двери, захлопывает дверь перед ними.

- Тшшшш. Тихо-тихо-тихо.
За окном пасмурно и дует ветер с океана. Они бьются в прихожей почти бесшумно, словно боятся разбудить кого-то третьего там в комнате.
- Отвали.
- Джейк.
- Отвали.
- Черт.
Келли начинает вгрызаться сзади в его шею еще там, у входной двери, прижимая руки Джейка по бокам. Этому захвату его папа в детстве научил. Хаха. Интересно, кто учил этому Джейка? Он вырывается.
Они перекатываются, трутся и стукаются о стены и друг о друга. Когда они разворачиваются лицом к лицу Брок запускает руки под теплую от лежания, выпущенную из штанов, майку Джейка. Добирается ладонями до его горячих лопаток, гладит спину. И тот стонет и делает то же самое с Броком.
Они постепенно сбавляют темп, добираясь до комнаты. Брок снимает с Абеля эту самую майку и пригвождает ее к стене, словно там должна быть вешалка. Нету там конечно никакой вешалки и майка тут же сползает по шероховатому стенному покрытию. Его крошки, кстати, больно впиваются Джейку в голую спину и Келли подставляет туда ладони.
Все дороги в этой жизни ведут к Мандале и они оказываются в постели на десять минут позже, чем Брок рассчитывал, но это ничего. Потому, что Абель так целует его, как он и не ожидал.
Это все как-то странно. Не жарко. Не зло. Не быстро. Не холодно. Не больно. Только пальмовая ветка шкрябает в оконное стекло с улицы.
Это как-то наконец-то. И вот это всегда так, только Джейк сегодня постоянно повторяет: "Я смазку не взял, я не взял". И Брок почему-то не смеется. "Я взял," - говорит он.

На второй день к вечеру они лежат в односпальной кровати, вплотную, параллельно друг к другу. Джейк, как обычно, на животе, Брок - странно, как покойник: руки по швам.
- Я хочу спросить, - Абель даже головы не поднимает - как это все получилось? - и добавляет, помолчав - блядь.
- Шон - мой знакомый, я его попросил.
И вот тут Джейк поворачивается так, что Келли едва с кровати не слетает.
- Я крут, да? - Келли наконец улыбается - Ну, там были разные варианты, я порекомендовал тебя.
Джейк дергает его на себя и молча впивается в рот.

@темы: RPS, 2009

---

82

Сказка об охотнике и Крипке

Жили были Сэм с Дином
И жизнь их была страшным горем.
Они жили в старой импале ровно двадцать лет и три года. Дин мочил из базуки нечисть, а Сэм все пускал свои нюни.
Пошел как-то Дин на рыбалку.
Первый раз закинул он невод - пришел невод с одною Анной. "Свят-свят-свят!" - сказа ей Дин. И невод тряхнул он брезгливо. Второй раз закинул он невод - пришел невод с одною Руби. "Что за хуйня?" - Дин воскликнул. Посолил он и сжег этот невод. Третий раз закинул он невод - пришел невод с одним Уриэлем. "Уже не смешно," - прорычал Дин - "На всех, блин неводов не напасешься!" Ну, ок. В четвертый раз закинул он невод. Невод пришел с Кастиэлем.
Невод ушел с Кастиэлем.
И было им с неводом круто.
И чтоб никаких динокасов!
Пятый раз закинул Дин невод. Пришел невод с Эриком Крипке. С необычным Крипке - с сценаристом. Как взмолился тут Эрик Крипке. Натурально вежливо, без мата: "Отпусти Винчестер меня в море. Я с семьей тут как бы отдыхаю. На досуге дайвинг практикую. А ты - бац и сцапал меня в сети".
Подивился Дин на эти речи. "С хрена мне давать тебе свободу? Ты поди еще чего напишешь. Про меня и про брата маво Сэма". "Ничего про вас писать не буду. На дворе, гляди, у нас хиатус. Отпусти меня, ты Дин, на дайвинг. Откуплюсь, чем только пожелаешь".
Тут прикинул Дин все варианты, почесал задумчиво в затылке. "Поконкретнее, пожалуйста, про откуп" - рассказать просил он сценариста.
Крипке принял эротическую позу. "Откуп - это мое секси-тело. Или мое тело молодое. В общем, по-любому мое тело. Тут у нас, считай без вариантов".
Дин решил побыть великодушным. "Ненене, блин, Эрик Крипке. Никакого откупа не надо. Хрен с тобой, вали на чертов дайвинг".
Воротился тогда Дин ко Сэму, и поведал о великом чуде: "Я поймал нынче Эрика Крипке! Он мне молвил слово человечье!"
"Эрик Крипке - слово человечье?" - недоверчиво Сэм усмехнулся - "Что-то это с трудом представляю. Ну, надеюсь, ты взял с него откуп?"
"Какой нахрен откуп? Он же рыба! Разве может быть секс вместе с рыбой?"
"Дин, ты дурак! Он не рыба! Разницу дайвера с рыбой, выучи блин тупой дятел! Дурочина ты, простофиля! Ты б попросил его хоть немного крови мне дать демонячьей, чтобы был я не просто младшим братом, а держал на себе весь саспенс".
"Без базара, Сэмми, братишка," - удивленно пожал Дин плечами. И пошел торговаться со Крипке.
Приходит он к Эрику Крипке. Видит Крипке слегка разыгрался - строчит что-то он на машинке.
Поднял голову, посмотрел на Дина: "Чего тебе надобно, старший?"
Без поклона ему Дин вещает: "Эй, чувак, у меня к тебе дело: Сэму дай демонической крови и чтоб держал на себе он весь саспенс."
"Без проблем. Возвращайся в Импалу. Будет вам там кровь и саспенс".
Возвратился Дин в импалу и видит: сидит его Сэм на капоте, глазками черно сверкает. Пуще прежнего Сэм брюзжать начал.
"Дурачина ты, простофиля! Попросил бы тогда уж у Крипке, чтобы стал я скорей супер-Сэмом. Демонов по щелчку изгонял бы, с Руби в мотелях ебался".
"По рукам Сэм, но только без Руби".
И пошел Дин к Эрику Крипке. Видит Крипке сидит неспокоен. И жестоко машинку терзает.
"Чего тебе надобно, старший?"
Дин смущенно ему отвечает: "Смилуйся, сценарист-Эрик Крипке. Сэм хочет стать супер-Сэмом, демонов изгонять щелчком пальцев" (про секс с Руби умолчал Дин).
"Без проблем, возвращайся в Импалу. Будут у Сэма и пальцы и, может быть, секс вместе с Руби. Хоть об этом и умолчал ты."
Так отвечал Эрик Крипке.
Вот подходит Дин к импале и видит: Сэм все сидит на капоте, демонов по щелчку изгоняет.
Но как увидел он Дина, тут же прям начал ругаться: "Дурачина ты, простофиля! Торопись поклониться Крипке. Уж не хочу я быть с черными глазами, а хочу я темнеть еще больше и глаза чтобы желтыми были!".
"Че за фигня?" - Дин подумал. Но поскольку любил все же брата, пошел на поклон он ко Крипке.
Тот убивал уж машинку.
"Чего тебе надобно, старший?" - отдышавшись, спросил он у Дина.
"Без поклона тут не обойдешься," - здраво рассудил наш Винчестер. Поклонился он Эрику в ноги.
"Сжалься, сценарист-Эрик Крипке! Уж не хочет Сэм быть черноглазым, хочет он быть мега-мега эвил, и чтоб желтыми были линзы".
Побарабанил Эрик по машинке. "Ладно - сказал он - в импалу, дуй поскорей и любуйся".
Пришел Дин к импале и видит: Сэм, ну совсем прямо эвил. Лилит об плиту умертвил уж.
Дин охуевши, присвистнул.
Только опять Сэм не в духе. Снова на Дина бранится. "Дурачина ты, простофиля! Уж не хочу я быть желтоглазым! Хочу быть самим Люцифером и чтоб Крипке был у меня на посылках!"
Осел Дин мимо импалы. Но что поделать - Сэм хочет. Значит то выполнить надо.
Явился Дин к Крипке и видит: ни машинки, ни стола, и ни стула. А стоит только сам Эрик Крипке и недобро на брата взирает.
"Ну?" - вопрошает он Дина - Что же на этот раз с Сэмом?"
Долго собирался Дин с духом.
И наконец-таки выдал.
"Уж не хочет Сэм быть желтоглазым, хочет он быть Люцифером, и чтоб ты - у него на посылках".
Ничего не сказал Эрик Крипке. Взял и молча он застрелился.
Ну действительно, сколько же можно?
Вот вернулся Дин к импале и видит: сидит его брат на капоте, тихий сидит присмиревший. В землю свой взор устремляет.
Стыдится, видать, бедный Сэмми.
"Глупый ты, глупый, братишка," - брата наш Дин обнимает. Кладет на капот и имеет.
Вот. А вы говорите, сценарий. Винцесту оно не помеха.

@темы: humor, Supernatural, 2009

---

81

"затонувший мир"
сэм/руби
варнинг: гет.
ау эксперимент-315

Они едут в противоположную от перелетных птиц сторону. По дороге мертвых коров, ослепших клерков, прожорливой саранчи. Руби покупает кофе в "Прайм-старе", два салата с тунцом и пирожки. Они за милю обходят придорожные забегаловки и закусочные. Сэма воротит от запаха гамбургеров и жареного бекона.
Они сидят на капоте облупленного бордового Кадиллака восемьдесят пятого года выпуска и грызут оранжевые морковные палочки, запивая их горячим кофе. Никакого мяса. Никакого рока. Сэм теперь даже ноги не скрещивает, когда опирается на машину.

Они стоят рядом на холме при въезде в городок и Руби похожа на черное дерево без листьев. А на губах у нее вкус корицы из кофе. Сэм долго, обстоятельно слизывает его мокрым холодным языком. Руби улыбается там, за губами, как умеет улыбаться только она и придвигается ближе. Река внизу серебрится, там форель идет на нерест. Сэм целует Руби в абсолютной тишине и Руби чувствует себя пустым-пустым черным деревом.
В номере мотеля он вырезает на ее коре свои инициалы и инициалы Дина рядом, продольными линиями. Приникает к ним губами и она улыбается в потолок и гладит его по голове. Потом они целуются лениво, пьяно, устало и ей даже этого не хочется. А хочется лежать такой маленькой, в его выемке, где ребра, лежать там у самого начала и чувствовать себя новорожденной, слабой, чернявой девчонкой, ракушкой, палипой на скрипучем корпусе корабля.
Они лежат в кровати в одних футболках и белье и Руби думает о том, что за сотни лет соблазнения праведных душ, она не видела еще ничего более невинного. Загорелая шея Сэма на льняной подушке, его спокойные ладони на покрывале, ее собственная грудь в вырезе майки, темная прядка длинных волос на его плече. Они лежат рядом под мягким, новым, чистым, хрустящим пухом одеялом и Руби думает, что это все любовь. Бесконечно доброе, как небо лицо Сэма для нее. Его боль, его сомнения, тишина в салоне машины, овощи в салате. Осиротевшая дорога, по которой они идут вдвоем скоро кончится. Все скоро кончится.

@темы: Supernatural, 2009

---

80

Дин/Адам

Адам целует его на заправке. Рывком. Без предисловий. Словно ты сел случайно на пульт и канал неожиданно переключился. Дин даже вдохнуть не успевает.
Разворот - и вот он уже прижат к двери Импалы и от нее горячо, а Адам холодный, промокший под мартовским дождем. Локти стукаются о машину и Дин хочет воскликнуть, "эй, полегче, парень", но брат зажимает его собой, одним поцелуем захватывает Дина целиком. Он двигается, словно танец какой-то танцует и Винчестеру только и остается, что положить руки на мокрые джинсы по бокам Адама, обнимая того за бедра, чтобы не быть распластанным по машине, как лягушка. Миллиган не целует - куски отрывает от Дина: воздух, слюна, вкус кофе во рту. Адам высасывает из него все подчистую. У Дина бешено колотится сердце, даже странно, что Импала еще не отражает этих гулких ударов. Бум-бум-бум. Руки Адама перемещаются с воротника диновой куртки тому за уши. Младший берет в ладони его лицо и только тогда отстраняется. Дин осторожно облизывает губы. За последние сорок секунд там мозоли могли образоваться.
- Мы вернем его, - Адам ловит взгляд брата - Слушай. Мы вернем.
Дин осторожно втягивает обновленный, влажный мартовский воздух и вдруг действительно чувствует там, на донышке внутри себя остатки чего-то, смутно напоминающего веру.

@темы: Supernatural, 2009

---

79

- Привет, - говорит Джаред.
Дженсен хочет закрыть дверь перед его носом. Падалеки выставляет ногу вперед.
- Подожди.
- Что?
- Я хотел поговорить.
- Говорить не о чем.
Джаред держит дверь ногой.
- Я не понимаю...
- Это не мои проблемы, Джей.
- Да, - он улыбается - да, я знаю. Я только спросить хотел, почему?
Листва шумит за его спиной, птицы на ветках поют, солнце припекает затылок, полуденная пыль улеглась на вымощенных камнями садовых дорожках, воздух густой, ленивый, как желе и это все ложится Дженсену на лицо, сливается с его веснушками, когда он на пару секунд прикрывает глаза. Джаред держит дверь ногой.
- Потому, что все закончилось, - произносит Эклз, и голос у него мягкий, немного усталый, тихий, родной - не приходи больше.
И Джаред смотрит на него, на губы, глаза, нос, подбородок, лоб, брови, щеки, ресницы, переносицу, смотрит на Дженсена, смотрит изо всех сил, не отвлекаясь, не моргая запоминает перед тем, как отойти назад.
Он отходит видит коричневую, закрывшуюся, резную дверь темного дерева и отворачивается в другую сторону. Бредет по запыленным дорожкам сада, пинает один из камушков, катит его мыском ботинка до самой улицы с автомобилями и людьми, потом забывает об этом. Сворачивает направо, идет прямо, снова направо, выходит на бульвар. Погода такая хорошая, зной спал, прохладный ветерок подул от воды. На бульваре собачники выгуливают своих питомцев, мамы гуляют с колясками, парочки обнимаются на скамейках.
Джаред идет вперед, проходит почти весь бульвар, пока не находит пустую. Чугунную, массивную, темно-серую, с такими завитками литыми, свободную скамейку. Садится мимо на землю, коленки получаются чуть не вровень с головой. Больно садится, не касаясь руками земли, и выкрикивает кустам, птицам, веткам, газонам, траве одно слово.

@темы: J2, говно, RPS, 2009

---

78

j2rps
Джейк Абель, Джаред Падалеки, Дженсен Эклз
with you suddenly.

Джаред улыбается ему каждый раз, и это странно даже для Лос-Анжелеса. То есть, ну, там же все улыбаются друг другу, окей. Но здесь не Л.А., здесь холодный зимний Ванкувер, и желание улыбаться пропадает день на третий. На улице - туман. На съемках - технический простой. Поэтому они сидят уже пятые сутки у Джареда дома и ждут отмашки от продюссера сериала - Эрика Крипке. Это он, говорят, предложил Джареду пригласить Джейка к себе. Агент Абеля договорился о его участии только в одной серии. Поэтому тот эпизодник и, в отличии от остальных, не успел прилично тут устроиться, а ждать неопределенное время в трейлере - тупо. Трудно сказать. Конечно, можно было остаться на площадке, там даже кабельное есть, но Джейк предпочитает принять приглашение Падалеки и поехать, пересидеть у него дома. Все-таки цивилизация. Горячая вода без перебоев опять же. Ну и потом, Джаред классный, с ним очень забавно общаться, это вам каждый тут скажет.
И собаки у Джареда клёвые. Такие, блин. Прикольные, в общем. Сэди и Харли. Когда только заходишь в дом, такой вой начинается. Животины кидаются на Падалеки: лай, вой, скулеж, Джаредовский громкий смех, удары хвостов-когтей по паркету.

Его селят на втором этаже, вторая комната по коридору. Вообще, комнат в доме не очень много, ну, по лосанжелесским меркам. Но у него топографический кретинизм с детства, и поэтому он запоминает: вторая комната по коридору - его спальня, вниз по лестнице налево - туалет. Прямо и налево - кухня.
- Ты давай, разувайся-раздевайся, в общем, чувствуй себя как дома, только сиденье в туалете поднимай! - громко инструктирует Джаред, стараясь отлепить от себя какую-то из собак.

Джейк из вежливости смеется и проходит дальше. В первые минуты он осторожно обходит временное жилище, не прикасаясь к предметам, просто запоминает расположение комнат, иногда отвлекаясь на что-нибудь из обстановки. Вопли Джареда в прихожей постепенно отдаляются, и кажется, что погружаешься в тишину. Сам по себе дом очень тихий. На первом этаже везде ковры. Он заглядывает в одну из приоткрытых дверей и видит Дженсена, сидящего за ноутбуком. На Эклзе растянутый серый домашний свитер, простые джинсы и носки с запыленными пятками. И это так... ну, органично, что ли, да. Органично с тем, как он сидит на стуле, подложив одну ногу под себя, сверкая этой самой грязной пяткой, водрузив на нос очки, и, видимо, что-то ищет в интернете. Поднимает глаза на Абеля и улыбается.
- Что, уже здесь? Привет. - Встает, подходит, протягивает гостю руку.
- Привет. - Джейк тоже улыбается, правда, не так уверенно, как Дженсен: это все-таки чужая территория. Отвечает на рукопожатие. Ладонь у Эклза горячая. - Да, быстро добрались, Джареду не терпелось.
Он изображает ту самую полуулыбку, с которой принято говорить о падалечьих закидонах, и Дженсен усмехается в ответ. Сегодня съемок не было, это Джей - добрая душа, помог младшему коллеге перевезти вещи из трейлера в дом. Вещей, правда, немного: стюардесса с одеждой да рюкзак со всяким барахлом, но Абель понимает, что Джареду, в принципе, трудно без дела.
Поэтому даже странно, что за все эти пять дней Джаред ни разу не залез на стену от скуки. Оказывается, они с Дженсеном могут часами резаться в плейстейшн, или трепаться за пивом о всякой фигне, или уйти на три часа гулять с собаками. Правда, перед этим Падалеки устраивает целый спектакль, объясняя, что не хочет идти один, и если чертов засранец - Дженс, нагло занимающий его жилплощадь, немедленно не поднимет свою ленивую задницу с дивана и не пойдёт вместе с Джаредом выгуливать собак, случится апокалипсис. Дженсен поднимается и идет, предварительно проинформировав коллегу о том, что тот мудак и шантажист. Вообще, прикольно наблюдать за их перебранками. Даже несмотря на то, что Джейка парни с собой мягко не зовут.
Еще иногда они молча сидят в комнате, и это может длиться часами: Дженсен читает, Джаред зависает в интернете или возится с собаками, и видно, что их обоих это, ну, не напрягает. Даже если Падалеки, играя с Харли, умудряется попасть в Дженсена мячиком для бейсбола.
Иногда, кажется, они вообще забывают об Абеле. И Джаред улыбается ему этой своей улыбкой, припасенной для тех случаев, когда он пытается вспомнить, как зовут того, с кем он разговаривает. Просто у Падалеки такой круг знакомств, Хью Хефнер обзавидуется.
Как правило, вечером они готовят что-нибудь, то и дело задевая друг друга локтями, бедрами. И Джаред заглядывает Дженсену через плечо, когда тот колдует над кастрюлей, и спрашивает: "Что там? Что там?", а Дженсен, не отвлекаясь от плиты, говорит, что выльет ему сейчас содержимое на голову, если тот не свалит. При этом готовят они оба ужасно. Во всяком случае, Джейк это есть не может. Он честно давится обжигающе-острым мясом, которое готовил Джаред, и овощным рагу без соли и специй, авторства Дженсена. Соль, говорит тот, это белая смерть. Ну, ага.
Эти двое с большим аппетитом уничтожают содержимое своих тарелок. Абель на второй день не выдерживает и заказывает пиццу.
Пиццу почти целиком съедает ввалившийся к нему в комнату Джаред, и это уже, блин, почти не смешно. Почти.
Это постоянное балансирование между нелепостью и приколом, наверное, у Падалеки фишка такая.
И его смех - это тоже зачётно, но, поверьте, не в четыре часа утра посреди спящего дома. Как выясняется, спал один только Джейк. Джаред и Дженсен пересматривали "Где моя тачка, чувак?".
Наверное, можно было бы свалить, погулять, в конце концов, Ванкувер не какой-нибудь Милуоки, но одному Абелю идти в лом, а позвать Джареда с Дженсеном он почему-то не может. И не то что бы у него были проблемы с общением, точно нет. Просто эти двое дома - как закрытая экосистема, в которую лучше не соваться. Такое часто бывает - на работе они совсем другие люди. Дома в присутствии гостя Джаред поначалу шумит и всячески пытается его развлекать, но постепенно все это сходит на нет. У Падалеки словно звук понемногу убавляют, и вот уже к вечеру оказывается, что его может быть не видно и не слышно. Не всегда, конечно. Взять те же неожиданные взрывы хохота по ночам. Дурка, ей-Богу.
Дженсен не такой. Он очень вежлив и внимателен с Джейком. Смешно шутит и каждый раз ненавязчиво интересуется, не нужно ли тому что-нибудь. Удивительно, но общаться с ним проще, чем с Джаредом. Просто должно пройти время. И если к вечеру Джаред окончательно отстает от Джейка, то Эклз, наоборот, будто опускает стекло между собой и посторонним человеком. В отличие от Джареда, тот ничего взамен не требует и беседа с ним именно беседа, а не шквал информации, которую вываливает Падалеки на собеседника.
Но они правда прикольные оба. Только готовят хреново, как уже было сказано.
Сам Джейк готовит неплохо, но к плите его не подпускают. Ведь он же гость.
Когда он вчера зашел на кухню, Эклз учил Джареда резать овощи для салата аккуратно, "а не как самурайским мечом". Они стояли рядом, и Дженсен направлял Джареда, иногда фиксируя его руку ровнее.
Вот так, педантично, ровными колечками, и не торопясь, они резали огурец.
Когда Джаред услышал или увидел, черт разберет, зашедшего на кухню Абеля, он промахнулся мимо овоща.
И они стояли втроем на этой уменьшившейся кухне. "Джеи" - по одну сторону стола, Джейк - по другую.
Потом Джаред громко заорал и начал страшно материться, кричать, что он отрезал себе палец, бегать по кухне и сеять панику. А Дженсен его стебал, параллельно выкидывая в помойку заляпанный кровью огурец, моя дощечку и нож, а потом поинтересовался у Джейка, не хочет ли тот пива.
Минут через десять они уже все трое сидели в гостиной, попивая местное Тёмное, и Джаред, забыв о пораненном перебинтованном пальце, махал руками, изображая, как аист принес его родителям, завернутого в плащ супермена.
Понятное дело, что все не просто так.
Если два парня смотрят друг на друга, как Дольче и Габана, тут, как бы, всегда есть двойное дно.
В первую же ночь Джейк все увидел и услышал, спускаясь в туалет. Топографический кретинизм, помните? Да еще и в темноте.
Вниз по лестнице и направо.
Конечно, он дверь не открывал, он не какой-то там извращенец. Дверь сама была приоткрыта. Ладно, чуть-чуть. Можно было приоткрыть еще немного, совсем немного шире. Интересно ведь, как оно со стороны смотрится.
Ну, в общем, тут и без дощечки с огурцами все понятно.
Как-то вечером в четверг Джаред говорит ему:
- Чувак, что ты все один, да один, торчишь тут с двумя старыми пердунами, пошли, найдем тебе девочку! А! Это будет круто! Пойдем, пойдем, такую тебе найдем - ты закачаешься, чувак! Все! Стопудов! Едем!

И вот они едут в машине, Джаред за рулем, потому что машина его, Дженсен - на переднем пассажирском говорит по телефону со своей девушкой, а Джейк сидит сзади совершенно охуевший, думая, что лучше, наверное, было остаться дома и посмотреть новый сезон Симпсонов.
- Как-то раз я был в клубе, - рассказывает Джаред. - Ну, познакомился с девчонкой, то да сё. А девчонка классная. Азиаточка такая с буферами. Правда, сейчас я подозреваю, что там силикон был, ну не суть. И вот, уже все на мази, она поглаживает соломинку в своей пинье-коладе, я соображаю, остались ли у меня презеры, и тут... куда прешь, мудак? Бля, совсем оборзел? Подрезал, а! И тут я вижу за соседним столиком свою сестру с каким-то выродком. А сестре тогда лет шестандцать было, понимаешь? О, блин, я думал, я там его в асфальт вкатаю. Правда, в результате я тупо позвонил Мэг по сотовому и сказал, что если она немедленно не уберет отсюда свою задницу, следующий звонок будет родителям. - Джаред прыскает, наклоняясь вперед к рулю. - Бля, да я просто в штаны наложил при мысли о том, что мне этот громила может кишки на нос намотать. Хотя, конечно, я б его уделал скорее всего, но зачем рисковать?
- Да, солнце, десятого наверное. - Дженсен улыбается только половиной рта, это видно в темном окне; трубку держит у правого уха. - Я очень постараюсь, но не обещаю. Что ты сегодня делала, расскажи?.. Красную? Очень хорошо. Хочу на тебя посмотреть... Да. И я. Скучаю. Ну, давай. Береги себя. Пока.

За полночи они успевают побывать в трех клубах и одном баре. Дженсену везде не нравится. То музыка громкая, то слишком много народу, то бармен тормозит. Джаред только ржет. В итоге они возвращаются домой в начале пятого, и Джейк уже целиком слился с окружающим пейзажем, когда Джаред замечает его, хлопает по плечу и говорит, что ничего, первый блин комом, и завтра они точно ему кого-нибудь найдут. Дженсен фыркает. Джейк показывает им средний палец и говорит, что они оба - больные.
Утром Эклз готовит его любимые вафли с медовым сиропом, а Джаред притаскивает прямо на кухню спортивный самокат, отдает его Джейку и заявляет, что это подарок.
Круто, конечно, но вечером он с этими психами в клуб не пойдет.
Поэтому они отправляются без него и возвращаются под утро, довольные и бухие.

Однажды днем они ссорятся. Это происходит в субботу. И это странно не похоже на те ссоры, которые Джейк видел за двадцать лет своей жизни.
Никто не орет, не хлопает дверьми, не бьет посуду. Они разбирают вещи на столе и разговаривают. Джаред становится похож на Сэма. Если обычно он трещит без умолку со страшной скоростью, то теперь он словно осторожничает, подбирает слова. Дженсен вообще не меняется. Все тот же будничный тон. Время от времени они смотрят друг на друга, чаще всего - Джаред. И напряжение в комнате можно ведрами черпать. Джейк замечает это, едва войдя в комнату, быстро спрашивает, не видел ли кто его сотовый, и уходит, поблагодарив Дженсена за предложение помочь в поисках, но нет.
Дженсен уходит. Просто выходит из дома, и такое ощущение, что стены сейчас рухнут. Это по Джареду видно.
Он остановился на лестнице, спускаясь со второго этажа, и на лице у него охрененно непередаваемое выражение. Тут и обида, и злость, и негодование, и боль, и жалость, и совершенно неуместное, впервые увиденное Джейком у Падалеки на лице - высокомерие. Поворот головы, втягивающие воздух ноздри, сжатые губы. Такое ощущение, что Джареда трясет.
И тут он замечает Абеля и улыбается. Той самой улыбкой "эй ты, как там тебя", и предлагает смотаться в прокат и взять что-нибудь посмотреть на вечер. Не дожидаясь ответа, говорит, что сам сейчас съездит и возьмет какого-нибудь трешака, если Джейк не против. Джейк не против. Этот ответ застает Джареда уже у двери.
Тот говорит окей, выходит; и колодки у машины визжат с места, как в фильмах с Вином Дизелем.
Джейк забирается с ногами на диван, рядом с двумя притихшими собаками, и задумчиво чешет Сэди за ухом.
Падалеки нет весь вечер. Часов в десять он возвращается с пиццей, дисками и пивом. И они смотрят фильмы про зомбяков до поздней ночи, и рука Джареда лежит на спинке дивана за Абелем, и Джейк думает, а не рискнуть ли? В итоге уходит спать после третьего ужастика.
Это какой-то психодел, но он не может уснуть всю ночь. Прислушивается. Машина подъезжает под утро. Слышно, как внизу входная дверь открывается. И все. Гробовая тишина.
Утро совсем промозглое, серое, тухлое. Джаред и Дженсен сонно препираются, готовя завтрак, толкаются локтями и бедрами. Джаред говорит, что Эрик сегодня в семь утра позвонил и сказал, что вечером съемки. Надо после завтрака собираться.
Джейк допивает свой свежевыжатый апельсиновый сок и думает, что надо менять агента.

@темы: J2, говно, RPS, 2009

---

77

Шорохи
Пейринг: Дин, Сэм, Адам
Рейтинг: R
Жанр: ангст
Спойлеры: спойлеры 4.19, 4.21
Дисклеймер: Все права на сериал "Сверхъестественное" принадлежат Эрику Крипке
Краткое содержание: Сэм ведет наблюдение за братьями

Конечно Сэм догадывается. Ну, тут сложно не догадаться. Он слишком хорошо знает Дина. Его жесты, поворот головы, прищур глаз, ровный, уверенный ритм походки. Дин равнодушен. Дин лениво смотрит по сторонам, или вообще не смотрит. Он ведет себя, как будто их по прежнему двое в салоне импалы, за столиком кафе, в мотеле, в склепе, в доме с привидениями. "Держись сзади."; "Принеси кофе"; "Не высовывайся"; "Подъем в семь". Собственно на этом заканчивается общение его старшего брата с Адамом. Дин не замечает его, как не замечает какого цвета в номере обои: бежевые или синие. Дин не привередлив. Он довольствуется малым. Быть может, там вообще нет обоев. Он досадливо морщится, словно видя Адама впервые, когда игнорировать того совсем невозможно. Дин смотрит вперед. Потому не замечает того, что замечает Сэм.
А Дина выдают предметы. Кружка черного кофе, о которую он задумчиво греет ладони, когда Адам за завтраком рассказывает, как был в Висконсине на своём первом и последнем студенческом балу. Брелок с ключами от номера, который позвякивает у Винчестера в руках, когда они селятся в мотеле и Адам то и дело облизывает обветренные в дороге губы. Приклад ружья, который Дин сжимает, когда Адаму рассекает лоб обрушившаяся балка. Зеркало в машине, когда Дин время от времени кидает взгляд на заднее сиденье импалы, где Адам спит в неудобной позе, завалившись на сумку с одеждой, приоткрыв рот.
Сэм хмурится в ноутбук и тоже старается смотреть вперёд. На дорогу, в экран, в окно мотельного номера, на костер с горящими останками, поверх пластикового стола с двумя круглыми кофейными отпечатками рядом. Когда приходит его очередь приносить еду, он долго стоит в закусочной перед витриной с сэндвичами, придирчиво выбирая между арахисовой заправкой и клюквенной.
Когда он возвращается, Дин уже в их номере. Только губы распухли и волосы он смочил водой, пытаясь как-то пригладить. Дин читает газету и говорит, что нашел дело - девочка-призрак из местного сиротского приюта охотится на матерей, отказывающихся от своих детей. Адам замечает, что иногда призраки ведут себя гуманнее людей.
Он научился заходить в номер бесшумно. Мятая футболка не заправлена в джинсы, с мокрых волос стекает по шее капелька воды. Сэм качает головой и отвечает ему, что убийство живых людей - это не гуманизм. Адам фыркает и заявляет, что нужно наказывать родителей, бросающих своих детей.
Дин шелестит газетой.
На охоте его тяжело ранит. Призрак умудряется хорошенько ткнуть Дина садовыми вилами, прежде чем Сэм соображает, что в этом дупле старого дерева запрятан медальон с волосами девочки, и сжигает их.
Они с Адамом тащат брата к машине и Дин чертыхается и требует, чтоб отвалили от него. Он отрубается в машине во время перевязки. У Адама дрожат руки, хоть Сэм и едет максимально аккуратно. И младший то и дело твердит, что Дину нужно в больницу, нужно в больницу, обязательно в больницу. Он потерял много крови и рана опасная. Но они не едут в больницу, потому, что бывало и хуже. Дин оклемается, а вот страховка у них просрочена. И Адам сидит в номере на стуле, цветом лица примерно как Дин, и мнет в руках пакетик с солью. А губы у него не красные, коричневатые на сером лице. Кровь Дина начала запекаться.
- Умойся и иди к себе, - коротко бросает Сэм.
И когда Адам подчиняется, и уже стоит на пороге, чтобы уйти, Сэм очень спокойно добавляет:
- Никогда не вступай в разговоры с демонами, призраками и подобными тварями. Эта девочка тебя не слышала, а Дин мог погибнуть.

Адам тихо прикрывает за собой дверь.

***


Дин спит на соседней кровати, даже ботинки не снял. Сэм смотрит на него через ночной столик между ними. Дин не привередлив. Ему всегда плевать на обои в номере и на неразобранную кровать. На заляпанные джинсы. На дерьмовый кофе. На то, что пиво тёплое. На несвежие простыни. Интересно, как они успевают за двадцать минут. Как успели в первый раз. Сэм не может себе представить.
Стонет ли Дин? Прижимает ли Адама к стенке? Говорит ли ему что-то?
Как заходит к нему в номер? Под предлогом "я тут оставил у тебя..." или без предисловий? Ждёт ли его Адам, сидя на кровати, грызя заусенцы, гипнотизирует ли взглядом дверь? Иногда Сэм задерживается где-то допоздна: в библиотеке, у свидетелей, в архивах, и возвращаясь, видит, что в окнах младшего не горит свет. Обычно в таких случаях Сэм бродит по городу еще с полчаса для верности.
Может быть, Адам в первый раз отбивался. Возможно, они даже подрались. Адам сильный, Сэм лично натаскивал его. Месяц назад Дин вернулся из бара с подбитой губой. Адам заперся у себя и не выходил весь вечер.
Может быть, он пришёл к Дину первым. Похоже, он всё-таки видел их тогда с Сэмом на парковке. Выжидал. Молча забрался к старшему постель, когда Сэм был у Руби. Положил руку брата себе на ширинку, или сразу в расстёгнутые джинсы. Надавил Дину на грудь, заставляя лечь обратно. И в номере было тихо. В номере и сейчас тихо. Дин дышит бесшумно, ровно. Спит.
Сэм встает и подходит к нему. Осторожно садится на матрас. Смотрит на руку Дина, лежащую на одеяле. Бесшумно сглатывает.
- Сэм?
Голос брата звучит слабо, Дин даже глаза не открыл.
- Ты как? - Сэм пересаживает ближе к его лицу.
- В норме. Голова шумит. Кололи что-то?
- Ты много крови потерял.
- Переживу.
Сэм вспоминает, как у Адама распахнулись глаза, когда на него неслись эти вилы. Сцепленные от боли и напряжения зубы Дина. Его подрагивающие от натуги руки, когда он пытался отстранить от себя острия. Как подошвы ботинок у него заскользили по мокрой листве, когда всё закончилось и Дин упал. Как Адам подбежал к нему, расстегнул куртку, начал осматривать.
- Пить хочешь? - Сэм тянется за бутылкой воды на тумбочке.
- Давай.
Губы у Дина пересохли. Сэм аккуратно поддерживает бутылку, чтобы тот не захлебнулся.
- Поедем завтра в больницу?
- Оклемаюсь, ничего. Царапина.
- Несколько дней тогда надо отсидеться.
- Хорошая мысль.
Сэм закручивает крышку на бутылке, ставит воду обратно.
- Ты подставился сегодня.
- Не я. Этот сопляк.
- Он бы успел увернуться.
Дин слабо фыркает.
Сэм аккуратно наклоняется, трётся щекой о его щёку. У брата уши горят.
- Не надо, - говорит он - ты весь провонял ею.
Выражение лица у Дина не меняется.

У них с Адамом по утру одинаковые веснушки на бледной коже. У Миллигана проступили сероватые тени под глазами.
- Я принёс.... - он ставит на стол пакеты.
- Спасибо, - чуть улыбается Сэм.
- Что там, Сэмми? - Дин хрипит, то ли со сна, то ли от слабости. Он пытается усесться на кровати и болезненно морщится.
- Завтрак, - Сэм разбирает хрустящие коричневые бумажные пакеты - держи, - протягивает Адаму горячий пластиковый контейнер - что ты купил?
- Я взял омлет и сосиски, - прежде чем протянуть руку, парень поправляет длинный рукав футболки, прикрывая синяки от чужих пальцев на запястье.
- Понятно, - кивает Сэм - Дин, будешь?
- Тащи, - Дин разглядывает повязку на груди - Нехило меня приложило, чёрт.
Адам с шумом возится с контейнером, матерится сквозь зубы.
- Дай я, - Сэм отбирает у него коробку, открывает.
Подросток не торопится забирать у него завтрак.
- Я напортачил вчера, - он смотрит на Сэма.
- Да. Надеюсь, больше не будешь.
Адам кивает, и, наконец, принимает из его рук еду.
- Девочка... она была как живая, - после паузы произносит он.
- Она была призраком и покалечила Дина. Семь человек убила. Озлобленные духи опасны, Адам. Мы не вступаем с ними в переговоры. В следующий раз ты должен просто уничтожать, понимаешь?
- Слушай мамочку детка, не то останешься без обеда.
- Заткнись, Дин.
Они едят молча. Адам кидает взгляды на братьев и, наконец, не выдерживает.
- Можно я...осмотрю?
Он смотрит в направлении Диновой кровати. Винчестеры переглядываются.
- Я пока пойду газет куплю, - Сэм встает и выходит за дверь.

***

Без Руби хреново. Да, черт возьми, ему просто хреново. Такое ощущение, что вместо крови, по венам течёт концентрированный ток. И этот ток бьёт, с силой бьёт в каждую, каждую клеточку. Метко попадает. Просачивается.
Господи. Кровь.
Сэм жмурится, стукаясь головой о твёрдую подушку.
Сколько он уже здесь? Неделю? Час? Десять лет?
Дин иногда приходит, приносит ему еду, откручивает крышечку на бутылке с минералкой, придерживает его голову, чтобы Сэм не захлебнулся.
Смешно, да.
Иногда Сэм думает, что так глупо спалился. Иногда он думает, что просто сдох, если бы не сделал тогда глоток. Иногда он думает о том, как там дела наверху.
Какая там, наверное, тишина стоит.
Адама к нему не пускают, но тот все-таки однажды проскальзывает в комнату.
Сэм слышит, как грохает железный засов на двери и кто-то входит внутрь.
Сначала он решает, что это Дин. Но уже через секунду понимает, что ошибся.
Не надо быть семь пядей во лбу. Не надо даже голову поворачивать.
Адам передвигается неслышно, с опаской. Мягкие кеды ступают по полу, как по битому стеклу - осторожно.
Сэм ждёт, когда тот подойдёт ближе и Адам подходит. Становится в изголовье, не зная, куда деть руки. Засовывает их в карманы застиранной толстовки. Смотрит на Сэма.
- Привет, - осторожно говорит младший.
- Привет, - если бы Сэм мог нормально кивать головой, он бы кивнул.
Адам оглядывает глазами почти пустое помещение, и как это всегда бывает, когда он в замешательстве, приоткрывает рот. Губы у него нещадно искусаны. Сэм едва заметно улыбается.
- Ну, что, как дела? - спрашивает он брата.
Адам фокусирует на Винчестере взгляд.
- Дела... нормально. Мы все там, наверху, Бобби дал мне книжку по средневековой демонологии. Дин импалу моет... - он запинается на середине фразы и невпопад добавляет - Дождь на улице.
Сэм усмехается в потолок. Не потому, что совсем уж всё погано, просто голову трудно повернуть и посмотреть на брата.
- Я твой глок почистил, - Адам резко отворачивается, нервно улыбаясь, утыкаясь взглядом в пол - Чёрт. Не надо было мне наверное.
- Всё в порядке, - Сэм все-таки пытается кивнуть - А что еще Дин и Бобби делают? Ты не знаешь, что там по поводу меня?
Кажется, Адам твёрдо поставил перед собой цель изгрызть губы до мяса.
- Не знаю. Они мне не говорят.
- Окей.
Минуты тянутся мучительно. Не долго нет. Просто хочется, чтобы Адам уже свалил к чертям, если собирается и дальше так стоять. Сэм пытается отвлечься от собственного тела, разглядывая трещинки на потолке. Капилляры.
Господи.
И к Богу-то не обратиться.
Сэм скрипит зубами.
Адам настороженно наблюдает за ним.
- Я схожу за обезболивающим и вернусь.
- Развяжи меня, - очень тихо говорит Сэм.
- Я не могу.
- Адам.
Трещинки на потолке полны сукровицы.
Сэм просто не знает, как еще это сказать.
- Ты не понимаешь.
- Я не могу.
- Обезболивающие не помогут. Ты должен выпустить меня отсюда.
- Я не могу.
- Мне нужно.
- Я не могу, Сэм.
Этот неожиданный металл Джона в голосе младшего брата так не вяжется с растерянным выражением на его лице.
Сэм почти улыбается потолку.
- Почему? Ты тоже думаешь, что я чудовище?
- Нет, я так не думаю.
- Ну, так в чем же дело?
Адам слегка подается назад и от этого лучше виден лежащему Винчестеру.
- Дин промыл тебе мозги.
- Он хочет, как лучше.
И тут уже Сэм не выдерживает. Ну, в самом деле! О, Господи, будь ты трижды проклят с твоими ангелами, планами и мировым равновесием.
Хохот получается совсем гулким, отдаваясь от непробиваемых, глухих стен. У Сэма багровеет шея и слёзы на глазах выступают.
Адам не шевелится.
- Действительно, так лучше, не надо вздрагивать от каждого шороха, а? Не надо то и дело смотреть на часы, ждать, когда я приду. Не надо носить водолазки под горло, прятать засосы и синяки. Не надо засекать время. Дин может засаживать тебе теперь круглые сутки, да, братишка?
- Сэм!
Этот громкий возглас так похож на его собственный, словно из далекого-далекого детства. Возмущение, обида, боль, что еще? Ярость.
Само восклицание, правда, было немножко другим. Сэм задумывается, оборвав смех.
Тишина наконец-то повисает штормовая. И они в самом ее эпицентре.
- Ебитесь хоть целыми днями. Просто выпусти меня.
- Нет.
- Пожалуйста.
- Нет.
- ВЫПУСТИ МЕНЯ, ЧЁРТОВ ВЫБЛЯДОК!
Сэма рвёт дугой и он пропускает, Боже, он пропускает этот момент. Он даже не слышит сразу.
- Сэмми, Сэмми, Сэм. Папочка не учил тебя, что кричать невежливо?
Это так медленно. Такие неспешные тягучие слова, а у Сэма уши заложило и голос не сразу проникает внутрь. Тихий, неспешный, гнусавый голос.
Адам шарахается куда-то в сторону. Сэм на автомате открывает рот, просто, чтобы не прикусить себе язык.
Высокий, долговязый силуэт справа не может быть реальностью.
Сэм помнит это, потому, что тогда Руби дала ему кровь. Она дала ему свою блядскую черную кровь, чтобы он убил этого больного сукиного сына.
- Нет, - на это уходит последний кислород в лёгких, но Сэму посрать.
- Нет, - повторяет он.
Аластор улыбается. И этого достаточно.
Этого достаточно до следующего вдоха, потому, что это всё, что Сэм может сделать сейчас.
- Адам, беги! - кричит он, и Адам кидается назад к двери, но не открывает, врезается в неё, поворачивается к ней спиной и вскидывает руку с пистолетом, о, Господи, хоть к тебе и нельзя обращаться. Господи, пожалуйста, нет.
Джон учил их с Дином, что сзади должно быть прикрытие. Они учили Адама, что сзади должно быть прикрытие. Стена, или дверь, или напарник.
- Дин! Бобби! Кто-нибудь! - Сэму кажется, что он сейчас опрокинет эту койку и свернет себе шею.
Долговязый не торопится. Он не замечает пуль. Не истекает кровью. Не отбрасывает тени. Не прикладывает особых усилий, когда заламывает Адаму руку назад. Когда бьёт его лбом о бетон.
И Сэм понимает, что кричать уже бесполезно.

***

У Адама губы посерели. Лицо, глаза, веснушки. Единственное яркое пятно - рассеченная бровь. И она окрашивает кожу Адама красным. Демону - демонское. Ангелу - ангельское. Адам выглядит просто мальчишкой. Сэм смотрит на распятого на демонической ловушке брата, и радуется тому, что не может повернуть голову левее и увидеть всего.
- Да, да, да, - Аластор смотрит в том же направлении, узловатые пальцы сгребут щетинистый подбородок - семейные традиции Винчестеров незыблемы. Распятье, а, Сэмми? Надеюсь, я не загораживаю тебе вид?
Сэм скрипит зубами, нужно придумать ответ. Но в мозгах не рождается ничего умнее "Я Сэм."
Аластор подходит к нему и проводит лезвием по щеке. На секунду Сэм испытывает облегчение. "Ну, давай, сукин сын, давай" - думает он - "Меня. Меня. Не его". Аластор разрезает ремень на шее Сэма, позволяя свободнее поворачивать голову.
- Хочешь туда? Хочешь Сэм, - колкие волоски бороды колют ухо, Винчестер морщится от отвращения - Безуспешно. Так долго. Но маленького Сэмми, оставили одного. Наверное, ты не достоин распятия. Не достоин тернового венца? Семейные реликвии проплывают мимо. Я сочувствую тебе Сэм, правда.
Аластор распрямляется.
- Но, к несчастью, не могу ничем помочь.
Он поворачивается к Адаму. У того губы трясутся. Сэм видит даже издалека, как брат быстро сжимает челюсти. Наклоняет голову, глядя исподлобья. Младший так делает, когда спорит с ними, где ему находится во время охоты, какую еду заказывать, в какой комнате селиться.
Да, Адам смотрит исподлобья. Но эффект смазывает кровь, капающая на его правый глаз, прочертившая красную дорожку на бледной щеке. Волосы у Миллигана слиплись от пота. Он следит за Аластором, как будто собирается нападать. У Сэма руки сжимаются в кулаки.
Аластор подходит к ловушке.
- Ты, наверное, знаешь, Адам, один из твоих старших братьев был в аду. Не этот, - такое ощущение, что демону просто лень открывать рот и чётко произносить слова - не Сэмми. Дин. Дин провёл в аду тридцать лет, пытаясь оправдать гордое звание Винчестера и не сломаться. Твой папа не сломался. А Дин, да. Мечта. Знаешь, я занимался ими обоими. Дин, значит, держался тридцать лет. Джон в три раза больше. Старина Джон, - Аластор словно напевает фразы, а не произносит их.
Красная дорожка на лице Миллигана темнеет. Аластор аккуратно срезает запёкшуюся корочку.
- Хочешь пройти ритуал посвящения? Узнать, - рукоятка ножа врезается Адаму в подбородок, приподнимая, - сколько продержишься ты? Соглашайся, мальчик. А Сэм за тебя поболеет. Да, Сэм?
Аластор встает в пол оборота к Сэму. Глядит на него. Всаживает Адаму лезвие в ладонь.
Адам выталкивает из себя воздух глазами, губами, всем телом, а Сэм ловит этот вдох.
И Сэм кричит за них обоих.
Аластор поворачивает рукоятку.
Адам бьётся затылком о железо три раза, молча, прежде чем зажмуриться, выдыхая через ноздри. Из носа у него течёт.
Аластор аккуратно вытирает ему лицо. Вытаскивает нож. Промокает парню лоб и подходит с другой стороны, ко второй руке.
Цепи звенят. Адам инстинктивно пытается шарахнуться в бок.
- Адам! - Сэм пытается хоть немного приподняться - Адам, смотри на меня! Смотри!
Брат слушается, медленно переводя взгляд на Винчестера и зубы у него один раз стукают.
- Адам, - торопливо говорит Сэм - Адам, не бойся. Всё будет хорошо, ты слышишь? Адам, не отворачивайся, смотри на меня. Обязательно. Я вытащу нас.
Аластор аккуратно распарывает рукав футболки Миллигана вдоль, открывая тыльную часть руки с проступающими венами.
- Сукин сын! - Сэм выворачивает шею так, что сосуды на лбу набухают - Отпусти его! Он ведь тебе не нужен! Он здесь не при чем!
- О, что ты такое говоришь? Только поглядите на это, - демон указывает на здоровую руку младшего, сжатую в кулак - И ты серьезно считаешь, что при таком раскладе он здесь не при чем?
Дыхание у Адама вырывается рвано, словно он не дышит, а хлебает кислород большими глотками. И Сэм уже просто мечтает, чтобы брат отрубился.
- Ты не разговорчивый, - Аластор оглядывает Миллигана с ног до головы - слушаешься братьев. Не вести переговоры с нечистью, да? Сразу уничтожать. Помню-помню. Ну, Адам, я не демон. Я почти друг семьи. Дин тебе подтвердит. Считай, что я его коллега по работе. Поговори со мной и я тебя отпущу, так уж и быть.

Адам сплёвывает, но ниточка слюны повисает, не долетев до пола, липнет к его мокрой футболке.
Аластор чуть наклоняет голову в бок.
- Я узнаю манеры Дина, - напевает он себе под нос - блестящее воспитание. Я предлагаю тебе сделку, Адам. Мы же с тобой взрослые люди, давай поговорим по-мужски. Заключим сделку. Нужно рассказать Сэму про то, чему еще учил тебя Дин. Я думаю, ты справишься.

И Адам сам, первым смотрит на брата.

- Ну, - демон водит ножом по его запястью - по рукам, так сказать?
Миллиган молчит. Сэм неожиданно догадывается. У того, может быть, просто дар речи от испуга пропал.
- Снова нет, - Аластор качает головой - как всё запущено. Итак Сэм, тебе хорошо видно?, придется мне выступить в роли рассказчика. - Аластор заходит Адаму за плечо, не сводя взгляда с Сэма - твои братья встретились. Один раз встретились. Второй. Ты, наверное, хочешь знать, как у них это происходило.
- Дин хватится его, - наверное, впервые за это время голос Сэма звучит твёрдо - Дин поймет, что что-то не так и придёт сюда.
- Ты уверен? Разве сторож он брату своему? - Адастор запрокидывает голову Адама назад, и очень хорошо видно, как лезвие проходится по шее, как под ним вздрагивает кадык - Что ж. Он пришел караулить Адама на десятую ночь. Помнишь, ты был тогда у Руби? Будешь смеяться Сэм, но наш дебошир просто ошибся тогда дверью. А вот Адам.... - кончик ножа идёт от уха до основания шеи, оставляя красную борозду - О, Сэмми, ты даже не представляешь, - Аластор будто смакует это слово - Не представляешь, какие чертенята живут в этой голове, - он ласково проводит Миллигану рукой по макушке - Ад бы содрогнулся. Сорванец. Они с Дином на все сто процентов использовали время, подаренное им тобой. Ты же умный мальчик, Сэм. Надо было оставаться у Руби. Не мешать, - Аластор почти мурлычет, слова разобрать совсем трудно - семейному счастью. Смотри, - у Адама глаза совершенно бессмысленные, демон словно манекена в позу ставит, поворачивая ему голову, наклоняя подбородок - Что тут у нас? - пальцы проходятся по светло-фиолетовым отметинам рядом с бьющейся венкой - Сэм?

Сэм не может смотреть.

- Дин, должно быть причмокивал, - Аластор подмигивает Винчестеру - целовал, покусывал, а потом взял и не сдержался. Совсем не думал о твоих чувствах в этот момент. Еще бывало они, - он уже сам причмокивает, расстёгивая на Адаме ремень - забавлялись с этой штукой. И знаешь, Адам улыбался. Разве я не прав?

Он отходит от ловушки, направляется к Сэму, проводит по его шее куском ремня и Сэм чувствует, что тот еще тёплый.
Прав, - думает Сэм. Прав. Демоны врут, конечно, но Адам улыбался. Улыбался. И стоял перед Дином без футболки, руки висели по бокам. Ждал, когда Дин заведет их ему за спину, свяжет ремнем, не прекращая покусывать шею. Даже испуг не мог изобразить. Просто смеялся, расставляя ноги.
И Сэм этого конечно же не видел никогда в жизни.
- Надо исправлять несправедливость, - говорит Аластор.
На Сэма потолок несётся.
И Дин отталкивает его, потому, что от него пахнет Руби.
А от Адама пахнет гостиничным шампунем и ягодной жвачкой.
И Дин целует натертые жесткой замшей запястья.
Адам молчит, когда Аластор последовательно отрезает от него все следы Дина на коже.
И Сэм молчит.
И Дин не приходит.
Даже Аластор замолкает, тихо напевая себе под нос какую-то песню.
Единственный, кто тут обращает внимание на Сэма, это Адам.
Но от его взгляда не по себе. Он как будто руку Сэму сжимает, и сжимает всё сильнее, пока наконец Аластор не распарывает ему живот и тогда Адам успевает крикнуть, "Сэм!", прежде чем захлебывается на этот раз в густом, чёрном, горячем жидком воздухе.

У Сэма все руки в крови по локоть. А в правой - нож.
И никакого Аластора. Да и зачем он здесь нужен.
Адам на его руках расплакаться не успел. Только опять весь распахнутый, как всегда. Весь-весь.
Мёртвый.
И рот не закрыт.

Сэм роняет нож, но звука падения не слышится.
Потому, что кожа чистая. Пальцы чистые. Локти.
Даже Адама здесь нет.
Сэм вспоминает, что тот остался в соседнем штате, по Миннесоте развеянный.
Сэм находит себя одного, изможденного, в бункере, сидящего, прислонившись к какой-то поверхности.
И почему-то чувствует облегчение.

@темы: Supernatural, 2009

---

76

Жанр: Детский крэк.
Ворнинг: небольшой некрофлаффчик, совсем-совсем маленький; спойлеры 4.21
Герои: Дин, Сэм, Адам, Кастиэль, Бобби, Анна, Руби


Необычные приключения трёх друзей в лесу.


Встретились однажды в лесу Хомячок, Бурундучок и Щеночек. И стали думать, чем бы им заняться.
- А давайте на рыбалку сходим? - предложил Хомячок - Сейчас начало лета, клёв такой хороший!
- Нет, - стал спорить с ним Щеночек - не надо на рыбалку! Я рыбу не люблю, мне лучше мясо, с кровью!
- А там на озере уточки... - вздохнул Бурундучок.
Щеночек сразу оживился.
- Уточки? - спросил он - Неужели уточки? Ой, тогда пойдёмте, пойдёмте скорее к уточкам!
- Нет, - непреклонно отрезал Хомячок. - Никаких чтоб уточек. Пойдём ромашки собирать.


И пошли они ромашки собирать. Собирают, собирают. Раз ромашка, два ромашка, три ромашка.
- А я четвёртую сорвал! - радостно известил Бурундучок.
- А я первую, я круче! Бва-ха-ха! - поддразнил его Хомячок.
- Что это ты делаешь? - неожиданно послышался голос откуда-то сверху.
Друзья подняли головы и увидели сидящего на дереве Совенка. Совенок наклонил голову набок и тоже посмотрел на друзей.
- А знаешь ли ты Хомячок о лесной теории взаимосвязи? - спросил он, это был очень умный совенок, он знал много длинных, сложных слов и словосочетаний, вроде "теория взаимосвязи", "апокалиптический приход", "адронный коллайдер" и "ингеборга дапкунайте".
Хомячок конечно не был таким умным, как Совёнок, поэтому такие слова были ему не знакомы.
- Что такое "лесная теория взаимосвязи"? - спросил он, сам поразившись тому, как умудрился запомнить такую длинную фразу.
Совенок наклонил голову на другой бок.
- Это значит, что всё в природе взаимосвязано! И тот, кто сорвёт первую ромашку, положит начало концу леса! - объяснил он.
Повисло напряженное молчание. Хомячок посмотрел на цветочек в своих руках.
- Бля. - сказал он.
- Но есть и хорошая новость! - жизнерадостно ухнул Совёнок - Тот, кто сорвёт первую ромашку, должен будет перепахать весь лес и засеять его заново, чтобы не произошло экологической катастрофы!
Хомячок долго молчал.
- А когда будет хорошая новость? - наконец спросил он.
- Ты можешь попросить помощи у своих друзей!
Что ж. Это была совсем неплохая идея! На том же Щеночке можно было пропахать десяток полянок. Хомячок оглянулся и увидел, что Щеночка-то и нет! Бурундучок стоял один и гадал на ромашке.
- Любит-не любит-плюнет-поцелует-мне отсосет-к койке прижмёт-к черту пошлёт-хуй оторвёт....
- Хватит маяться дурью! - вознегодовал Хомячок - где эта сраная сучка?
- Ты про Щеночка?
- Да.
- Не знаю, кажется, он пошёл к пруду.
- К ПРУДУ?! Придурок, куда ты смотрел, там же уточка!
- Так я думал, он рыбку ловить...
- Рыбку ловить, ага! Бежим скорее!
И друзья побежали, что есть мОчи.

Тем временем Щеночек пришёл к пруду и стал вынюхивать землю у берега. Камышовые кусты рядом зашевелились и оттуда вышла тёмно-коричневая Уточка с большим жёлтым клювом.
- Здравствуй, Щеночек! Ты не меня ищешь? - спросила она.
- Здравствуй, Уточка! - ответил Щеночек - Тебя конечно! Давай сюда свою серую шейку.
А шейка у Уточки действительно была серая. Уточка улыбнулась, подошла к Щеночку и выгнула шейку. Щеночек облизнулся и приступил к трапезе. Хотя, конечно, больше он любил крылышки во фритюре.
- Эй, что это вы делаете?! - послышался сзади возмущенный голос.
Уточка и Щеночек отпрянули друг от друга и увидели стоявших неподалеку Хомячка, Бурундучка и Совёнка.
- Уточки, уточки, палимся, палимся, - процитировал Щеночек знаменитую фразу.
Уточка тут же прикинулась нежной ланью и сделала вид, что тут не при чём.
Из озера вынырнула рыбка и уставилась своими водянистыми глазами на Хомячка.
- Здравствуй, Хомячок, - поздоровалась она.
- Здравствуй, Рыбка! - ответил Хомячок - А мы вот тут гуляем...
- А что с Щеночком? - Рыбка перевела глаза на него - Что с тобой, Щеночек?
- Уммм...новая стрижка? - попробовал отшутиться Щеночек.
- Он пьёт кровь из Уточки! - заплакал навзрыд Бурундучок. Хомячок пихнул его в бок.
- Правда? - удивился Совёнок, он был хоть и умным, но несколько медлительным - Останови его. Останови его, Хомячок, или это придётся сделать нам.
- Нет, не придётся! - уверенно сказала Рыбка.
Совёнок удивленно покрутил головой на триста градусов.
- Вот видишь, Совенок, ты сомневаешься и это хорошо, - довольно изрекла Рыбка. После чего вынырнула из воды и полетела над прудом. С недавних пор она стала Летающей Рыбкой и втайне очень этому радовалась.
Друзья остались на берегу одни. Уточка, воспользовавшись всеобщей суматохой, отползла в кусты.
- Ну, вот что, - скала Хомячок - Пойдёмте к Старому Бобру, он знает, что делать, когда в лесу наступает пиздец.
И они все отправились к Старому Бобру.
Старый Бобёр жил дальше по берегу в большой и крепкой плотине.
- Идите, идите сюда, - неприветливо поздоровался он с компанией - Я тут внизу.
Щеночек был самым резвым, поэтому раньше всех забрался на плотину и добрался до Старого Бобра.
И тут случилось неожиданное!
Старый Бобёр посадил его на поводок! И одел намордник!
- Ай, ребята! Вы чего? - заплакал Щеночек.
- Извини, - сказал Хомячок - Мы должны были это сделать, чтобы ты не кушал всякую гадость!
- Но я не могу быть вегетарианцем! Я же собака! - причитал Щеночек.
Но друзья верили в лучшее. И остался Щеночек на целую неделю голодным. Он жалобно скулил и звал на помощь. Но никто не приходил к нему.
- Пусть лучше умрёт от голода, чем становится хищником! - заявил Хомячок, сморкаясь в большой клетчатый платок.
Старый Бобёр был с ним согласен. Бурундучок боялся спорить. А Совёнок всё крутил и крутил головой и не мог остановиться.
От голода у Щеночка начались галлюцинации. Ему даже привиделся страшный Живодёр из Собачьего Питомника.
И это конечно было последней каплей.
Щеночек сорвался с поводка и бросился бежать. Он был ужасно голоден. Он прибежал к камышам. Нашел там Уточку и съел. И Уточке не помогли даже ее коварные уловки.
Конечно, наевшись, Щеночек устыдился своего поведения и пополз обратно к плотине, надеясь, что никто еще не заметил его отсутствия.
А навстречу ему шла Лиса.
- Здравствуй, Щеночек! - сказала она - Куда путь держишь?
И тут Щеночек увидел у нее за спиной баллончик с дихлофосом. Оказывается, Лиса хотела навредить Природе!
- Не смей загрязнять лес! - воскликнул Щеночек.
Лиса хитро улыбнулась.
- А что ты мне сделаешь?
- Я тебя остановлю!
- Ну, давай! Покажи мне свой лучший удар.
Лиса приготовилась защищаться дихлофосом. Но Щеночек был очень сильный и сытый. Он победил Лису.
И тут он увидел своих друзей: Хомячка, Бурундучка, Совёнка и Старого Бобра.
- Эй, ребята! - закричал Щеночек - Я спас Лес!
Но он был весь измазан в крови и кишках, да еще и в дихлофосе. А рядом валялся труп Лисы.
В общем, почему-то Щеночку никто не поверил.
Хомячок четыре месяца с ним не разговаривал. И однажды Старый Бобёр и Бурундучок не выдержали и решили их помирить. Но о том, как они их мирили, вы узнаете из следующей сказки.
А Совёнок? Совёнок так и вращал своей головой справа-налево и слева-направо, пока однажды в полете не врезался в дуб. Но всё закончилось хорошо.
Для дуба.
Хеппи Энд!

@темы: humor, Supernatural, 2009

---

75

Дин/Адам

Адам как-то сразу поддается и это странно. Сэм вот первым начинал или отворачивался, шипел: "Дин, не надо. Подожди" или "Дин, ну, давай же, давай". Сэм руководил. А Адам он, нет. Сразу весь открылся - глаза, руки, губы. Губы у Адама мягче, чем у Сэма. И кровать под ними мягкая, проседает. Дин наклоняется сверху и руки скользят по обе стороны от головы парня. Одеяло, мать его - не упрешься. Матрас тоже неудобный. У Адама коленки мешают. Он смотрит на Дина совершенно затравленным взглядом и рот приоткрыт. Это самое блядское, конечно, во всей этой истории. "Ну, давай, заори" - думает Дин и целует брата зло и с досадой. Адам вжимается под ним в матрас и у него всё тело содрогается, как от электрического разряда, в самом деле. Дин наваливается сильнее, просто чтобы им сейчас не соскользнуть. Не поцелуй, а дурдом какой-то.
Сэм за едой пошел, а они тут на кровати покойницы развлекаются. Целоваться Миллиган не умеет. Бог знает, чему его там учили на этом биофаке, но только не такому. Бывает же, что язык во рту не найдешь. Губы уже все мокрые и Дин кусает их, стукаясь с Адамом зубами, держит его одной рукой за запястье, а другой пытается расстегнуть ремень на джинсах. Вторая рука Адама в несжатом кулаке лежит себе на матрасе, пальцы чуть подрагивают. Дин видит это и у него в глазах все уносится куда-то. Он хватает эту руку, и целует. Торопливо, нервно, целует каждый палец - покрасневшие костяшки, целует до обгрызанного ногтя. "Ну, что ты, - шепчет - Ну что. Испугался? Тшшшшш."
Адам пытается приподняться, облизывая, кусая собственные губы и полоска зубов между ними то и дело показывается, когда он рот приоткрывает. "Дин," - наконец выдает он. Ну, не мастер ли красноречия? Сэм как-то пословоохотливее. У мальчишки веки покраснели. Жмурится. Он сжимает эти свои губы, хватает брата свободной рукой за затылок, больно хватает, короткими ногтями так скребет - будь здоров - и тянет на себя голову Дина, остального Дина тоже - ногами себе помогает, вцепляется в него всего, Господи, если они сейчас навернутся с этой треклятой кровати..... Адам отталкивается каким-то образом, толкается вверх, почти съезжая на противоположный край. И так кусается, Дину кажется, его сейчас без губ оставят. "Я прошу тебя, прости меня, прости меня, прости, Дин, прости меня, прости, Дин, прости, Дин, прости, прости, прости." - как будто Адама кто-то на повтор поставил. "Я не знал про бейсбол. Я не знал. И про папу тоже. Я ничего не знал, Дин. Я не знал!" И его трясет, и кровать трясет и жизнь эту блядскую трясет и трясет. Что уж тут поделать.
Не надо было, наверное, не надо - так на матрас и рвать молнию на толстовке. Вообще не надо было оставаться с ним в этой комнате и на рот этот смотреть, на зубы детские, на пушок на затылке. В восемнадцать лет Сэм уже уехал от них. Сэм уже был - вселенная. А этот что? Мечется по дому, как рыбка в новом аквариуме. И глаза на поллица. Дин выдыхает через улыбку. Отстраняется. Держит Адама - не как раньше - аккуратно, как Сэма, когда тому плохо или больно, или кошмар приснился в детстве.
"Ничего парень, - говорит - ничего. Всё хорошо будет. Мы тебя увезем. С нами останешься. В безопасности. Хочешь?" - и у него сердце почему-то бешено в груди не помещается. Адам кивает медленно и сжимает руку у Дина на плече.

@темы: Supernatural, 2009